Книга - Ефимия Летова

Первый раз за последнее столетие.

Проситель, а точнее просительница, стояла посреди пустого пространства, освещенного только парой высоких фонарей с горючим сланцем — хотя бы в том, что касалось освещения, в Криафаре научились обходиться без магии. Поднесение девушки одиноко лежало у стены подношений — Варидас знал это доподлинно. Пусть предсказывать будущее он и не мог, но отсутствие зрения не мешало ему уверенно передвигаться в окружающем пространстве и ориентироваться в нём не хуже зрячих.

Подойдя к гостье, Варидас остановился. Втянул ноздрями воздух — от девушки сладко пахло защитным маслом оливника. Не бедная. Молодая. Маг протянул руку и коснулся подушечкой большого пальца её лица. Провёл по коротким шелковистым волосам, по аккуратному носу, скользнул по шее, непривычно мускулистой для женщины руке, коже, изборожденной едва ощутимыми шрамиками бесчисленных нательных рисунков. Опустил свою руку не без сожаления. Не только Рентос и Вертимер сожалели о том, что с женщиной они уже не возлягут.

— Я больше не предсказываю, даже советникам и стражам Его Величества. Что тебе нужно?

Осведомленность мага не смутила девушку, чувствовалось, что её звучный голос не привык к таким интонациям — неуверенным, почти робким, умоляющим.

— Они… остальные… слышат нас?

— Да. Но я могу сделать так, чтобы не слышали.

— Сделайте.

Тира Мин, хоть магом и не была, почувствовала опустившийся магический полог, словно отгородивший их с магом от остального мира невидимой стеной.

— Говори.

— Вират Тельман…

— Я не предсказываю, но даже если бы и мог, не стал бы. Каждый имеет право знать только собственную судьбу, не чужую.

— Судьба Вирата мне не чужая! Всем — не чужая! Он правитель! И он… катится в бездну.

— Если это его путь, кто мы такие, чтобы вставать на нём? — Варидас вздохнул. — Я могу попробовать заглянуть в его будущее. Но уверен, что это ни к чему не приведёт.

— Попробуйте, гвирт. Вам… вам нужно взять меня за руку? И… я принесла прядь его волос.

Это были предрассудки, глупые, не имеющие никакого основания под собой. Варидас нетерпеливо мотнул головой:

— Волосы убери. А руку дай.

Прикосновение к коже не требовалось ему совершенно, но он не смог отказать себе в удовольствии сжать тонкие, сильные, но нежные пальцы девушки. В их долгом существовании, бедном на любые чувственные ощущение, это тоже могло сойти за подарок. Перебирая, поглаживая холодную ладошку, Варидас попробовал погрузиться в транс, вспомнить давно забытые ощущения падения, парения в невесомости, мелькающий калейдоскоп картинок.

Тира Мин стояла близко-близко, он слышал её дыхание и чуть участившуюся пульсацию молодой горячей крови, вдыхал запах оливника, свежей юности и едва уловимый горьковатый аромат сока на основе пустынного манника — им в Криафаре натирали оружие, чтобы не ржавело. Вместо того, чтобы и дальше бестолково пытаться войти в транс, прилагать усилия, заранее обреченные на провал, он представлял, как на каждом вдохе приподнимается её плотно обтянутая тканью мужского приталенного камзола грудь, трепещут тёмные ресницы, приоткрываются пухлые губы…

Боль от внезапного погружения в транс едва ли не разорвала затылок. Ноги подкосились, и маг тяжело осел на землю, не сдержав мучительного стона, выпустив руку девушки.

— Гвирт?!

Стурма появилась рядом, рявкнула на советницу: «Приём окончен!», потянула Варидаса прочь из Зала встреч, но Тира Мин ухватила мага за вторую, свободную руку:

— Что? Что вы видели, гвирт, скажите мне!

Варидас уже почти вернул контроль над собственным телом, сбросил руку Стурмы, тяжело опёрся на плечи Тиры Мин горячими ладонями, будто пьяный.

— Вирата Крейне… скажи ему. Пусть вернёт Вирату Крейне во дворец. Немедленно!

Это явно было не тем откровением, на которое рассчитывала девушка.

— Зачем?

— Не знаю! — маг сплюнул и, шатаясь, побрёл обратно, рыча на пытающуюся поддержать его Стурму, точно раненый старый лисак. Остановившись посреди Каменного зала пирамиды, снова сплюнул.

— Эк тебя разобрало, — один Рентос, казалось бы, не потерял самообладания и по-прежнему хорохорился, остальные уставились на прорицателя в напряженном молчании, даже Нидра отвернулась от своего угла. Впрочем, она-то уже знала всё, что мог сказать Варидас. — Ну, скажи, чего ты, как скорпиутцем ужаленный, что увидел-то?!

— Демиург… — прохрипел Варидас, откашлялся, взял из рук Стурмы бутыль, сделал несколько жадных глотков. Бурое вино стекало по подбородку, оставляя тёмные полоски на коже. — Демиург призван кем-то в наш мир… демиург… кровь…много крови… не надо!

Стурма едва успела подхватить со спины окончательно лишившегося чувств мага. Нидра отвернулась к стене. Остальные замерли неподвижно.

— Ох, ты ж, скорпиутцева клешня тебе в…! — хмыкнул в тишине Рентос. — Кажется, наш юный друг прав. Отсидеться просто так уже не получится — или мы тут все окончательно сдохнем. Что до меня, я рад любому исходу, заскучал, знаете ли!

Хохот Рентоса отскакивал от каменных стен, точно перепуганная каменка.

Глава 15. Криафар.

Я прихожу в себя от немыслимой головной боли, буквально удара в затылок изнутри черепа. Впрочем, боль тут же уходит, но вслед за ней накатывает болезненная слабость, руки и ноги наливаются свинцом. Ничего не вижу, но при попытке открыть глаза вдруг обнаруживается, что верхние и нижние ресницы слиплись, как при конъюнктивите. Отвратительное ощущение, похоже, я чем-то заболела. Возможно, даже в больнице — слишком незнакомо пахнет вокруг, будто бы хлоркой и одновременно озоном и солью.

Почти никогда за всю свою жизнь ничем не болела, и в больнице-то в последний раз лежала два года назад, когда…

Когда что? Не помню.

Вот только амнезии мне не хватало для полного счастья. Впрочем, если это и амнезия, то частичная, что-то же я прекрасно помню, например…

— Вот что ты натворила, болезная!

— Можно подумать! Да я два года с неё пылинки сдувала, глаз не спускала! Всё это время, никто бы так не…

— Поговори мне тут! А ну как помрёт ненароком, с кого спрос будет?

Голоса, обладатели которых были мне не видны, словно принадлежали призракам. Оба женские, первый — возрастной, едва ли не старческий, надтреснутый, испуганный и сердитый, второй