Злой мальчик - Валерий Валерьевич Печейкин

В Москве можно поднять камень с земли, наклеить стикер «Всего 999 рублей» – и его тут же купят. В Питере на земле написаны телефоны девушек, которые знают себе цену, но скрывают ее.

В Москве и Питере все разное, одинаковый только «Сапсан».

И еще в Москве больше людей. Но в Питере считают, что люди все-таки живут в Питере.

Искусство и банкет

Иммерсивные спектакли

Главное, что коронавирус остановил иммерсивные спектакли. Это счастье. Я каждый раз чувствовал себя, как в блядской сауне. Даже хуже. В б-сауне к тебе подходят незнакомые люди, а тут знакомые – но в образе. И тащит тебя друг-артист куда-нибудь за елку и что-то таинственно шепчет. Потом, спрятав, говорит: «Валер, ну как тебе это говно?»

Я дико не люблю спектакли, где нужно что-то решать, где есть какой-то выбор, работа с моим гражданским модусом. Мне нужно так: я тут сижу, вы там играете. Вы делаете все красиво, я тихо сплю. В конце я встаю и кричу: «Браво!»

В этих ваших иммерсивных спектаклях я чувствую себя не как зритель, а как мудак или губернатор. Типа сам решай, что и как делать, каждый видит свой спектакль, говна-пирога. Ребята, я родился в этом мире, чтобы легкой пушинкой скользить по зыби, чтобы вы натирали меня маслом пачули и кормили с руки. Я курьер красоты. Получите ваш заказ.

В мире должен остаться старый добрый театр и старая добрая банька, а между ними дверь. И эта дверь – художник с большой буквы хэ.

Изоизоляция

Вы знаете, NY Times написали про группу «Изоизоляция» российского «Фейсбука», где косплеят известные картины. И это почему-то не рефлексируют «серьезные» креаторы и сообщества. А ведь по этому поводу должны пройти срочные зумы – от Минкульта до феминистских арт-бригад.

Как так случилось, что «Изоизоляция» – не результат «культурной политики», кураторского проекта, а настоящий национальный феномен? Как будто воткнули палку в землю, и она зацвела.

У меня этому такое объяснение: потому что палку воткнули в землю. Минкульт бы воткнул ее в жопу и поливал деньгами. Феминистки бы орали на палку. Художник бы кинул палку зрителю. Зритель бы отнес палку в полицию. На этом круг жизни российского искусства замыкается. Круг круглый, а палка нет.

Короче говоря, все профессиональные арт-институции считают пошлостью идею о том, что дерево может расти из земли. А оно растет.

Что меня удивило: во-первых, оказалось, классическая живопись входит в ДНК русских людей. Во-вторых, просто бешеная наблюдательность и изобретательность, с которой народ имитирует работы классиков: «Песок пустыни делают из гречки, перья врубелевской Царевны-лебедь – из полиэтилена, а пенные волны Хокусая изображают с помощью кружева и белого кота». В-третьих, для меня «Изоизоляция» стала доказательством того, что «простые люди» могут нести настоящие золотые яйца. Если им не нужно писать отчет о целевом использовании кота, объяснять концепцию, присылать драфт. Пошло оно в жопу (с картины Босха)! Как говорил Бартошевич про Шекспира: это мир, где есть студенты, но нет экзаменов. И такой мир возможен.

Тем, кто забыл: искусство всегда было радостью. Было бы оно несчастьем, им бы никто не занимался – без денег, поддержки, здоровья. Поэтому я верю в творческие школы, которые дают возможность сделать «Апофеоз войны» из попкорна. Я убежден, что профессиональное искусство – это непрофессиональное искусство.

Искусство и банкет

Раньше раз в неделю какая-нибудь дискуссия. Хорошо, если государственная или при поддержке банка – там всегда банкет, прессвол, иногда сувенирка. Название вроде «Пост-актуальное искусство: вчера, сегодня, завтра». Фотограф фотографирует, красивые официанты раздают фингерфуд. Потом все садятся, модератор спрашивает: ну как оно там, искусство вчера, сегодня, завтра. Все поочередно говорят в микрофоны. Один уважаемый человек говорит, что все уже было. Другой – все еще будет. Я рассказываю анекдот. В конце ключевой вопрос: есть ли надежда? Все сходятся на том, что есть, но нужно работать. После дискуссии все приятно удивлены горячим, а иногда и десертом.

Ну, если нет государственной дискуссии, то есть какая-нибудь неформальная. Там заранее все пересрались, пытались продавать билеты – их никто не купил, в итоге все пришли по впискам. Еды нет, есть вода, но платная для зрителей, участникам – по бутылке. Название дискуссии: «Интермедиальность или нет?». Модераторка спрашивает: ну как насчет интермедиальности, а? Сначала все молчат, потом один говорит, что в вопросе содержится суггестия. Я показываю мем. Через час все пересрались, «вы меня обесцениваете», но потом выясняется, что это была ирония. Разошлись за полночь. Модераторка ночью пишет в «Телеграме»: это была пушка и можем повторить. Да или нет? Все пишут: даааа, вы просто бешеные. Следующая тема «Cancel Culture: искусству нужны изнасилования». Зиро толеранс по впискам, харассерам и Людовико Эйнауди. Билеты по 300 руб. Продадут пятнадцать. Вода платная.

Густав Малер

Я ложусь с пением птиц и просыпаюсь под шум санитарной бригады. Раньше весна приходила, чтобы дать ложные надежды. Сегодня она приходит безо всяких обещаний. В эту весну никто не влюбится. Потому что любовь – это случайность. Ну а какая случайность по QR-коду и в маске. Над ней одни лишь глаза – единственная слизистая оболочка, открытая любви. Глаза, как два подростка, которым не дает сойтись мамка-переносица. Но глаза не дикпик, это старомодно. В них могу влюбиться я или Валерий Меладзе – последние романтики. Прощай, цыганка Сэра. Не будет ни случайной встречи, ни ранней беременности, ни позднего пробуждения – свайп влево. Только «привет» в директе. Ну привет. «Что делаешь?» Ну смотрю фильм. «Какой?» Эвиленко, про Чикатило, а что? «Просто…» Было бы тебе меньше на двадцать лет и килограмм – было бы проще. «:(((» Свайп влево. Открывается реклама нового «Самсунга». Красивый серый мужчина достает телефон, а я слышу – звучит Малер. Вспоминаю, в его завещании был приказ: проткнуть его сердце спицей. И так похоронить. Чтобы оно не ожило, не забилось, чтобы не очнуться в гробу – как мы очнулись этой весной. Свайп спицей влево – до упора, чтобы больше никогда. Он начал писать Десятую симфонию, но успел очень мало – только адажио, а потом – полифония уходит, исчезает мелодия, кое-где один контрапункт, пустые нотоносцы и вопрос элои элои ламма савахфани. Привет, Господи, что делаешь, познакомимся?

Мой Бог

Будда Майтрея

Накануне у меня случилось просветление. Настоящее. Такое, после