Клан Мамонта - Сергей Калашников

— Кстати — металла осталось с гулькин нос. Я хочу раздербанить Кубьин ножик. Хвостик на лезвии оттяну и вставлю в постоянную рукоятку. А потом у меня останутся ещё целых две довольно длинные стальные пластины. Из одной как раз и выйдет длинный ножик для Галочки.

— А мне когда? — возмутилась Леночка. Я же не сижу в лагере! Не могу попросить у Любаши. Что, я теперь до конца жизни буду монеткой резать?

— А тебе вот, — Саня протянул второй «скальпель» с ореховой рукояткой, только с лезвием в полтора раза больше, чем тот, который был сделан раньше. Следующий — Димке. А потом подходящие монеты у нас закончатся. Я верно говорю, Шеф?

— Верно. Лен! Сдай свою монетку на кузницу. С выделкой шкур как дела? — повернулся он к Ларисе.

— Пробовала сухую глину и песок. Пока не воняют, но времени прошло слишком мало, — кивнула она на два куска рыжей шкурки, болтающиеся на ветке. — И предупреждаю — в котле заварена кора дуба. Пока не придумаем, во что её перелить, даже не рассчитывайте там птиц ошпаривать. Ну, или пока я не закончу пробы с дублением.

— Вы тут чо? Совсем деловые? Или я чё-то не догнала? — очнулась Танюшка.

— Ты просто ещё не проснулась, Танечка! — мягко сказала Лариска. — Я тоже пока не совсем отошла от этого… переброса. Это вон Ленка с Любашей тут совсем освоились. И ты освоишься. И рабство наше не таким уж страшным покажется. Пойдём, я тебя спать положу.

— То их понюхает, то их полижет, — продекламировала Галочка при виде лежащего на боку Сани, с видом Скупого Рыцаря перебирающего лежащие перед ним монеты.

Выглаживающий плечи очередного лука Веник лукаво ухмыльнулся и ничего не сказал. Димка же, вырезающий паз в довольно тонкой палке, вообще не поднял головы — он то и дело менял ножи — обречённый на разборку Кубьин, маленький Галочкин и чуть больший — Ленкин.

— Вень! А мне тоже ножик будет? — из входа в балаган показалась голова Пети.

— Не знаю. Вообще-то, сначала нужно девчат обеспечить — парни как-то и каменными орудиями обойдутся.

— Да? А говорили, что следующий Димке!

— А ты сможешь без стального инструмента прорезать узкую щель, чтобы соединить рейки в шип?

— Тогда, лучше сделать стамеску.

— Нафиг стамеску! — ругнулся Димка. — Как у Галочки сделай, только лезвие длиннее и уже.

— Может, совсем на клин. Чтобы ровно сбегалось к концу?

— Да. Лучше.

— Так я завтра стану делать типа плоского штыка, чтобы кору целыми цилиндрами от стволов отделять. Если тебе подойдёт, так зачем нам делать два инструмента, если можно обойтись одним? — решил упростить себе жизнь Саня.

— Ладно, попробую завтра. Тогда и решим.

— Слышь, Шеф! — продолжил жадничать Саня. — А я вот думаю — металл всё равно подходит к концу. Так может, не отливать молотка. А то я потрачу на него весь кастет, а ковать-то уже будет нечего.

— Ты, я помню, хотел соорудить буравчик, — оторвался от работы вожак. — И как ты с его острой частью справишься без нормального молотка? Там ведь каменный инструмент не проканает!

— Понял. Был неправ.

— Это у вас совет стаи? — снова проявил любопытство Петя, выглядывая из лаза в балаган.

— Или вылазь сюда, или сам спи и охотникам не мешай. Или завтрака не будет, — отреагировал Вячик. Он давно уже сидел в убежище рядом с очагом и помалкивал, перебирая какие-то волокна.

— Лар! Ты чего? Уже совсем в этими лузерами снюхалась? — завела старую привычную шарманку Танюшка, едва последний из пацанов выбрался из-под плотной сплошной крыши, оставив девочек самих по себе.

— Лузеров? — удивлённым тоном спросила Лерочка. — Ты, дура набитая, когда последний раз трескала добавку, сидя за нормальным столом?

— Завтра добавки не будет, — проворчала Ленка. — А будет одно сплошное рабство.

— Вот! — воскликнула Танюшка. — То есть — мною будут помыкать.

— Ну, если ты категорически против…? Давай я тебя на кого-нибудь поменяю.

Справа тихонько хихикнули.

— Э-э. Меня? На кого? — отреагировала Танюшка.

— На Гулю, например. Она, хоть и не дружила с Ларочкой, но дар послушания…

— Что? На эту черномазую? — вскинулась Таня.

— Отбой, — Любаша решительно подвела черту под разговором.

— Метёлки, — констатировала всё та же Таня. — Да как вам вообще не стыдно? Связались с лохом, и сами стали лохушками. Да мне даже смотреть на вас стыдно. Даже лежать рядом!

Разбушевавшаяся девочка, наступая на кого попало, проследовала на выход и выбралась в решётчатое убежище, где как раз скучковались пацаны.

Веник среагировал первым — ухватил бунтарку за щиколотку.

Саня поступил философски — поднял взгляд от своих монет и произнёс: — Я тоже умею в тыкву.

— Лен! Ты права. Меняй, — пробурчал в сторону балагана Веник. — Одна доведёшь?

— Ну, если вместе с тобой, то оно вернее будет.

— Так, вроде, нужно Сане пособить…

— А можно я? — вскинулся Петя.

— Можно, — раньше, чем успел согласиться Веник, ответила Ленка. — Так что, Шеф, Таньку завтра мы с тобой в племя отведём? — донеслось из входа в балаган.

— Не, ну вы что? Совсем берега потеряли? — рявкнул Веник. — Отбой! — и, сбавив тон: — Галь! Растолкаешь меня утром пораньше?

— Спит она. — донеслось из балагана. — Не трожь ребёнка.

— А комары-то тут какие! — пробормотал Петя.

Саня флегматично положил поверх пламени очага охапку заранее приготовленных свежих веток.

Глава 11

Утро вечера мудреней

Ребята возвращались с утреннего умывания — они для этого бегали к броду, оставляя в распоряжении девчат тёплый затон, что у самого лагеря, и «домик уединения», без которого легко обходились. Две сотни метров в обход соснового выворотня — это просто лёгкая утренняя пробежка с копьями. Бежали босиком — непривычный к этому, Петя то и дело, оступался и натыкался на что-нибудь, отчего заметно тормозил.

— Шеф ко мне, остальные продолжают движение, — Ленка поджидала мальчиков рядом с ямой, где обычно брали плитняк.

— Секретик какой-то? — Веник проводил взглядом колонну.

— Ну, пацанам об этом знать пока рановато… Но ты ведь вожак — должен соображать. Короче — не надо менять Танюшку. То есть никто не имеет ничего против Гуленьки, но… понимаешь, бывают изредка у девочек такие дни…

— Критические?

— Блин, Веничек! Ну и в кого ты у нас такой умный? А я тут мнусь, слова подбираю.

— Так я и не знаю толком ничего, кроме рекламного слогана из ящика. Поэтому, объяснить мне хоть самую малость будет полезно для моего же развития.

— Больно, неудобно, и настроение раздражительное.

— Знаешь, Лен! Ты мне, всё-таки, помогай. Намёками там, если напрямую неудобно, или ещё как. А то знаешь — Вячик и вспылить может — другие-то парни как-то спокойнее. Нам любая мелкая склока, это как серпом по…

— Да знаю я эту пословицу, мог бы и не останавливаться. — Раздраженно сказала девочка.

— Что? И ты?

— Захлопни свою проницалку — говорить об этом очень неудобно. Не хватало нам ещё обсуждений. Но на охоту я сегодня не пойду. И завтра. А с Вячиком Петю отправь для сопровождения — на одиночку звери нападают охотней. Да и вторая пара глаз не лишняя — тут ведь тоже кабанчики по низинам встречаются, а их лучше подальше обойти.

Саня с самого утра вылепил из глины форму для отливки молотка и заявил, что на несколько дней, пока она сохнет, прекратил упражнения у горна. Хотел прекратить. Но Галочка его уговорила на всё тот же длинный ножик, пусть и сделанный каменным молотком, то есть довольно грубый. Поэтому пришлось раздувать огонь и разбирать складной ножик. Сталь на его рукояточной части, скрытая пластмассовыми накладками, оказалась очень удачной — охотно вытягивалась. Длинное, плавно сбегающееся к концу тонкое лезвие длиной сантиметров двадцать пять, плоское с одной стороны и выпученное пологой дугой с другой, да ещё и изгиб ступенькой, как у штыка в самом начале хвостовика. Или, как у мастерка, но совсем маленький.

Рукоятку этого инструмента Саня укрепил тем самым Галочкиным пластмассовым колечком со стеклянным «камушком». А потом произошло чудо — завладев новым инструментом, его новая хозяйка извлекла на свет тот самый отторцованный вчера Веником обрубок берёзового ствола со сплошной неповреждённой берестой. Потихоньку, с мягкими покачиваниями загнала этот штык между корой и древесиной… нет, не хватило у неё сил — заканчивать пришлось Сане. И вообще было это очень непросто. Но к полудню они сняли цельный цилиндр, причём, довольно длинный — сантиметров тридцать и в диаметре больше десяти.

Дальше дело пошло веселее — понимая, что вопрос с посудой для хотя бы холодной воды, решить стало в принципе можно, Веник пахал до самого вечера и сумел снять ещё три аналогичных цилиндра — один обещал превратиться в сосуд примерно на полведра.