Карсон Венерианский - Эдгар Берроуз

Слуга наконец снизошел до того, чтобы появиться и принять наш заказ. Когда прибыл обед, я обнаружил, что его стоило ждать. Во время еды женщина объяснила мне многое об условиях жизни в Амлоте под правлением Зани, но она была такой ловкой, что я не мог сказать, она за или против этого порядка. В разгар нашего обеда появился еще один отряд Гвардии Зани. Они направились прямиком к соседнему с нашим столу, и гражданский, который был с ними, указал на одного из обедающих:

— Вот он! — воскликнул он тоном обвинения. — У его прабабушки была кормилица-Аторианка!

Обвиняемый встал и побледнел.

— Мистал! — выкрикнул кордоган, возглавляющий отряд, и со всей силы ударил обвиняемого в лицо, сбивая его с ног. Затем другие прыгнули на него, пинали и били его. Наконец они утащили его прочь, скорее мертвого, чем живого. (Мистал — это грызун величиной с кошку. Слово часто используется в качестве неодобрительной оценки, как мы сказали бы «Свинья!»)

— В чем тут было дело? — спрсил я собеседницу. — Почему человека избили чуть не до смерти за то, что его прабабушку кормила грудью женщина-Аторианка?

— Молоко и, следовательно, кровь Аторианцев попала в жилы его предка, таким образом осквернив чистую кровь высшей расы Корвы, — объячснила она.

— Но что плохого в крови Аторианцев? — спрсил я. — Они больны?

— Это довольно сложно объяснить, — сказал она. — Я бы на вашем месте просто приняла это, как есть, пока вы находитесь в Амлоте, и не обсуждала.

Я согласитлся, что это прекрасный совет. Из того, что я видел в Амлоте, я сделал вывод, что чем меньше обсуждаешь что бы то ни было, тем лучше будешь себя чувствовать и дольше проживешь.

— Вы не назвали мне свое имя, — сказала Тоганья. — Меня зовут Зерка.

Я не мог назваться моим собственным именем, не решался больше пользоваться и именем Хомо, потому что я был уверен, что Хорджан и его приятель донесли на меня. Так что мне надо было быстро придумать еще одно имя.

— Водо, — быстро сказал я. Водо из Водаро — звучит потрясающе!

— Ты, должно быть, очень важный человек в своей стране, — сказала она.

Я видел, что она старается выкачать из меня побольше сведений, и не видел причин говорить, что я водитель машины или авиатор, или что-то в этом роде. Это не прозвучит впечатляюще, и, потом, раз уж я начал карьеру обманщика, надо и продолжать в том же духе.

— Я — танджонг Водаро, — сказал я. — Но прошу вас не говорить никому. Я путешествую инкогнито.

Танджонг — это сын правящего джонга, принц.

— Но как ваше правительство позволило вам путешествовать вот так? Вас ведь могут убить?

— Исходя из всего, что я успел повидать в Амлоте, я согласен с вами, — сказал я со смехом. — Собственно говоря, я убежал. Я устал от помпы и церемоний придворной жизни. Я хотел жить самостоятельно, как мужчина.

— Это все очень интересно, — сказала она. — Если вы хотите поступить на службу здесь, возможно, я смогу помочь вам. Я имею некоторое влияние. Приходите завтра ко мне. Погонщик любого общественного гантора знает, где мой дворец. Теперь я должна идти. Это было замечательное приключение. Вы спасли меня от невыносимой скуки.

Я обратил внимание, что она сказала именно «невыносимой».

Я провел ее до двери, где двое воинов отдали ей честь и сопроводили нас до обочины тротуара, где один из них подозвал погонщика гантора — ее личный экипаж.

— Где вы остановились? — спросила она, ожидая гантора.

— Пока нигде, — ответил я. — Вы знаете, что я чужестранец. Можете ли вы подсказать мне хорошее место?

— Да. Поедемте со мной. Я отвезу вас туда.

В красивой беседке на широкой спине ее гантора могло поместиться четверо в двух отделениях: два и два, друг напротив друга. Между этими двумя сиденьями размещалось еще одно, где ехали два вооруженных охранника.

Гигантское животное величественно шло вдоль по улице, и я с интересом наблюдал ночную жизнь этого амторианского города. До этого момента я уже побывал в Куааде, городе на деревьях в Вепайе; в тористском городе Капдоре; в городе мертвецов Корморе, в прекрасном Хавату и в свободолюбивой Санаре. Только Хавату и Амлот из них были городами в подлинном смысле этого слова. Хотя Амлот и не мог сравниться с Хавату, это был город, полный жизни. Хотя час был поздний, главная авеню была полна народа. Шеренги разнообразно украшенных ганторов двигались в обоих направлениях, неся своих пассажиров — веселых и смеющихся или серьезных и хмурых. Повсюду были гвардейцы Гвардии Зани. Их странная стрижка выделяла их среди остальных: полоса волос в два дюйма шириной от лба до затылка. Их одежда тоже отличалась от одежды остальных — своей витиеватостью и разукрашенностью. Магазины и рестораны, игорные дома и театры, ярко освещенные, выстроились вдоль авеню. Амлот не был похож на воюющий город. Я сказал об этом Зерке.

— Таким образом мы поддерживаем дух людей, — пояснила она. — На самом деле последняя война, которая привела к революции, лишила нас иллюзий и сделала разочарованными и истощенными. Нам пришлось отказаться от военного и торгового флота. На авеню Амлота было мало жизни и еще меньше смеха. Затем особым декретом джонга Корда были открыты все публичные заведения и людей даже насильно заставляли выходить на улицы. Эффект был электрическим. После революции Зани тоже продолжают посильно придерживаться этой практики. Она хорошо зарекомендовала себя. Ну вот, мы приехали к дому путешественников. Приходите ко мне завтра.

Я поблагодарил ее за проявленное ко мне внимание и чудесный вечер, который она мне подарила. Погонщик приставил лестницу к боку гантора, и я уже собирался спуститься, когда она положила руку мне на локоть.

— Если вам будут задавать вопросы, — сказала она, — скажите им то, что рассказали мне. А если вам не поверят, или вы попадете в какие-нибудь неприятности, отправьте всех ко мне. скажите, что я дала вам разрешение так поступать. Вот, возьмите это и наденьте, — она сняла кольцо с пальца и протянула мне. — Это подтвердит ваше утверждение, что вы мой друг. И еще одно. Я бы на вашем месте больше не упоминала, что вы танджонг. Королевское происхождение ныне не так популярно в Амлоте, как было когда-то. Оно ведь нематериально. Недавно сюда прибыл великий джонг в поисках своей единственной дочери, которая была похищена. Он все еще находится в заключении в Гап кум Ров — если еще жив.

Великий джонг, единственная дочь которого была похищена! Возможно ли это?

— Кто этот великий джонг? — спросил я.

Ее глаза слегка сузились, когда она ответила:

— В наши дни в Амлоте не следует быть чересчур любопытным.

— Прошу прощения, — сказал я, затем спустился на тротуар, а ее огромный гантор проследовал дальше по авеню.