Гены-убийцы - Уоррен Мерфи

– Тогда переходи к конкретике. В каком смысле «подобными мне или тебе»?

– Подобные мне – это уроженцы деревни Синанджу. Даже самый ничтожный выходец из моей скромной деревни, появись у него такая возможность, может лишить тебя жизни. Это надо учитывать, поскольку ты стал таким, каким стал.

– Авторский комментарий... Ладно, а кто такие «подобные мне»? Бывшие полицейские, ложно обвиненные в убийстве? Государственные служащие? Любой житель города Ньюарка, штат Нью-Джерси? Кто такие «мне подобные»?

– Не они, – сказал Чиун.

– Тогда кто?

– Напрасно ты ищешь среди людей. Легенда гласит, что даже Шива должен соблюдать осторожность, когда оказывается в джунглях, где прячутся другие ночные тигры.

– И ты считаешь, что эта доктор Файнберг со своей бандой вампиров?..

– Пока они детеныши, Римо. Но мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, когда они подрастут.

– Чиун, это самая дурацкая белиберда из всего, что мне когда-либо доводилось слышать!

– Я рад, что ты так это воспринимаешь, Римо. Когда ты немного поправишься, мы переедем туда, где сможем обсудить это подробнее. Подальше отсюда.

Римо внезапно охватила такая усталость, что он не нашел сил ответить.

Он закрыл глаза и заснул. Последняя посетившая его мысль относилась не к Шийле Файнберг с ее стаей, а к сигарете: ему опять зверски хотелось курить. Сигарета без фильтра, полная разъедающих легкие смол и убийственного никотина...

Глава 8

Спал он недолго.

– Римо, как говорить со Смитом с помощью этой штуки?

Римо открыл глаза. Чиун тыкал длинным указательным пальцем в телефон.

Палец дрожал, словно и ему передалась злость из-за необходимости воспользоваться подозрительным устройством. В пальце сконцентрировался невероятный гнев, словно с его помощью Чиун читал нотацию муравью, залезшему в лапшу.

– В такое время? – сонно отозвался Римо, – Ты собрался вести переговоры о новом контракте? Водимо, в прежнем ничего не сказано о борьбе с тиграми?

– Нас нисколько не забавляют твои жалкие попытки шутить. Как?

– Очень просто. – Римо все еще с трудом ворочал языком после сна. – Какой сегодня день недели?

– Вторник, среда... Кто его знает, как ты это называешь.

– Надо знать, прежде чем звонить Смиту. В дне недели – ключ ко всей этой дурацкой системе.

– Хорошо, среда.

– А в названии месяца есть буква "Р"?

– В слове «май» буквы "Р" нет. Как позвонить Смиту?

– Ну, раз сегодня среда, а в названии текущего месяца нет буквы "Р", ты просто набираешь код «800» и мой семизначный армейский номер. Если бы в названии месяца была буква "Р", тебе пришлось бы найти в «Уолл-Стрит джорнэл» общее количество акций, проданных на «Биг-Борд» и набрать первые семь цифр из него.

– Что за нелепость?

– «Биг-Борд» – это Нью-Йоркская фондовая биржа.

– Зачем они выдумали такую головоломку? Психи какие-то!

– Вот ты и попал в ту же ловушку, в которую регулярно попадаю я. Вместо того, чтобы просто поступить согласно инструкции и набрать номер, я всегда недоумеваю, почему они выбрали именно Нью-Йоркскую фондовую, а не «Амекс» или «Чикаго опшнз». Эти мысли так меня отвлекают, что я забываю сам код или то, что после полуночи он меняется. Смит говорит, что это издержки беспокойного ума.

– Смит, как обычно, ошибается, – сказал Чиун, – Это издержки полного отсутствия ума. Сегодня среда, в слове «май» нет "Р". Как мне позвонить.

Смиту?

– Я уже сказал: набери код «800» и первые семь цифр из моего армейского личного номера.

– Назови номер.

– Теперь ты знаешь, почему я никогда не звоню Смитти по средам. Я не помню своего личного номера. Позвони ему завтра.

– Завтра может быть слишком поздно, – ласково объяснил Чиун.

Но Римо его не слушал. Он отвернулся к стене, и сон настиг его, как неумолимая волна. Во сне он тяжело дышал. Чиуну, для которого дыхание было тайным кодом к премудростям Синанджу, шумное дыхание подсказывало, что раны отбросили Римо далеко назад, и теперь ему долго придется восстанавливать форму.

Если у него хватит времени.

Он поднял трубку и набрал "0", чтобы связаться с телефонисткой.

Доктор Харолд В. Смит провел ночь в кабинете, читая последние сообщения из Бостона. Не оставалось ни малейших сомнений, что Шийла Файнберг взялась плодить подобных себе тварей.

Об этом свидетельствовало количество убийств: они совершались в разных местах, но примерно в одно и то же время, а следовательно, не могли быть делом рук одного и того же маньяка.

Население, и так обезумевшее от страха, теперь еще больше всполошится из-за загадочной гибели Джеймса Галлахана, заместителя начальника бостонского отделения ФБР. Среди обугленных остатков сгоревшего дома пожарные нашли два тела. Труп Галлахана обнаружили во дворе. Видимо, он преследовал людей-тигров, был замечен и, пытаясь спастись бегством, свалился с крыши.

Только почему он был бос?

Римо с Чиуном по-прежнему хранили молчание. Шли дни, и Смит был вынужден всерьез отнестись к версии, что Римо и Чиун, его мощнейшее оружие, встали на пути у людей-тигров, и те их...

Сожрали?

Неужели возможно, чтобы Римо и Чиун пошли кому-то на обед?

Харолд В. Смит не позволял себе отвлекаться на нелепые домыслы, способные нарушить безупречную логику его мыслительного процесса. Однако он никак не мог прогнать из воображения дикую картину: блюдо с Римо и Чиуном и истекающие слюной выродки.

Смит усмехнулся. Этот мимолетный и совсем не характерный для него поступок помог ему понять то, о чем он никогда не позволял себе задумываться.

Он не верил в то, что Римо является воплощением Шивы. Для него это оставалось сказкой Чиуна. Однако теперь он понимал, что всегда верил в непобедимость Римо и Чиуна. Эти двое, вполне реальные люди из плоти и крови выполняли задания Смита и КЮРЕ, сражаясь с эпидемиями, атомным оружием, разнузданными силами мироздания, вооруженными головорезами, целыми арсеналами оружия и электронной аппаратурой. И всегда одерживали верх.

Они победят и на этот раз.

Если не победят они, то новую напасть не победит уже никто. Тогда придется поверить в обреченность рода человеческого, и никакие волнения делу не помогут.

Поэтому Харолд В. Смит отмел всякие волнения – наверное, впервые в жизни – и засмеялся. Вслух.

Его секретарша, услышав незнакомый странный звук, решила, что Смит подавился, и влетела в кабинет.

– С вами все в порядке, сэр?

– Да, мисс Первиш, – ответил ей Смит и хихикнул. – Хи-хи, со мной все в порядке, все вообще будет в порядке. Разве вы... хи-хи... не того же мнения?

Секретарша кивнула и мысленно взяла этот случай на заметку. Ей полагалось сообщать о необычных поступках Смита господину из Национального фонда научных исследований, который ежемесячно платил ей за то, что она информировала его о душевном здравии Смита.

Она никогда не встречалась с этим господином и понятия не имела, почему кому-то не жалко ста долларов в месяц за сведения о нормальности или ненормальности Смита. Однако сумма ее вполне устраивала.

Если бы ей сказали правду, а правда заключалась в том, что Смит сам платил ей эти деньги, она бы не поверила. Но КЮРЕ действовала именно так. Тысячи людей снабжали информацией ФБР, министерство сельского хозяйства, Иммиграционную службу, Таможенное управление. В конце этой толстой информационной трубы стояли компьютеры КЮРЕ, не пропускавшие ни малейшего сигнала, и лично Харолд В. Смит, проверявший все лично.

Но кто проверяет проверяющего?

Уже давно Смит понял, что абсолютная, ничем не ограниченная власть, которой он обладал благодаря служебному положению, может нарушить его способность логически мыслить. Если его мышлению станет присущ какой-то серьезный порок, то разве сам он это заметит? Порок мышления тем и опасен, что не позволяет разглядеть пороки мышления.

Поэтому он придумал нехитрую систему: мисс Первиш было вменено в обязанность регулярно сообщать о его поведении и склонностях. Сообщения миновали Национальный фонд научных исследований и попадали прямиком Смиту, который вдобавок получал возможность, какой начальники обычно бывают лишены, – знать, что о нем в действительности думает его секретарша.

На протяжении десяти лет она думала о нем одно и то же: что он совершенно нормален. Нормальным для него было не проявлять эмоций, демонстрировать скаредность и полнейшее отсутствие чувства юмора. Десять лет, пятьсот двадцать отчетов с одной и той же фразой: «Объект безупречно нормален».

Он знал, какая фраза появится в очередном отчете: «Объект смеялся. Странное, неслыханное поведение».

Сам факт, что применительно к Харолду Смиту смех будет охарактеризован как неслыханное поведение, настолько его насмешил, что он опять засмеялся. Он продолжал смеяться, когда мисс Первиш привлекла его внимание звонком коммутатора.

– Извините, что отрываю вас, сэр, но тут звонят и говорят такое, что мне остается только развести руками. Наверняка это касается вас.