Ведь я еще жива - Татьяна Гармаш-Роффе

– Чем вас угостить? И угостить ли? – спросила она ровно и приветливо, вернувшись.

Грушицкая уже избавилась от широкой клетчатой рубахи, и теперь малиновая футболка не слишком нахально обтягивала ее крутые формы. При всей своей мощи Елена Васильевна была стройна и пропорционально сложена, двигалась легко, с мягкой грацией, присущей крупным представителям семейства кошачьих.

– А какой у меня выбор? – прокатил свой очередной пробный шар детектив: хотел убедиться, что предлагают от души.

– Огромный. Начните со своих предпочтений.

– Крепкий чай.

– Черный, зеленый?

– Черный.

– Есть хотите?

– Хочу.

– Пирожки пойдут? Домашние.

– Сладкие?

– Нет, с мясом с капустой.

– Очень даже.

– Поняла. И с тем и с другим. И можно без хлеба.

Она усмехнулась и ушла на кухню.

Последняя ее фраза несколько озадачила детектива – почему «можно без хлеба»? Пирожки ведь так и так не едят с хлебом…

Пока не забрезжила в его памяти сцена из мульта про Винни-Пуха. Вспомнив, он улыбнулся и быстро подытожил: Грушицкая без ужимок, естественна, быстро сечет и не скрывает этого… И это выражение легкой, незлой иронии, которое сидело где-то в уголках ее глаз, словно подсматривая оттуда за происходящим, – оно тоже нравилось детективу.

Вскоре Елена Васильевна вернулась с подносом, уставленным чашками и тарелками. Принесла сама – прислуги на «подай-принеси» не держит, барыню не играет, – примечал Кис.

Они расположились друг против друга в креслах. Когда чай был разлит по чашкам, а пирожки уже почти съедены, и хозяйка при этом не задала ни одного вопроса, Кис приступил к делу.

– Я хотел бы поговорить о вашей соседке и подруге, Анастасии Тышкевич.

– Кто вас послал?

– Никто, если вы предполагаете, что кто-то решил пошпионить за ней.

– Тогда чем вызван ваш интерес?

– Мне кажется, что она нуждается в помощи.

– В таком случае кто вы ей, чтобы помогать?

Правомерный вопрос. Кис его бы и сам задал.

– У меня есть ассистент. Он влюблен в Кристину, дочку Анас…

– Я знаю, кто такая Кристина. Она раньше, когда жила с мамой, бывала у меня в доме так же часто, как и Настена.

В голосе ее послышалось тепло. Еще очко, отметил детектив. Личные дружеские отношения Елены Васильевны с Криской очень помогут в деле.

– Вы действительно близкие подруги с Настей?

– Тавтология, господин детектив. Подруги только и могут быть действительно близкими. Неблизкие называются приятельницами.

И снова очко. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает, как известно. Елена Грушицкая нравилась ему все больше.

Кроме того, детективу отчего-то импонировало, что она до сих пор не спросила его, что с Настей. Сомнений нет, вопрос абсолютно легитимный, и даже не слишком близкий человек его бы уже задал. Сдержанность этой женщины объяснялась какими-то глубинными чертами ее характера, которые Алексей с ходу назвать бы не смог, но точно знал, что она понимала: детектив присматривается к ней, – и не торопила его.

Вердикт: он скажет ей правду.

– Тем лучше, Елена Васильевна, – произнес он. – В таком случае я могу вам доверять. У меня есть серьезные основания подозревать, что ваша подруга, Настя Тышкевич, попала в очень неприятную историю…

И по тому, как изменилось ее лицо, – ни паники, ни любопытства, просто оно собралось, стало жестче, – он понял, что не ошибся в своих впечатлениях. Это настоящая подруга.

…Он рассказал Елене Грушицкой практически все. Намеренно не стал опускать детали, хотя мог бы, к примеру, не вдаваться в подробности отношений Игоря и Кристины. Но он интуитивно чувствовал, что Грушицкая, со своей стороны, доверится детективу только при полной его честности. А честность обеспечивалась подробностью. Такой вот психологический эффект, – и Кис отлично знал, как он работает. Можно сказать человеку, которому ты обещал и не позвонил: «Я был занят». Имеешь, в принципе, право не распространяться о своих делах! Но у человека непременно останется ощущение, что ты им просто пренебрег. Зато вот если ты скажешь, к примеру: «Извини, старина, меня прихватил понос, и я просидел весь день в туалете…» – то человек тебе не только поверит, но и обижаться не станет, и даже, напротив, посочувствует!

Фокус тут, конечно, не в поносе, а в подробности и конкретности описанной ситуации. Именно это вызывает доверие!

А доверие Настиной подруги сейчас являлось жизненно важным элементом. Алексей рассчитывал не только на полную информацию с ее стороны, но и на помощь. Идея, забрезжившая с полчаса назад в его мозгу, заключалась в следующем: с Настей нужно установить контакт, и только ее подруга сможет помочь в этом деле! Для чего требуется для начала ее согласие. А дальше потребуется от нее и некоторое мужество…

– Вот так и вышло, что я оказался втянут в дело Анастасии Тышкевич, о существовании которой еще не подозревал вчера… – подытожил он.

Лена кивнула. Ей все было ясно.

– Спрашивайте.

Кис воспользовался предложением на всю катушку. И вскоре узнал немало подробностей о жизни Насти, начиная с чудесного выигрыша в лото и кончая ее молодыми любовниками. Именно в этом месте повествования в глазах Лены Грушицкой появилось суровое выражение, словно они взяли на мушку лицо детектива. Если бы на нем, на его лице, проскользнуло хотя бы подобие двусмысленной усмешки, то Елена Васильевна выставила бы его за дверь в одну секунду, он не сомневался. И наняла бы другого детектива, тем более что теперь она знала суть Настиной «неприятной истории», как аккуратно выразился Алексей…

Но, кажется, экзамен он выдержал.

– Всем людям нужно человеческое тепло, – добавила она, смягчившись. – И плохим, и хорошим. Всем.

Алексей кивнул. Что-то в таком примерно духе он рассказывал одному своему клиенту не столь давно…[4]

– Вам тоже? Вы понимаете, о чем я? – спросила Лена Грушицкая.

Теперь она проверяла его, детектива.

– Разумеется.

– И у вас оно есть? Погодите, не отвечайте…

Она окинула его изучающим взглядом.

– Есть, – заключила она. – Это хорошо. Тогда вы точно знаете, о чем речь. Просто не всем удается получить это тепло традиционным способом. А нужда остается. Нельзя осуждать тех, кто ищет его в других местах и другим способом…

– Я не осуждаю.

– Я знаю. Мне просто захотелось произнести вслух эту мысль. Вокруг меня мало людей, которые могут ее понять, и я доставила себе удовольствие.

– Лена… Можно я буду вас так называть?

– Без проблем. Как меня ни назови, а я всегда я.

Алексей улыбнулся. Грушицкая понравилась ему окончательно.

– Вы сказали, что Настя совсем недавно завела себе нового любовника. Совсем недавно! А точнее не помните?

– М-м… Пару недель, наверное, назад. Хотя нет, меньше…

– Как вы об этом узнали?

– Попала на него по телефону. Он позвал Настену.

– Вы с ней виделись с тех пор?

– Нет. Настена сослалась на занятость, да и мне тоже забот хватает – двое мальчишек у меня, дом, сад, муж, собака…

Она улыбнулась, а Кис подумал, что мужу ее, видимо, еще повезло, что Елена Васильевна не поставила его в перечне своих забот после собаки.

– А вот, кстати, и она! Пальма, позволь тебе представить частного детектива Алексея Андреевича Кисанова.

Пожилая овчарка подошла к детективу, села возле него, уставив на гостя темные умные глаза, одновременно поводя ухом: слушала хозяйку.

– Как видишь, мы с ним пьем чай. И я его даже своими пирожками угостила. Отсюда ты можешь сделать вывод, что человеку этому можно вполне доверять. Раз ему доверяю я.

Овчарка подняла тяжелую лапу и, махнув ею в воздухе, положила ее на колено Алексею. Он протянул ей ладонь, и Пальма переложила свою лапу ему на руку.

– Все. Пальма, теперь не мешай. У нас важный разговор.

Овчарка беспрекословно убрала лапу, скребнув когтями по пальцам Алексея, повернулась и скрылась в направлении кухни.

– Так вот, обычно мы встречаемся с Настеной пару раз в месяц, иногда чаще. Никакого расписания нет – просто так само получается. Но перезваниваемся намного чаще. В тот раз, когда я попала на ее нового «друга», Настена сказала, что закрутилась. Я решила, что подружку новый любовник «закрутил», и дергать ее не стала. Несколько дней спустя я снова позвонила ей: пирогов напекла, а я ими с Настеной всегда делюсь. И тут она сообщила, что заболела гриппом – температурит, чихает и кашляет. И что встретиться в ближайшее время мы не сможем, так как она не хочет меня заразить.

Сомнений не оставалось: Настю Тышкевич вынудили принять в доме, под видом нового любовника, человека из той банды, которая похитила ее дочь! Иначе зачем Насте отказываться от встречи с единственной подругой, ссылаясь на вирус? Ведь она ездила и в банк, и в спортзал?!

– С тех пор вы не общались?

– Общались, снова по телефону. И Настена снова сослалась на высокую температуру, извинилась. Ей трудно говорить, так она сказала. Обещала позвонить, когда будет себя лучше чувствовать.