Карсон Венерианский - Эдгар Берроуз

На обратной дороге на широкой авеню, по которой мы шли, впереди нас возникло оживление. Люди на обочинах тротуаров выкрикивали что-то, что я сначала не понял, но затем распознал как вечное заклинание — Мальту Мефис! По мере того, как шум приближался, я разобрал, что крики направлены в сторону процессии гигантских ганторов.

— Едет Наш Возлюбленный Мефис, — сказал Мантор. — Когда он будет проезжать мимо, стань в салют и кричи «Мальту Мефис!» как можно громче, пока он не проедет.

Я увидел, как на улице и на тротуарах люди становятся на колени, головами в поклоне касаясь земли, каждый выкрикивал «Мальту Мефис!» во всю силу своих легких. Только женщины и гвардейцы Зани не становились в поклон, но все кричали, и все отдавали салют. Они начинали, когда первый гантор подходил к ним на расстояние нескольких ярдов, и продолжали, пока последний не миновал их. Они все казались абсолютно лишенными чувства юмора.

Когда процессия поравнялась со мной, я увидел ганторов, разукрашенных так обильно, каких никогда не видел до сих пор. В позолоченной беседке одного из них я разглядел маленького человечка жалкого вида в униформе кордогана Зани. Это был Мефис. Он казался по-настоящему испуганным, а его глаза непрерывно бегали из стороны в сторону. Я предположил (и позже узнал, что был прав), что он смертельно боится покушения — и у него были на то веские причины.

После того, как Мефис проехал, я сказал Мантару, что хотел бы немного осмотреть город. Я сказал, что мне в особенности хотелось бы попасть на набережную и посмотреть на лодки. Он немедленно стал подозрителен. Никогда не видел таких подозрительных людей.

— Почему ты хочешь пойти на набережную? — спросил он.

— Мы в Водаро зависим от моря, как от основного источника пищи, так что мы все хорошо знакомы с лодками и любим их. Естественно, меня интересует конструкция маленьких лодок Амлота. Вообще говоря, я бы очень хотел приобрести одну такую лодку, чтобы плавать и ловить рыбу.

Мои объяснения, похоже, удовлетворили его. Он предложил остановить проходящего гантора и проехать на нем вниз к набережной. Так мы и сделали. Я увидел бесчисленные лодки, большинство которых явно не использовалось длительное время. Мантар пояснил, что они, вероятно, принадлежат тем, кто сейчас служит на фронте.

— Как ты думаешь, я могу купить или арендовать одну из них? — спросил я.

— Тебе не нужно ничего покупать или арендовать, — сказал он. — Ты теперь гвардеец Зани и можешь взять все, что тебе нравится, у любого, кто не служит в Гвардии.

Увидев и изучив все, ради чего я спускался к воде, я был рад вернуться в город и начать мое подлинное обучение под руководством Мантара. Оно продолжалось в интенсивной форме примерно неделю. За это время я ни разу не был у Зерки и не получил никакого вызова от Спехона. Я терялся в догадках. Могло ли случиться так, что послание не дошло до него? Я едва мог в это поверить. Возможно, думал я, он не намерен принять предложение Мьюзо и соответственно ничуть не заинтересован в том, чтобы убить меня. Но эта цепь рассуждений меня не вполне удовлетворяла. Зная, как они все подозрительны и мстительны, я не мог поверить, что Спехон позволит мне жить и носить униформу гвардейца Зани хотя бы день после того, как обнаружит мою ложь. Так что вся эта история представлялась мне сплошной тайной.

Не могу сказать, что я наслаждался обществом других офицеров, если не считать Мантара. Он был джентльменом. Большинство других были угрюмыми невоспитанными людьми — собрание невежественных головорезов, драчунов и гангстеров. Наши подчиненные были людьми такого же сорта. Все подозревали друг друга, а в особенности Мантара и меня. Они негодовали на то, что мы с ним культурнее других, и этого одного хватало, чтобы питать их подозрения. Они чувствовали, что ниже нас, и за это нас ненавидели. Из-за этой атмосферы всеобщего подозрения и никак не мог выяснить тот единственный факт, который меня удерживал от того, чтобы мгновенно покинуть Амлот — я имею в виду мое предположение, что Минтеп мог быть в плену в городе. Я знал, что легко смогу бежать, выплыв из города в маленькой лодке и проплыв вдоль берега до острова, где спрятан мой корабль. Но сначала я должен был удостовериться в истинности или ложности моих предположений касательно Минтепа.

Единственный способ что-то узнать — услышать случайно. Я не мог задавать прямые вопросы, не мог также проявлять непредусмотренный уставом интерес к политике или другим подобным вещам. В результате мои нервы были в постоянном напряжении, так осторожен я должен был быть непрестанно в отношении каждого слова, действия, и даже выражения лица или голоса. Но так чувствовали себя и все прочие, даже Спехон, быть может, даже сам Мефис.

ИБО КАЖДЫЙ ЗНАЛ, что шпион или доносчик следит за ним и готов донести о первом же его неверном шаге. Знание этого сильно снижало болтливость. Бесед почти не существовало, только в виде исключения между близкими друзьями. И даже тогда сомневаюсь, чтобы люди осмеливались действительно высказывать, что лежит у них на сердце.

Прошли десять дней, а я был не ближе к своей цели, чем в тот день, когда прибыл в Амлот. Я беспокоился и печалился о Дуари. Что должна она думать? Сказал ли ей Мьюзо что-нибудь о моем поручении? Как она? Эти вопросы, на которые не было ответов, доводили меня почти до безумия. Они почти убедили меня, что я должен отказаться от взятого на себя задания и вернуться в Санару. Но когда я подумал, какое счастье я доставлю Дуари, если она воссоединится со своим отцом, или какое горе я ей причиню, если она узнает, что он — пленник в Амлоте и ежеминутно подвергается опасности быть убитым, я мог только оставаться на месте и исполнять то, что считал своим долгом. Я находился в таком настроении, когда получил приглашение Зерки навестить ее. Это было желанное облегчение, и я отправился к ней с удовольствием.

Мы приветствовали друг друга обычным «Мальту Мефис!», которое по какой-то причине казалось совершенно неуместным между нами и вообще некстати. У меня всегда было ощущение, что Зерка исподтишка над чем-то улыбается, и в особенности, когда мы исполняли какой-нибудь дурацкий ритуал Зани. Ее в высшей степени привлекательная личность казалась мне совершенно не гармонирующей с глупостью Занизма.

— О! — воскликнула она со смехом. — Какой симпатичный гвардеец Зани из тебя получился!

— С этой прической? — спросил я, скорчив гримасу.

Она прижала палец к губам.

— Шшш, — предостерегла она. — Я думала, что ты уже научился быть осторожнее.

— Я не могу даже раскритиковать себя самого? — со смехом спросил я.

Она покачала головой.