Ведь я еще жива - Татьяна Гармаш-Роффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алексей помолчал, покрутил еще раз мысль, которая пришла ему в голову по дороге… Она не была единственной возможной гипотезой, но она казалась логичной. Весьма логичной.
– А вот какая, Игорь, – произнес он. – Думаю, им еще что-то нужно от Анастасии Марковны. И это «что-то» для них очень важное, коль скоро они уступили ее требованию увидеть дочь…
Закончив разговор с Игорем, Алексей задумался, заново перебирая в уме то, что сказал своему ассистенту.
Кристина жива и здорова, ее матери показали, но не вернули. Можно ли сделать из этого обстоятельства какой-нибудь иной вывод, кроме уже сделанного?
В общем-то, да. Например, что Игоря избили не перед передачей денег, а «для профилактики», а Настя Тышкевич оказалась такой крутой, что сумела настоять на том, чтобы ей показали дочь перед тем, как отдать бандитам деньги. Причем именно показали, а не просто дали возможность услышать ее голос по телефону в подтверждение того, что Кристина жива. И не в момент передачи денег, а заранее, накануне.
Но эта версия не выдерживала критики. В делах с похищением людей ради выкупа уже сложились, если можно так выразиться, своеобразные традиции. Бандиты в них вели себя жестко, а шантажируемые – послушно.
Предположить, что в данном деле оказались особенные, мягкотелые бандиты? Все может быть на этом свете, конечно, но Алексей не верил в такой расклад.
Оставалось сделать только тот вывод, который он озвучил в разговоре с Игорем: Анастасии Марковне дали возможность убедиться в том, что дочь жива, потому что от нее требуют еще чего-то, помимо денег, которые она уже отдала.
Игоря избили вчера, около восьми вечера, – так что вчера она и передала выкуп, после восьми. Весьма вероятно, что там же, где встречалась сегодня с бандитами: на той просеке в лесу. Придется туда с утра заглянуть – посмотреть на следы шин! На глинистой земле они могли весьма неплохо отпечататься.
Стало быть, от Анастасии Марковны хотят чего-то еще… И это настолько ценно для бандитов, что они не только продолжают удерживать Кристину в заложницах, но и согласились показать ее матери!
Черт дернул этих детишек прикидываться бедными! Если бы они поменьше скрытничали по поводу своего материального положения, то, глядишь, сейчас бы Игорь смог подкинуть детективу какие-то факты! А так гадай на кофейной гуще: что же еще можно взять с Крискиной мамы?
Впрочем, детектив с большим пониманием относился к решениям «детишек». Кому же не хочется, чтобы его любили такого, каков он есть, а не за деньги или положение! Всем хочется. Да только не всем везет…
Некоторое время Кис думал о жене своей Александре и о том, каким невероятным и блистательным финтом фокусника судьба вытащила из складок своего серого балахона такой счастливый ему подарок…
А затем отправился в спальню, чтобы получить свой подарок непосредственно в руки…
IV
Вернувшись домой, Настя сразу же ушла к себе в комнату. Сил больше не было никаких – ни физических, ни душевных. Криска пока в порядке… ПОКА. Но им что-то нужно снова от Насти… И Криска будет в порядке, ПОКА Настя не выполнила новые требования. Какие же?! В самом ли деле дом ее теперь им понадобился? Или что-то другое? Насте казалось, что про дом они бы сказали сразу, не стали бы тянуть да загадки загадывать. С другой стороны, чем она еще могла оказаться интересна бандитам? Она важных решений не принимает, бумаг не подписывает, ничего от нее не зависит…
Ее мозг отказывался анализировать ситуацию. Суровый недосып прошлой ночи давал о себе знать. Она рухнула в постель, стащив с себя только платье, не приняв обычный душ и даже не почистив зубы. И мгновенно провалилась в тяжелый сон.
Ей снилась дочь. Она кричала: «Мама, мама, мама! Настя, Настя, Настя! Анастасия Марковна, Анастасия Марковна!!!»
Настя открыла глаза. Над ней нависал Гена, протягивая ей телефон.
– Анастасия Марковна, с вами хотят поговорить!
– Иди в задницу, – сказала она по-простецки. – Я сплю.
– Надо поговорить, – равнодушно ответил он.
– Не буду. Я хочу спать!
– Надо, – повторил он.
– Нет!
Она слышала, как Гена проговорил в телефон, что Анастасия Марковна отказывается взять трубку, так как спит.
«Он меня убьет за это? – подумала она. – Ткнет своими железными пальцами куда-нибудь, и я потеряю сознание и уже больше никогда его не обрету вновь…
Не-ет, – вдруг решила она в полусне. – Им мое сознание нужно! Им нужна я! Для новых махинаций! Велят продать дом, наверное… Ну и пошли в… Продам. Лишь бы Криска вернулась!»
…А утром Настя поняла, что ей удалось кое-что выиграть: она заставила их с собой считаться! Они показали ей Криску, и они уступили ей вчера, когда она не пожелала с ними разговаривать по телефону!
При воспоминании о вчерашней встрече с дочерью у нее слезы выступили на глазах. Но Настя их быстро смахнула. Ей надо сейчас удержать позиции! Надо заставлять их и дальше считаться с собой! Они чего-то хотят от Насти, и для них это важно, раз пошли на уступки. Так что никаких слез!
У нее появилось чувство, что теперь она сможет что-то придумать. Найти выход. Спасти дочь!
…Когда неделю назад ей позвонили и сообщили о похищении дочери, она расклеилась мгновенно. Накануне она никак не могла до Криски дозвониться, ее мобильный не отвечал, и, хотя такое случалось и раньше, в этот раз у Насти возник тревожный холодок внутри, от которого ее даже немножко подташнивало.
И утром следующего дня она поняла, что не зря.
– В первую очередь, – мягко произнес пожилой мужской голос, – о нашем разговоре никто не должен знать. В том числе и мужчина, который спит сейчас рядом с вами… Слава, кажется, его зовут? Так вот, выйдите из спальни с трубкой и закройте за собой дверь.
В одно мгновение обессилев, Настя беспрекословно исполнила приказание. Она сразу поняла, что речь пойдет о Криске. И если они знают даже, с кем спит Настя, то дело совсем плохо!
– Вышли? Ну вот и ладненько, – удовлетворенно произнес мужчина. – Теперь пообещайте мне, что выслушаете меня спокойно. Без слез и криков. Потому что если ваш сожитель о чем-нибудь догадается, нам придется его прикончить. Поняли меня?
Настя молча кивала, пока не сообразила, что собеседник ее не видит, а ждет ответа по телефону.
– Да, – выдавила она из себя.
– Ваша дочь у нас. Я передаю ей трубку.
«Мамочка!» – услышала Настя голос Криски, и тут же мужчина вернулся к телефону.
– Убедились? Теперь слушайте внимательно. Ничего с ней не случится плохого, если вы сделаете все, как мы скажем.
– Что вы хотите?..
– Ни слова, – перебил ее мужчина. – Только слушайте и ничего не говорите кроме «да». Хотя, если рискнете, можете сказать и «нет», конечно, – мужчина усмехнулся.
Он подождал, ловя реакцию Насти. Но она молчала, и ее собеседник понял молчание как согласие.
– Первым делом вы скажете вашему сожителю, что вы расстаетесь. Чтобы сегодня вечером его уже не было в вашем доме.
– Но как я…
– Я просил вас молчать, Анастасия Марковна! Я вам все сам расскажу, а от вас требуется только слово «да». Объясните, что у вас новое увлечение, ради которого вы бросаете старое. Новое увлечение зовут Геннадием. Можете звать его Геной. Это очень симпатичный молодой человек. Спать вам с ним как раз необязательно, он вам просто поможет сделать все правильно. Вы меня поняли?
– Да…
– Отлично.
– Как только Гена поселится у вас, мы с вами свяжемся. Надеюсь, что вам не придет в голову нелепая мысль обратиться в милицию. За вами следят, и от вашего благоразумия зависит жизнь вашей дочери…
…Настя уступила им во всем беспрекословно. Вечером в ее доме уже расположился Гена, своего последнего любовника она без особых сожалений выставила: он не вызывал у Насти никаких человеческих эмоций, теплых дружеских чувств, – так, служил ей пажом для выходов. Она даже спала с ним редко: как в беседе, так и в постели он был неинтересен.
Вечером того же дня они озвучили требование: миллион евро. За время, прошедшее с выигрыша Насти Тышкевич в лото, марки преобразились в евро. Случайно ли они назвали эту цифру, или они были настолько хорошо осведомлены, но именно столько оставалось на счету Насти в Германии.
В Москве работал филиал немецкого банка, откуда она могла управлять своими счетами. Насте велели сказать в банке, что она намерена купить новый дом. А за недвижимость, как известно даже иностранцам, в России платят наличными и сразу, на кон. Так что эта байка подозрений в банке не вызовет.
Как бы то ни было, в России нет закона, который позволял бы банку отказать в выдаче наличных, – и даже если у сотрудника глаза на лоб полезли, он промолчал, словно подавился. Только объяснил, что снять такую крупную сумму непросто, нужно заранее заказывать и прочее.
В результате, с учетом выходных, прошла неделя, прежде чем Настя смогла получить деньги. Все это она делала как сомнамбула, почти не реагируя на внешние раздражители. Мысль о дочери не оставляла ее ни на минуту, сердце ее разрывалось от ужаса и страха за нее.
