Добро. Первая часть - Павел Нефедов

Еще раз подытожу – ответы только в вопросах! – Только создатель знает все. И пока вы считаете себя иными существами, то спрашивайте и ищите истину… Ничем не могу помочь…

Все происходило очень просто. И связано это было с тем, что земные чувства отсутствовали в том наркотическом состоянии зависимости, как на земле. Здесь они служили лишь оттенками, и отражениями для существования разума – двоичного кода.

И несмотря на это, любовь здесь присутствовала. Все здесь было любовью. Хоть этот мир я и назвал – «Добро», но в первую очередь, он есть – любовь!

Старые привычки все равно заставляли скучать по времени – логике. А время заставляло скучать по чувствам. А чувства по любви. Но, что парадоксально – этот мир являлся любовью, и скучать было не по кому.

Надеюсь, вы уловили, что я по-прежнему оставался человеком с новой ролью создателя. Ведь, кто еще, как ни человек не знает, что он хочет. Смешно. Мне. И я хочу, чтобы и вам стало от всей этой философии.

Поймите, жизнь здесь и сейчас! Именно поэтому, неважно, ищите вы истину, или нашли. Просто живите сейчас. И наслаждайтесь этими поисками, или тем, что обрели!

Любовь плотно коснулась нас с сыном. И даже, если не брать во внимание то, что мы создали этот мир, и конечно же саму любовь, то это было понятно по той связи, что нас соединяла. И я даже не говорю сейчас про эмоции, и их впечатления. Я говорю про то, что мы были рядом друг с другом – Это и являлось любовью!

– Пап, я очень сильно тебя люблю! – Как-то сказал мне сын, даже не зная того, что на земле так принято, из-за желания взаимности, или просто так – по привычке.

– Я тебя люблю, мой малыш! – Не отвечая, ответил я!

Никто из нас не отвечал. Каждый выразил любовь первым. Ни сыну, ни мне, не хотелось получить взаимность. Мы знали оба любовь. Мы знали, что каждый любит. И мы создавали любовь без желания получить. Мы хотели ее давать.

В эти мгновения, когда любовь была не только всеобъемлющей, но еще и нашей, мир помогал нам. Он поддерживал наши мысли и действия своей связью. Ведь мы находились в этом мире, а значит мир являлся нашей коммуникацией. Я через мир дарил любовь сыну, а он ее дарил мне!

У меня не было земной памяти. Вернее, ее не осталось. Она, как пятно на стене тысячелетней давности. Вроде присутствует, напоминает о себе, но точной информации о себе не несет.

Я не помнил тех моментов, которые заставляли меня передвигать ноги по земле. Не знал и того, что меня связывало с близкими и родными, помимо родственности. Не ведал причин дружбы с друзьями, за исключением самого осознания дружбы. – У меня не осталось конкретики, разумного объяснения прежней жизни. Но одно, я почему-то помнил – я расставался с сыном на земле. И это настолько связывало меня там, что и здесь, в новом мире, первым отражением моей речевой мысли стал Саша. Я без эмоциональный создатель, существо, которое должно было иметь холодный расчет, чтобы ваять мир без изъянов, не заметил, как стал самой сущностью любви. И моя любовь, это был мой сын. Был, есть, и будет. Вечно!

Почему сейчас я так пишу, что у вас мурашки идут по коже? Да потому что истина заключается в искренности – в прямом знании того, что создал, а потом растворился в этом. И истина – это венец всех человеческих поисков.

Нет, я не претендую на истину, я лишь маленький отрывок из ее главы. Но свой отрывок я могу передать вам во всех красках. А они помогут вам приятно скоротать тот отрезок времени, что вы себе придумали, для прочтения моей книги. Или вашей… Которую вы написали, а потом через меня решили прочесть…

Ну, вернемся к любви. Я специально чередую рассказ и эзотерические мысли, чтобы разными оттенками обаять ваш разум. И мне это хорошо удается. Так вот, любовь в новом мире встала вновь на пьедестал всеохватывающей энергии. Только она пока еще была очень юна. Ведь мы с сыном взяли ее из подсознания, и вновь создали. И маленькими, осторожными шагами, любовь вырвалась из-под нашего крыла, окутав нас собою.

Теперь я точно понимал, почему новый мир подарил мне вечность с сыном. Ведь мир был новым, и земного разумного объяснения времени не было. А соответственно и не было такого чувства, как страх. Страх перед однообразной вечностью.

Кто-то, возможно, сейчас будет возражать. Мол, что здесь страшного – вечная любовь. Хорошо, я отвечу. Вы сейчас попробуйте успокоится, отбросить все мысли, и обсуждение моих строк. А просто представьте вечность. Нет ни края, ни конца. Нет оттенков любви, ее противоположностей. Нет ничего, кроме любви. Она постоянна и незыблема. Да так, что кроме нее нет больше вообще ничего. Даже вы растворены в ней полностью. Да вы, и есть любовь. Вечная любовь. – И понимать ее разумно некому. Любовь-любовь…

Ну как? Где будут тогда Ваши мысли, споры, и обсуждение любви? Вы стали ничто – вечная любовь…

Вот почему в вечной любви, любая самая нано вспышка, самый незаметный, и практически несуществующий отголосок – оттенок рождает несуществующую для любви разумную частичку. Такую, например, как земля. Или вы. Или я и мой Саша. И мы самым яростным способом пытаемся доказать любви, что мы существуем, называя ее богом, инопланетным существом, технологией. Да просто даже любовью, о чем она, собственно, и не знает, что она любовь. И что она – это она, а не он, или ничто.

Но и в этой бесконечной, вечной пустоте есть веселые краски. Это соседи. – соседние энергии этих самых несуществующих вспышек. Это я. Мой Саша. Это вы. Это то, что начинает считать себя, как кто… Сейчас я смеюсь, когда пишу эти строки. Философия иногда убивает своим постоянным нытьем. Но именно она и создала нас с вами. Именно она создала любовь из вечного ничто.

Так что мои дорогие, это упоительное путешествие по вашим мыслям я буду продолжать в таком же духе. Иногда, вставляя, как кто-то встал, сел, или лег. Давайте вместе создавать этот новый мир. Нашими мыслями, и вспышками. И так, как мы есть информация – маленькое незаметное пятнышко на бескрайнем поле чистейшей любви, то есть шанс превратить это пятнышко в узор счастья. А какая гамма будет задана этому узору решать только вам. Для меня и ужас – есть любовь! А для вас?

Однажды, мы проснулись. Да, да, именно проснулись. На этот раз мы с сыном, после пробуждения,