Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка - Надежда Ароновна Шапиро

Сравниваем, чтобы понять

Не нами придумано: все познается в сравнении. В том числе и сущность литературных явлений. Из ранних примеров такого сравнительного литературоведения на память приходит состязание Эсхила с Еврипидом в царстве Аида, изображенное Аристофаном в комедии «Лягушки». Там сравнивались поэтические манеры. Русские «реальные» критики второй половины XIX века любили сравнивать героев: Добролюбов в статье «Что такое “обломовщина”?» Обломова – с Онегиным, Печориным и другими героями русских романов, чтобы выявить родство между ними и общий для всех порок барства; Писареву те же герои понадобились, чтобы подчеркнуть новизну и трагическую глубину Базарова в сравнении с его литературными предшественниками. В обоих последних случаях заметен некоторый схематизм (вплоть до легких подтасовок и вольностей в цитировании), почти неизбежный, когда ставится задача обосновать уже сложившуюся отчетливую концепцию. И во всех приведенных примерах одним из важнейших результатов сравнения становится оценка, которая в упрощенном виде выглядит так: Эсхил побеждает Еврипида, Обломов не способен ни на какое дело, но и Онегин с Печориным не лучше его; только у Базарова (в отличие от Онегина, Печорина, Бельтова, Рудина) есть и ум, и воля к действию.

Этот, впрочем вполне достойный, путь освоения произведений мы часто предлагаем и ученикам – и на уроке, и в письменных работах.

И вот, обдумав добролюбовское утверждение: «Борис тот же Тихон, только образованный», десятиклассник, подталкиваемый критиком к мысли об одиночестве Катерины среди слабых и покорных, замечает, как перекликаются диалоги Тихона – Кабанихи и Бориса – Дикого в первом действии, как оба персонажа радуются тому, что сколько‑то дней «грозы» над ними не будет, и отказываются осознавать трагизм ситуации, как похожи сцены прощания Катерины с Тихоном и Борисом. Проведена серьезная аналитическая работа, достаточная для обнаружения и доказательства сходства.

Но, кажется, сейчас наступило время, когда нет необходимости в первую голову искать виноватых в трагической участи тех или иных героев или расставлять социальные акценты и оценки. И наш десятиклассник может все же заинтересоваться различиями и предположить в Тихоне больше теплоты и доброты (подтверждая свои предположения текстом) и не удивляться финальному отчаянию героя и обличительным словам, брошенным в лицо Кабанихе. К этому более пристальному взгляду его подвигнет необходимость объективно сравнивать (например, выраженная в теме сочинения) и осознанный или уже до автоматизма доведенный навык сравнения, предполагающий такие умственные операции:

1) поиск основания для сравнения (как правило, очевидное сходство в сюжете, теме, функции персонажа, теме произведения, жанре и т. п.);

2) очевидные отличия (в одном произведении есть что‑то, чего нет во втором, или какие‑то существенные черты очень уж непохожи или даже противоположны);

3) осознание тонких различий в том, что в первом приближении выглядело как одинаковое или похожее;

4) выводы.

Это – если сравнивать, что называется, по полной программе.

Степень полноты и подробности сравнения зависит от задачи, которую ставит перед собой и классом учитель.

Чтобы хорошо разглядеть и осознать особенности изучаемого объекта, нужен контрастный фон. Новаторство Маяковского предстанет особенно ярко, если, прочитав его стихи о сущности поэзии, например «Разговор с фининспектором…», оглянуться на пушкинские «Я памятник себе воздвиг…» или «Поэт и толпа». Тут достаточно зафиксировать броские отличия. Если же мы хотим побеседовать более серьезно и обстоятельно, придется вглядеться в тексты пристальнее. Тогда обнаружится в сравниваемых стихотворениях и общее, например круг тем (бессмертие, «суд глупца», суд потомков и т. д.). А бывает наоборот. Многие стихотворения В.А. Жуковского кажутся очень похожими; их стоит сравнивать, чтобы увидеть тонкие отличия. В любом случае главным результатом сравнения должно стать более полное и глубокое понимание каждого из сравниваемых произведений.

Мы сравниваем героев или героинь одного произведения или разных произведений, особенности манеры разных авторов, общественную и эстетическую позицию; произведения разных эпох или разных авторов на одну тему или со сходным сюжетом, разные произведения одного жанра, произведения одного автора… И хотя иногда дети возмущенно говорят: «Это же нельзя сравнивать!», путая сравнение с отождествлением, обычно логика выбора тем им понятна.

Приведу примеры таких пар для сравнения, к которым когда-либо обращалась: об одних прочитала в методических пособиях или услышала от коллег, другие составила по собственному разумению.

● Софья Фамусова и Татьяна Ларина.

● «Ипполит» Еврипида и «Федра» Расина.

● «Антигона» Софокла и «Антигона» Ануя.

● Стихотворения Пушкина «К Чаадаеву» (1818) и «Демон».

● Стихотворения Лермонтова «Дума» и «Бородино».

● «Узник» Пушкина и «Узник» Лермонтова.

● Финалы II и VI глав «Евгения Онегина».

● «Дама с собачкой» Чехова и «Солнечный удар» Бунина.

● Лирическое отступление в VII главе «Мертвых душ» Гоголя и «Блажен незлобивый поэт…» Некрасова.

● «Надрывается сердце от муки…» Некрасова и «Нет, моего к тебе пристрастья…» Тютчева.

● «Родина» Лермонтова и «Выхожу я в путь, открытый взорам…» Блока.

● Пьер Безухов («Война и мир») и Константин Левин («Анна Каренина»).

● «Маттео Фальконе» Мериме и «Запретный плод» Фазиля Искандера.

И так далее.

Такие темы мы предлагаем своим ученикам в соответствии с педагогическими задачами, которые ставим перед собой. Бывает, что ученики входят во вкус и самостоятельно выбирают «сравнительные» темы для домашних сочинений или курсовых работ. Тогда подбор произведений происходит иначе. Обычно ученик читает какую‑то непрограммную, хотя иногда и рекомендованную учителем книгу и замечает переклички, совпадения с тем, что изучено или изучается на уроках. Хочет разобраться в том, случайны ли они. Если оказывается, что переклички не единичны, а укладываются в некоторую систему, может возникнуть желание попытаться объяснить, чем вызвано сходство, и записать свои наблюдения и соображения. Обнаруженные учеником явления вполне могут быть уже описаны в научной литературе, но это нисколько не умаляет ценности детской работы, если в ней есть индивидуальная свежая мысль и радость самостоятельного открытия.

Вот отдельные фрагменты работы ученицы 10‑го гуманитарного класса. В ней сравниваются некоторые новеллы Гофмана и повести Гоголя:

Акакий Акакиевич, как ни странно, многим походит на студента Ансельма из «Золотого горшка». Ансельм – типичный гофмановский романтический герой. Признаки такого персонажа – странные костюмы, неловкие манеры, жесты, особенная невезучесть, которая заставляет его становиться жертвой недоразумений и ошибок. «Только что я стану у дверей, – жалуется Ансельм, – и соберусь взяться за звонок, как какой-нибудь дьявол выльет мне на голову умывальный таз или я толкну изо всей силы какого-нибудь выходящего господина и вследствие этого не только опоздаю, но и ввяжусь в толпу неприятностей». Между Ансельмом и остальными людьми проведена некая черта… Создается впечатление, что на Ансельма действует какая‑то таинственная сила, которая удерживает его, разрывает все наметившиеся связи, сводит на нет все старания Ансельма быть похожим на окружающих… Внутренняя жизнь Ансельма остается независимой от внешней, материальной, в которой его существование (почти механическое) –