Злой мальчик - Валерий Валерьевич Печейкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Критики пишут друг за другом «Почему пьеса такая-то, возможно, самый главный текст этого года». Журналисты спрашивают автора, что он хотел сказать. Автор говорит, что ничего. (Он бухал на даче и чуть не угорел в бане.)
А ближе к следующему лету выйдет роман о мужчине, который месяц сидит перед окном и наблюдает за жизнью в соседнем доме. «Его соседи любят, убивают и умирают под его взглядом. Но его не заволакивают слезы, лишь иногда – дым сигарет», – так напишут в провинциальном литературном обозрении. Журналисты спросят автора, что он хотел сказать. Автор ответит, что сказал то, что сказал. (Он тоже бухал на даче.)
А потом все заебутся читать одно и то же, политики развяжут старую добрую войну в далекой стране, актриса Н. Н. покажет пизду, «Медуза» напишет про найденный в Подмосковье дом, хозяин которого наполнил его тремя тоннами гречки, она обвалила кровлю и всех убила – хозяина, хозяйку и соседку, которая пришла вернуть блендер.
«Эта история потрясла меня. Буду снимать», – скажет режиссер авторского кино. Но в итоге снимет сериал про фитоняш. И уедет бухать.
Женщина, которая ничего не понимает
Иногда мне кажется, что в российских компаниях есть специальная должность – женщина, которая не понимает.
Например, компания занимается выковыриванием козявок из носа. Звонят или пишут: Валерий, а напишите нам нативный текст о том, как вы ковыряетесь в носу. И что лучше делать это с помощью наших специалистов-козяковырятелей. Я отвечаю: ну ок, так и напишу.
– А как? Я не понимаю.
– Ну вот так: я сижу, я достаю палец…
– Откуда? Не понимаю ничего.
– Ну в смысле беру его, выпячиваю…
– Не понимаю. Это же не сексуальная ориентация, чтобы ее выпячивать. Это про ЛГБТ? Нам не подходит.
– Хорошо, я не беру палец. А просто сую его в нос! И начинаю…
– Какой палец?
– Например, указательный.
– А можете это написать? Я боюсь, что мы ни-че-го не поймем.
– Пишу: «указательным пальцем…»
– Левым или правым?
– Правым.
– Что – «правым»? Правым консерваторам?
– Правым пальцем, конечно.
– Какой руки? Валерий, очень путано пишете…
– «Правым пальцем правой руки я…»
– А в чем заход такого тезиса?
– Что?
– Что – что? Валерий? Валерий?
– Простите, мне кажется, вы усложняете. Вот нос, вот я ковыряюсь, все неформально. Это же просто козюли!
– Какие козюли? Наша компания занимается козявками.
– Ну, это одно и то же: козюли, козя…
– Но это путает. Многие не поймут. Очень сложный референс: сначала пальцы правых рук, потом лгбт-козюли. Это может отпугнуть читателя. Я вот перечитала, и знаете, такое чувство… непонятное… в чем-то кошмарное. Нам нужен другой эффект. Более божественный. Можете дать предложение по плану райского эффекта?
– Давайте назовем статью «Ковырай».
– Я не поняла – почему?
– Идите на хуй. Ок?
– В каком смысле? Я не совсем поняла.
– На ху-у-уй. Не понятно?
– Вы можете отразить это в информации?
– Нет.
– Нет – да или нет «нет»?
– Ты просто дура.
– Валерий, мне нужно это согласовать с начальством.
– Хорошо, согласуйте.
– Хорошего дня.
– И вам.
Ребенок для контента
Я решил в следующем году завести ребенка.
Причина простая: нужен контент. А дети его постоянно генерируют: от 0 лет до 35 точно. Сначала мелкого пиздюка можно просто фоткать. Первый раз в роддоме, написать капслоком: сегодня родился Филимон Валерьевич Печейкин, рост и вес. Потом бомбануть, когда исполнится годик, и запылесосить лайки. Потом лет с трех-четырех он начнет уже что-то лепетать. Ну до этого можно делать из него бумеранги для сториз. В пять-шесть он уже начнет говорить очаровательные фейсбучные глупости. В нем проклюнется личность, и можно будет наконец понять, говнюк он или нет. В семь лет фотка с первой линейки, и снова – какой мииилый. Потом до старших классов можно хоть каждый день писать про конфликты, психологию и о том, как я ему стараюсь объяснить языком «Фейсбука», а он трясет мудями в тиктоке, а в комментариях: это новое поколение, они другие, они лучше. Ну а в 35 он наконец сможет стать президентом и погрузить мир в хаос.
В общем, буду рожать.
Пойду пожру
«Умные весы»
Я купил себе «умные весы» «Сяоми». Но оказалось, что это весы не умные, а хамские. Они запомнили, что до новогодних праздников я был легче… И показали, что торт «Наполеон», «Прага», зефир и «Птичье молоко» оставили свой след на моем жире, в том числе висцеральном.
Ок, предположим, так.
Но если бы они были по-настоящему умными, то нашли бы как умнó об этом сказать. Мол, так и так, Валерий Валерьич, поберегите себя. Но вместо этого набор цифр. Неприятно и бестактно.
Вот раньше у меня были механические весы с точностью показаний плюс-минус три килограмма. Если вес меня не устраивал, то я просто взвешивался по-другому, слегка наклонялся, и вес приходил в норму.
А новые весы – просто выброшенные деньги. И расстройство.
Так что, дорогие весы, вы ничего не добились. Показатели на циферблате я закрыл картиной Гойи «Сатурн, пожирающий своего сына», чтобы сказать весам: «Да пошли вы! Пойду пожру!»
Пойду пожру
Дома все время хочется жрать. Весы показывают неумолимое движение жопы к катастрофе. Сегодня меня к ней приблизили сырники с малиной и муссом из топленого молока, лапша гречневая с курицей, салат с фарро (полбой) и маринованной грушей, сладкая корзинка маракуйя – лесные ягоды, рис жасминовый и ежики из индейки и булгура. И два сырка «Б. Ю. Александров». И еще литр кофе с молоком. И литра два чая. А сейчас мне нужно как-то досмотреть «Офицера и шпиона» Полански. Мне на голодный желудок следить, как люди бьются за правду? И еще я боюсь, что меня постигнет судьба Полански, ведь с моей жопой не останется другого выбора, как подсаживаться к юным дарованиям на «Любимовке», представляться Борисом Юрьевичем Александровым и предлагать неограниченный доступ к моим сыркам… А потом они расскажут всем, что мой сырок – «картошка».
Пойду пожру.
Доширак
Журналисты часто спрашивают меня, какой доширак я предпочитаю.
