Омар Хайям - Шамиль Загитович Султанов

Город в то время был окружен двойной стеной в 12 фарсангов (около 80 километров) с 12 двустворчатыми воротами. Между первыми и вторыми воротами располагались жилища привратников.

Самарканд с предместьями занимал территорию в шесть тысяч джерибов (1 джериб — 1952 квадратных метра). В шахристане — историческом центре Самарканда — находились соборная мечеть и цитадель с дворцом правителя.

В шахристан можно было попасть через четверо ворот: на востоке — через Китайские, расположенные на возвышенности, с которой многочисленные ступени спускались к Зеравшану; на западе — через Наубехарские, или Железные; на севере — через Бухарские, или ворота Осрушаны; на юге — через Кешские, или Большие. Могучие стены шахристана были возведены еще до прихода ислама. Строительство потребовало много глины, так что образовался большой ров. Чтобы привести по этому рву воду в город, построили каменную плотину в местечке ас-Саффарун. Вода текла по арыку в шахристан через Кешские ворота. Доход с участков земли, расположенных по берегам арыка, предназначался на его содержание. Работы по ремонту плотины составляли натуральную повинность самаркандских огнепоклонников, которые за это были освобождены от подушной подати.

С внешней стороны шахристана находилась возвышенность, называемая Кухек («Горка»). Здесь брали камень для городских построек и глину для изготовления сосудов и другой посуды. От Китайских ворот к реке спускалась дорога и шла через мост.

Как-то, вскоре после приезда, Омар поднялся на самое высокое место в городе. Оттуда глазу предстало сплошное море зелени. Город утопал в садах: они составляли гордость Самарканда. Фруктовые деревья и виноградник имелись почти при каждом доме. Садоводство процветало благодаря искусственному орошению. Вода, проведенная в город, разделялась на четыре потока, каждый из которых делился еще на две ветви, так что всех крупных арыков было в Самарканде восемь.

Омар направлялся к соборной мечети, которая находилась недалеко от цитадели. Улица, по которой он шел, как и большинство других улиц города, имела каменную мостовую. Самарканд, помимо всего прочего, славился в исламском мире в те времена одной уникальной особенностью: в городе было множество мест, где можно было получить бесплатно холодную как лед воду. Один из очевидцев писал: «Редко видел я постоялый двор, угол улицы, площадь или группу людей у стены без того, чтобы там не было ледяной воды, которую раздавали Аллаха ради; воду раздавали в соответствии с пожертвованиями в двух тысячах местах — как из кирпичных хранилищ, так и из бронзовых чанов».

В городе жило множество ремесленников, и зимой и летом всегда шла бойкая торговля. Один из крупнейших арабских путешественников, Макдиси, перечисляя товары, вывозимые из Мавераннахра, писал: «Из Самарканда вывозятся ткани серебристые и самаркандские, большие медные котлы, изящные кубки, палатки, стремена, удила, ремни… еще парча, вывозимая к тюркам, и красные ткани, известные под названием «мумарджал», ткань синизи (полотняная), много шелка и шелковых тканей, лесные и простые орехи… Не имеют себе равных бухарское мясо и род бухарских дынь, известных под названием «ашшак», хорезмийские луки, шашская посуда и самаркандская бумага».

Самаркандская бумага оказала большое влияние на развитие не только мусульманской, но и европейской культуры. Считается, что самаркандских ремесленников научили изготовлению бумаги китайцы, взятые в плен арабским полководцем Зиядом ибн Салихом. В Китае тряпичная бумага без примесей изготовлялась уже во II веке. К началу XI века бумага из Самарканда в мусульманских странах совершенно вытеснила папирус и пергамент.

Но возвратимся к Омару Хайяму. Во всех известных исторических хрониках, где упоминается его имя, нет и намека на объяснение того, почему и как он оказался в Самарканде, покинув свою родину — Хорасан. И мы можем только догадываться о тех причинах, которые заставили молодого Хайяма перебраться в Мавераннахр.

В 1066 году умирает его отец, который дал ему возможность учиться и получить блестящее образование. Жизненный путь талантливого нишапурца к этому времени был им, вероятно, уже определен — благородный путь познающего истину. И даже если предположить, что после смерти отца его материальное положение резко ухудшилось, тем не менее в обычных условиях он вполне мог бы устроиться и продолжить свои занятия в Нишапуре, в то время крупнейшем научном центре мусульманского мира.

Но по каким-то причинам в Хорасане остаться Хайям не мог. Более того, он оказывается вообще во враждебном Сельджукидам государстве. С 1064 года начались постоянные нападения Алп-Арслана на караханидское государство в Мавераннахре. И можно предположить, что Хайям был вынужден бежать из Нишапура, спасаясь от каких-то преследований.

Впрочем, он и сам этого не скрывал. Во введении к своему алгебраическому трактату, созданному во время пребывания в Мавераннахре, он писал: «Я же… всегда горячо стремился к тому, чтобы исследовать все эти виды (уравнений. — Ш. С., К. С.) и различить среди этих видов возможные и невозможные случаи, основываясь на доказательствах, так как я знал, насколько настоятельна необходимость в них в трудностях задач. Но я был лишен возможности систематически заниматься этим делом и даже не мог сосредоточиться на размышлении о нем из-за мешавших мне превратностей судьбы. Мы были свидетелями гибели ученых, от которых осталась малочисленная, но многострадальная кучка людей. Суровости судьбы в эти времена препятствуют им всецело отдаться совершенствованию и углублению своей науки. Большая часть из тех, кто в настоящее время имеет вид ученых, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и притворяясь знающими. Тот запас знаний, которым они обладают, они используют лишь для низменных плотских целей. И если они встречают человека, отличающегося тем, что он ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана, они делают его предметом своего презрения и насмешек».

Неприкрытая горечь и возмущение сквозят в этих строках молодого математика. Омар Хайям видел, как гибли истинные ученые, но какие «суровости судьбы в эти времена» мог иметь в виду нишапурец? Вряд ли можно вполне ясно представить себе эти обстоятельства (которые будут играть важную роль и в дальнейшей жизни Омара Хайяма), если не оглянуться на предшествующий эпохе Хайяма драматический период.

В первой четверти VII века в Мекке, небольшом торговом городе среди гор и каменистых полупустынь Западной Аравии, одно за другим произошли события, которым суждено было решительно повлиять на ход мировой истории, неожиданно и навсегда изменить судьбу не только язычников Аравии, но и многих других народов, вызвать к жизни одну из крупнейших цивилизаций мира.

Здесь, в Мекке, как гласит предание, Мухаммад[4], сын Абдалла, ха, сирота, пастух, а позднее — доверенный по торговым делам богатой вдовы, криком созвал на площадь своих соплеменников