Добро. Первая часть - Павел Нефедов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя, кто знает, может вам только кажется, что вы вообще что-то читаете…
Мы проснулись, и первым делом я осознал, что я крепко обнял Сашу. Это было проявление заботы. И самое вкусное в мирах – это забота, после обнуления – после забытья. А сон – это одна из наивысших степеней благой очистки в арсеналах смерти. Про эту тетку, смерть, я не буду писать, чтобы вас не пугать. Но скажу вам, ее я обожаю больше всего на свете, и вне его. Для слишком прагматичных поясню, – я обожаю свою смерть!
Мы проснулись, и наше объятие было спонтанным. Таким сладким, что захотелось ему дать название, ну, например, как утро на земле, только более всеобъемлющее. И мы назвали его – любовью.
Глазки открывались медленно, но с удовольствием. Я смотрел на Сашу, он на меня. Было полное молчание, и действием, и мыслью, и речью нового мира. Кстати, только сейчас понял, что мы осознавали, что разговаривали, но не навешивали языковых форм общения – физического проявления речи.
Саша протянул, после объятия, ко мне руку, к лицу, и погладил по щеке. Да так неловко, и по-детски, по земному, что все мое тело, которое я в новом мире не чувствовал вообще, стало ощутимо. Это было незабываемо приятно. Познавать то, что еще не знаешь. И это так и есть, – памяти о прошлых ощущениях у меня не было, а новые – являлись новыми.
Мы улыбнулись, причем, ни один миллиметр на наших лицах не шевельнулся. Это была настолько глубинная и внутренняя улыбка, что физики не понадобилось.
Сейчас трудно рассуждать о физических проявлениях там. Сейчас, здесь, когда я вернулся, чтобы передать, что новый мир готов, и я вместе с моим сыном, ждем всех вас, – я не могу соединить две силы движения в разуме, для их сравнения, там и здесь. Там – это движения создателя, здесь человека, лишь передатчика информации. Но могу точно сказать с уверенностью, здесь на земле ты уже привык ко всему, особенно в определенном возрасте, и каждое движение – лишь автоматическая механичность. А там, движение вновь создается, и оно волшебно. Как первое слово, или первый шаг. Как рождение сына!
Да! Осознание – это только начальная стадия новых миров, как пишут в книгах. Осознание осознания – вечность под наблюдением высшего разума – это сверх поэтично и созидательно.
Знаете, почему так проникновенны эти слова? Да потому, что, создав новый мир осознания созидания, в любом мире каждое слово будет нести осознанную мысль. А она, эта самая мысль, невероятно близка к высшему ничто, откуда все и происходит. Надеюсь, юмор осознаете? – Высшее ничто… А юмор – это истина. Только искренний юмор. Ведь истины нет… это лишь путеводитель в пустоте…
Ладно, не буду больше юморить. Пора знать меру, пока вас не накрыло состоянием слепой веры. Вспоминайте о тишине, о безмыслии. – Не о выдуманном, что советуют болтуны, отделяя разум от души и тела, что, собственно, едино. А о мимолетном отвлечении, ведь в иной степени, миг – это вечность. Понимаете, о чем я? Если нет, то не суть…
Когда мы лежали с Сашей и любовались друг другом, корча нежные лица от счастья. Мы даже не задумывались о том, что раз он сын, а я отец, то должна быть и мама. Сразу поясню, чтобы на будущее не возникало вопросов, что я исключил женщину. Это новый мир, и мы с Сашей вдвоем, – всего-навсего вспышка моей фантазии (реальности) нового мира. И все исходило из меня, как первоисточника. Мама там тоже присутствовала. Я был миром, собой, Сашей, и конечно же мамой. А если кто-то не согласен, то пора закрыть эту книгу, и открыть обычный роман с семейными и земными расстановками.
Признаюсь, иногда мы настолько сливались в своих чувствах нового мира, что я замечал наше слияние. Полное. Мне даже казалось, что все это только я. Я один. Но потом, этот цифровой глюк с прежнего разума пропадал. И мы вновь с Сашей были вдвоем.
Не знаю, как так получилось. Мы, честно говоря, не делили себя на сына и отца, это я так для вас обозначаю, чтобы вы понимали. Но я начал учить Сашу созидать мир. Только он создавал мир в миниатюре. Знаю… Напоминает земной принцип осознания людей. Старший показывает младшему мир, на примере игрушек и мультиков, постепенно одевая их в более взрослые «одежды».
И знаете, что произошло? Сын не стал повторять за моим учением. Он создал, что-то свое. Самое прекрасное на свете, и за его пределами. И я не оспаривал это. Не пытался навязать свою точку зрения. Не говорил, что это идет в разрез с системными нормами созидания…
Я принял его мир, как свой личный шедевр. – Вот где кончается грань старшего и младшего. Мы были едины. У нас не было возраста. Именно поэтому, я ранее написал, что иногда было непонятно, кто, и кого создал. Я его, или он меня.
Мы мир, или он нас…
Кстати, у Саши получилось лучше, чем у меня. Это говорю только сейчас, чтобы дать вам разумную степень. Там этого не осознавалось. Но сейчас, вернув человеческий разум, понимаю, я был неким пятном из прошлого, не помнящим его, только подсознательно. А Саша был исключительно чистым. Как и сейчас естественно – не забывайте, что мы вечны. И прошлое время, только для хода земной мысли – направления книги. Его мир также излучал чистоту, более кристальную, чем это можно себе представить. Его новый мир, был моим, только с чистым дуновением ветра. Он являлся, и является новой зарей вечного сияния.
Мы долго наблюдали за его творением. Оно было настолько чистым, что в нем можно было много чего добавить. Но мы не хотели. Мы зачарованно наблюдали за ним, как за огнем. Как за чьим-то творением, будто бы не нашим.
Саша даже пошутил:
– А знаешь пап? – Не забывайте, что неизвестно, он это спросил у меня, или я его… – Даже больше ничего не хочется создавать. Мне очень хочется растворится в нашей любви, которая позволила нам сотворить это вместе!
Услышав эти слова, я так и сделал. Я растворился в Саше, а он во мне!
Мы надолго отключились из той нарисованной реальности.
