О возвращении забыть - Сергей Коротков

— Самовар уничтожь щас и по-тихому! — отдал распоряжение сапёру Топорков, показывая на 82-миллиметровый миномёт "Поднос". — Остальное, что осталось, переписать номера и ликвидировать.

— Есть.

— Так. Чё за хрень? — Никита заметил ненагруженного чечена, скованного наручниками за спиной. — Почему ишак пустой? Рядовой! Живо ему на холку РПГ-7 и выстрелы все до единого! Выполнять.

— Есть.

Никита обошёл остатки лагеря, осмотрел убитых со стороны, сфоткал несколько раз. Затем сделал общий снимок всех бывших заложников.

— На память! — он убрал фотик, хлебнул воды.

Но не успел отдать команду на выдвижение.

— Я Холод. У меня тепло и горячо по фронту!

Никита дёрнулся, повернулся на 180, всмотрелся в сторону лёжки Дена.

— Докладывай.

— Наблюдаю группу бородатых. Около взвода. Цепочкой от колка к колку. Метров 500 в нашем направлении. Возвращаются, мля!

— Понял тебя, Холод! — Никита обернулся на истошный крик сзади. — Ёп! Заткни его…

Оказалось, Анна, подобрав кухонный тесак, которым разделывали недавно мясо, подошла к пленному чечену и ударила его по мужскому достоинству.

Крик боевика прекратил капитан, тюкнув его немаленьким кулаком в грудь. Чеченец застонал, кровь отемнила его штаны. Кришнаитку убрали подальше, но никто слова ей не сказал. Ежу понятно, крыша съехала от месяцев насилия.

— Капитан, строй их, и выходим на север, веди мимо ловушек своих, — бросил Никита, направляясь к Дену, — и чеха держи при себе. Тралом пойдёт впереди. Баб в середину под присмотр рядового. Я щас…

— Есть, командир!

Минуты не прошло, как Никита плюхнулся рядом с Деном глянуть на боевиков, но вдруг пискнул и мигнул приёмник "ЭДДК-М".

— Мля-я! У нас и с севера гости!..

— Что значит "они не вернутся"?! Да вы что… ты, что себе позволяешь, полковник?! — генерал свирепел на глазах, правая щека его пошла тиком, глаза покраснели. — Какого хрена ты мне здесь чешешь?

Полковник Егоров прикусил губу, но старался, ох-х как старался держать себя бравым и гордым офицером! Не офицером — маршалом всех войск и времён!

Он только что сообщил генералу и его штабу ту страшную и диковинную новость, о которой не только знал давно — судя по всему, принимал участие в ее подготовке.

— Я что-то не совсем понимаю вас, полковник! — залепетал не менее поражённый услышанным начштаба Селезнёв, ища, где присесть. — Повторите, что вы имели в виду под фразой "группу больше можно не ждать, они не вернутся"?

— Прошу вас успокоиться, товарищи офицеры! — Егоров малость всё-таки засуетился, теряя чёткость движений и не находя себе места в палатке штаба. — Ни раньше, ни позже я не имел права сообщить вам об истинной цели операции и, возможно, жёстком её исходе. Бойцы узнают об этом и о дальнейших своих действиях из конвертов и особенно из сургучного пакета Рогожина. Я верю, что командир ГОНа Рогожин выполнит с честью и достоинством…

— Какой, на хер, честью?! — генерал рассвирепел не на шутку, брызжа слюной. — Ты куда, сволочь, отправил моих лучших ребят, моих офицеров? Ты что, сукин сын, творишь? Кто и какие полномочия дал тебе, ядрён батон, заведомо послать отделение спецназа ГРУ России, твою мать, на смерть, с билетом в один конец?! Да я тебя…

— Успокойтесь!.. Угомоните его!.. — полковник-москаль дёрнулся и отступил на шаг. — Держите себя в руках, генерал! Кто вам давал право…

— Да я тебя, сучий потрох, москаль грёбаный…

Тут же ругань перешла в мат и без одной секунды в драку. Но вовремя подоспевшие штабисты разрушили спарринг.

Пока начштаба сдерживал натиск боевого генерала-разведчика и шептал ему в лицо что-то успокоительное, капитан Мохов и радист оттесняли полковника к ширме.

— Я всё вам сейчас спокойно объясню, господа!

Все обернулись. В палатку въехал на своей неразлучной коляске старик-олигарх в сопровождении двух военных в форме ФСБ. Майоры. Крепкие, глаза внимательные, умные. Скулы и подбородки волевые, шеи спортивные, осанки ровные, кисти рук раскрыты. Очередные волкодавы Генштаба? Силовики из Кремля?

— Кто пустил на территорию войсковой части ГРУ и в расположение штаба посторонних? — генерал начал возвращаться в генеральский образ, поправляя форму и портупею. — Я вас спрашиваю?

— Я всё объясню, генерал! — повторил инвалид и направил свою технику в центр штаба, к столу.

— Кэп, у них снова движение, рокировка! И, похоже, в нашу сторону! — доложил снайпер в чёрной униформе по рации. — Наши действия, Кэп?

— Я понял тебя, Червь! Группе немедленная передислокация! Все приняли влево, умерли, слились с землёй. Варан, пулей замёл следы и окопался. Здесь пойдут, стопудово!

— И опять не валим их? Кэп?

— Не опять, а снова! Успеешь пострелять, Тукан! А щас молчим все, нету нас и не было!

Чёрные фигуры, как мальки на мелководье, рассыпались в стороны, по кустам. Один рванул по пригорку, снова попав под невидимый луч устройства слежения. Вмиг место опустело, словно здесь и не было семи вооружённых людей. И не было никогда!

Только не для "ЭДДК-М"…

— Мля! Мы не одни здесь! Повторяю, мы не одни. Горячо! Холод?

— Да, командир! Понял тебя. Валим отсюда?

— Валим. И очень живо! "Эдик" опять пискнул. Там зарядки на пару часов всего, полтора уже прошло.

— Может, глючит?

— Не уверен. Окружены мы! Всё, Холод, выводи партизан на юг, вдоль ручья. Мы с Тротилом прикрываем. Вон их с востока шурует сколько! Значит, и с севера подобрались, бляха муха!

— Я с тобой, Никит! — попытался перечить Ден. — Пусть Тротил выводит.

— Отставить пререкания! Живо в дозор! Я на стрёме! Уводи по следу нашей группы. Тротил, замыкаешь!

— Есть.

— Осторожно, растяжки! Но быстро, бегом…

Шеренга, возглавляемая Деном, подвижно, хотя и под тяжестью трофейной снаряги, потекла змеёй мимо зиндана, шалаша с антенной в сторону гор, на юг.

Узел спутниковой связи с ноутбуком заранее водрузили на Ашота — компактно и надёжно. Ему же набили рюкзак дискетами, видеокассетами, фото, картами и прочими документами деяний банды.

— Там игрушки, командир, не забудь про них! — раздался голос Тротила в эфире.

— Принято! Уходим, уходим…

Через минуту лагерь опустел. Трупы боевиков вразброс валялись по периметру и придавали месту жутковатый вид. Не чирикали птички, не фонил журчанием ручей, обтекая лагерь с западной части, казалось, даже ветерок не шумел в кронах буков.

И, наверное, живые могли бы позавидовать этим мертвецам, узнав на самом деле, куда и зачем они сейчас двигаются и что их ждёт впереди…

Глава четвертая

Зона. ЧАЭС — Янов. Апрель 2016 года

Трое суток прошло с тех пор, как Бродяга остался один после боя с призраками, потеряв друзей. Странным и наиболее горьким было исчезновение Корсара, непонятным, таинственным образом пропавшего из абсолютно изолированного закрытого помещения. То ли призраки утащили его, то ли он успел через люк, а обратно уже никак?

То, что пожарный выход задраен надолго и наглухо аномалией, сталкер понял в первую ночь. Сначала прилип намертво к люку ствол ружья Зональщика, потом и ломик, который Бродяга нашёл на пожарном щите. Вскрыть железную массивную крышку люка чем-то ещё не представлялось возможным.

Потекли часы и дни одиночества в заточении. Сталкер от безысходности и маяты слонялся по лестнице и этажу учёных, пробовал радиостанцию, в которой ни черта не разбирался. Питался пайками, но экономно. Хотя в трёх рюкзаках еды и воды оказалось на неделю диеты, но становилось все хуже и муторнее от предчувствия скорого голодного конца.

Один раз, припав ухом к стене, он услышал рокот вертолёта. Взрывы, стуки. На другой день прошёл Выброс, который ощущался всеми фибрами, но был безопасен за толстыми стенами без окон и дверей. "Бетонная могила!" Бродяга с ужасом начинал терзаться и мучиться, всё чаще обхватывая голову руками, в три погибели согнувшись на полу.

КПК его молчал, словно умер раньше хозяина. Рация сдохла ещё тогда, не отключенная Корсаром. Опаленные чёрно-серые помещения отталкивали и надоели своей пустотой и безжизненностью. И только "электра", как живая, напоминала о себе треском и ярко-синими змеями тока, гуляющими по пролёту и нижней площадке. Бродяга пытался несколько раз побороться с аномалией, бросая в неё различные предметы. Но "электра" только зло шумела, искрила, дёргая своими кривотоками, однажды даже опалив разрядом ногу сталкера.

Наступило отчаяние, не сравнимое ни с какой физической болью.

Мозг начал сдавать и отторгать от себя тело.

"Застрелиться? Легко и просто! Успею ещё. Может, как-то, что-то, где-то?! Жизнь-жестянка! Жизнь проклятая! Зона проклятая!"

От негодования и отчаяния Бродяга вскочил, застонал от боли в онемевших ногах, схватил один рюкзак, швырнул в "электру" и тут же другой, Зональщика. Аномалия поглотила оба мешка, швырнула во все стороны злющие смертельные молнии, изменила окраску до жёлтого, потом налилась кроваво-бордовым. Стала раздуваться, приобретать сферообразную форму лилового цвета, загудела, всё ещё пощёлкивая мелкими разрядами. Шар накалился, разбух, заискрил бенгальскими огнями.