Здесь вам не причинят никакого вреда - Андрей Жвалевский

– А почему мы эту музыку не используем?

– А как? Шкатулки отпугивают кошмары, а нам наоборот, их ловить надо… Да выключи ты это пиликанье! На чем я остановился… А! Хрус! Этот говорил мало, но он говорил конкретно, – полицейский уставился на три странички убористым почерком. – Сдал своего старого кореша Страхона. Сдал с потрохами.

– Завтрак, – сказала Мари, стараясь не вспоминать о кореше Хруса. Страхон с потрохами выглядел отвратительно. – Не потроха, конечно, но есть можно.

– Сначала зарядка, – полицейский сделал полприседания. – Так, Страхон тоже не стал ломаться…

«Как может ломаться груда вязкого студня?» – подумала девушка.

– …и сообщил, что если кому и знать про Омордня, так только Кококлоклю, – Георг замер в приседании. – Который час?

– На которых часах? – уточнила курсантка, глядя на часовой иконостас.

– На твоих наручных.

– 10:33.

– Нехорошо, – инструктор попытался встать, но получилось только завалиться набок.

– Вам нехорошо?

– Кококлокль поступил нехорошо, – ответил Георг с пола, – а ведь он зуб дал, что в 10:00 придет отметиться.

Мари вспомнила, что при оформлении подписки о невыезде Кококлокль действительно отдал им один из своих зубов.

– Ну вот, он зуб дал, а мы и поверили, – расстроилась она. – А он не придет.

– Придет, куда денется, – полицейский решил, что раз уж он все равно на полу, можно сделать пару отжиманий. – Ужасы любую часть себя за километры чувствуют, как будто она… все еще… с ними… Уф…

Георг закончил второе отжимание и понял, что пора вставать.

– Ага, – поняла девушка. – Если Кококлокль сбежит, а мы этот отдельный зуб начнем сверлить…

– Правильно понимаешь. – Шеф повертел головой в поисках гири, не обнаружил и стал поднимать фуражку.

– А где же он? – спросила Мари.

– Небось, загулял на радостях да и проспал. Ну ничего, явится, я ему…

– Да нет, где зуб?

– Во внутреннем кармане моего кошелька. Кошелек во внутреннем кармане моего кителя. Китель на спинке стула.

Курсантка внимательно осмотрела помещение. Ни на чем, что сошло бы за стул, не висело ничего похожего на китель.

– А стул, на котором китель, где?

– А? Китель? – Георг завершил то, что он называл зарядкой, и направился к кастрюле. – Китель в шкафу, конечно.

Мари открыла шкаф. Китель, как и положено одежде, находился в шкафу. Там же стоял стул, на котором китель, собственно, и висел. Подивившись полноте информации, которой с ней поделился начальник, Мари извлекла кошелек, из него – завернутый в платок предмет, развернула, удивилась и сказала:

– Он какой-то…

– Прозрачный? Понятно. Отличные макароны. Значит, наш пернатый друг все же подался в бега. Чем дальше Кококлокль от зуба, тем прозрачнее зуб. И какой головой он только думал?! О, тут и мясо есть!

Мари тронула полупрозрачный зуб пальцем и отдернула руку.

– Ой! Он ледяной!

Инструктор выглянул из-за, плеча стажерки.

– М-м-м! – мрачно промычал он, вынул ложку изо рта и сказал. – Пропал Кококлокль.

– Пропал? Попал в холодильник?

– Да какой холодильник?! Съели его.

– Кто?

–Угадай.

Мозг курсантки четко выполнил команду. В памяти возникла темная спальня. Монстр, упирающийся головой в потолок. И клубы морозного воздуха из пасти.

– Омордень?! – ахнула Мари. Воображение тут же нарисовало ей Кококлокля в виде трехголового замороженного цыпленка табака.

Вернее, замороженного цыпленка табака без трех голов.

– Некогда горевать по всяким пернатым недоумкам, – сказал Георг, верно расценив выражение лица курсантки. – Бери платок, побежали!

И бросился из офиса. Мари из вежливости дала ему фору в пять секунд, которую отквитала через семь.

– А куда бежим? – спросила она.

– Кококлокля искать.

– Но ведь его уже съели…

– Но зуб-то еще цел, – начальник со значением посмотрел на Мари, отчего некоторое время бежал боком, как краб. – У тебя хорошая зрительная память?

Девушка кивнула и стала внимательно поглядывать по сторонам. Видимо, дорогу назад следовало находить по памяти. Пробежав три квартала и вызвав десяток одобрительных возгласов прохожих, Георг остановился и попытался отдышаться. Потерпев неудачу, он протянул руку и ткнул пальцем в платочек.

– Изме… нился? – прохрипел полицейский.

– Таять начал.

– Не… проч… ность… Проз… рач… ность…

Курсантка напрягла зрительную память и прищурилась.

– Немного прозрачнее стал, – решила она.

Георг взмахнул рукой, как пловец стилем «кроль», и устремился назад к офису, по дороге забирая немного вправо. Возле городского фонтана («Терпящий мальчик», начало XX века) он снова повернулся к стажерке.

– Кусочек отвалился, – сообщила Мари. – Зато теперь он не такой прозрачный.

Георг резко повернул под прямым углом.

Так они бегали довольно долго и по довольно сложной траектории. Время от времени шеф останавливался и уточнял степень прозрачности зуба. Когда привалы стали слишком часты, Мари предложила:

– А давайте я без вас? Принцип я поняла. Нужно определить направление, в котором зуб становится менее прозрачным. Это и будет направление на Кококлокля, – она посмотрела на крохотную округлую ледышку. – То есть на то, что от него, горемыки, осталось.

– Умница… девочка, – смог сказать старший инспектор и повалился на скамейку.

Через несколько минут Мари вернулась. Георг дышал уже почти нормально, только все время вытирал лицо рукавом. Стажерка показала инструктору платок с продолговатым влажным пятном посередине.

– Не успели, – инструктор печально снял фуражку и вытер ею лоб. – Давай сюда платок.

Девушка решила, что теперь шеф начнет вытираться платком, но Георг свернул его и сунул в карман.

– Что ж, – сказал он, – мы сделали все, что могли…

– Пока мы смогли только определить направление, – сказала курсантка. – Строго на северо-северо-северо…

– В смысле на север?

– …северо-восток. Это не совсем север. Вот, смотрите, я проложила азимут.

Мари вынула из рукава карту города.

Георг посмотрел на прямую линию, проведенную твердой девичьей рукой, потом поднял голову и вгляделся в даль. Азимут проходил строго по главному проспекту города – прямому, широкому и наводившему на мысли исключительно о светлом будущем. И уж никак не на мысли о темных закоулках с затаившимися пожирателями кококлоклей.

– Уверена?

– Как в себе самой! – отрапортовала курсантка. – У меня два зачета по учебно-боевому ориентированию в Сосновой роще.

Георг уважительно пошевелил усами. В полицейской школе Сосновая роща издавна считалась гиблым местом. Несмотря на небольшое количество сосен, сориентироваться в них и уложиться в норматив удавалось лишь одному из десяти курсантов.

– А почему два?

– Экзаменационная комиссия заблудилась, а я их вывела.

Георг энергично зевнул и поднялся со скамейки.

– Тогда пойдем.

К лесной старице полицейские вышли ровно в 13 часов 13 минут.

«Нехорошее время», – автоматически отметила Мари, рассматривая нехорошее место.

– Искупаться бы, – медленно сказал Георг.

– Я купальник не взяла, – медленно сказала девушка.

Долгое пешее путешествие и ее ввело в состояние философской задумчивости. Большую часть пути они прошли молча. Инструктор первый час зевал и ворчал, потом только зевал, а потом просто брел, наводя на размышления о бренности всего сущего.

– Жаль, – сказал Георг. Мари слегка покраснела.

Они посмотрели на покосившийся домик лесника. Выбитые стекла, почерневшие от дождей деревянные стены, прохудившаяся крыша. Домик напоминал заброшенный много лет назад офис Георга и выглядел нежилым даже для ночных кошмаров.

– Я тут подумал, – сказал инструктор. – Может, Омордень ночью действительно съел Кококлокля здесь, но с какой стати ему быть здесь сейчас? Жаль, что я это тут подумал, а не в офисе. Зря тащились в такую да-а-а-а…

– А вдруг? – спросила курсантка.

– …а-а-убедила, – завершил зевок Георг, – Оставайся здесь, наблюдай за обстановкой, и чтобы ни одна мышь не проскочила незамеченной. А я обойду дом по-а-о-у периметру…

Пока Мари дожидалась начальника, мимо нее проскочило три мыши. Все они были замеченными и, как показалось девушке, страшно перепуганными. Вскоре и сама Мари начала беспокоиться – настолько, что, презрев инструкцию и прямой приказ непосредственного начальника, покинула пост и отправилась на поиски.

Начальника она обнаружила ровно посередине периметра. Георг внимательно жмурился, бдительно сопел и выглядел довольным жизнью. Лопухи, в которых устроился инструктор, покачивались под легким ветерком, отгоняя от лица полицейского мух.

Мари достала из сумки термос, налила в крышку кофе и заколебалась. Вылить кофе в начальника или на него? Благоразумие и здравый смысл взяли вверх, и Мари выпила кофе сама. Потом нагнулась к уху Георга и громко зашептала: