Если я полюблю - Кейт Ноубл

Джек познакомился с графом на рауте в доме Форрестеров. Граф, с улыбкой смотревший на собравшихся вокруг него женщин, рассказывал свою любимую историю:

— Потом, когда я заболел, впрочем, пощадим дам и не будем вдаваться в подробности этой восточной болезни.

Многие из дам не без внутреннего волнения взирали на графа, очарованные его обаятельной улыбкой.

— Итак, я заболел, а экспедиция отправилась дальше. Через несколько дней я оправился от болезни и бросился вдогонку, но, не имея надежных проводников, заплутал и оказался по другую сторону границы, в Бирме.

Правители Бирмы, обуреваемые идеей экспансионизма, искоса посматривали на своих соседей-англичан в Британской Индии и нередко вступали с ними в конфликт. Граф был европейцем, и поэтому его задержали. Выяснив, что он не англичанин, а француз, местные власти перевели его в Рангун.

— Вот так я оказался в заточении, в маленькой тюремной камере. От нечего делать я начал изучать бирманский язык. Вдруг меня извещают, что меня желает видеть король Бирмы.

В этот момент с интересом слушавшие графа дамы начинали взволнованно ахать и охать. Точно так же все происходило и сейчас на балу у Уитфорда.

Джеку, уже слышавшему историю графа, вся она казалась какой-то надуманной и скучной. Если бы он захотел примкнуть к группе вокруг Сары, то, конечно, опять услышал бы, как король после свидания решил казнить пленника на следующий день, как графу удалось бежать из тюрьмы с помощью другого узника. С тех пор мистер Ашин Пха, высокий, мрачный и смуглый, все время находился рядом с графом. Вот и сейчас в европейском наряде, в котором ему было явно неудобно, он стоял недалеко от графа. Как говорил сам граф, Ашин Пха будет сопровождать его до тех пор, пока де Лебон не расплатится с ним за оказанную услугу, а может быть, граф просто водил с собой Ашина Пха как свидетеля своих похождений.

История графа попала в газеты, достигла парламента и вскоре распространилась по всему городу. После чего граф и его спутник стали невероятно популярными, их приглашали на светские рауты и вечера, с графом встречались политики, видные лица и дамы из высшего общества. Благодаря своей популярности граф познакомился с Золотой Леди — Сарой Форрестер. Вот и теперь граф разговаривал с ней, взяв ее под руку.

Гости заметили их близость, и многие с любопытством посматривали в их сторону.

— Я знаком с графом, — ответил Джек, искоса поглядывая на графа де Лебона.

Сара благоволила графу, выделяя его среди всех своих обожателей, ей, очевидно льстило, что за ней ухаживает самый популярный светский человек в этом сезоне.

— Мне кажется, он слишком быстро оправился от болезни, от всех перенесенных им лишений, — вскользь заметил Джек.

Сдержанный тон Флетчера заставил сэра Маркуса улыбнуться.

— Как видно, в отличие от всего Лондона вы не считаете его героем.

— Думаю, в его рассказах больше вымысла, чем правды. Наверное, ему повезло, и он изображает из себя героя.

Заметив вопрошающий взгляд сэра Маркуса, Джек объяснил:

— Когда мисс Форрестер пригласила его, я, беседуя с ним, упомянул, что плавал возле побережья Бирмы и видел Рангун с моря. В ответ граф выразил сожаление, мол, если бы он знал, что рядом плавает английское судно, то помахал бы из окна тюрьмы чем-нибудь, чтобы позвать на помощь.

Сэр Маркус по-прежнему вопросительно смотрел на Флетчера.

— Дело в том, что Рангун нельзя увидеть с моря. Город расположен далеко вверх по реке, миль за тридцать от моря. Граф не знает местоположения столицы Бирмы, значит, он плохо знаком с этой страной. Я вообще-то сильно сомневаюсь в том, что граф бывал в Рангуне. Странно, что при всем при том он выставляет себя знатоком этой далекой восточной страны.

Утратив на минуту контроль над собой, Джек проворчал:

— Подумать только, вот кому она отдает предпочтение.

Сэр Маркус проследил, на кого были устремлены глаза Джека. Держа Сару под руку, граф что-то вкрадчиво нашептывал ей прямо на ухо.

Граф вел себя действительно нахально.

— Ну что ж, — невозмутимо заметил сэр Маркус, — как говорится, нахальство — второе счастье. Герою везет и на поле битвы, и в бальном зале.

Теперь пришла очередь Джека недоумевать, он вопросительно посмотрел на своего собеседника.

— Сами решите, что я хотел этим сказать, — улыбнулся сэр Маркус. — А мне, пожалуй, надо подойти к жене и предложить ей какой-нибудь напиток. У нее такой вид, как будто она не прочь выпить.

Насвистывая, сэр Маркус направился к жене, которая сидела рядом с Сарой. Вид у леди Уорт был самый обычный, судя по нему, никак нельзя было сказать, что ее мучает жажда.

Джек остался в одиночестве, и ему захотелось уйти отсюда. Лорд Форрестер по-прежнему беседовал с лордом Филдстоуном, видимо, о картине Гольбейна, и мешать им было не совсем тактично. Наверное, дружище Уигби уже успел уведомить тетушку, но прежде чем уйти, следовало предупредить о своем уходе кого-то из Форрестеров.

В углу зала стояла Сара, а вокруг нее кипела жизнь.

Что там говорил сэр Маркус о нахальстве, героизме и счастье? И на поле битвы, и в бальном зале?

Что сэр Маркус имел в виду? Что он хотел этим сказать? Неужели то же самое, что и Уигби? Если он живет в одном доме с ней, то, значит, имеет определенные и вполне понятные планы?

Джек недовольно поморщился, — только этого не хватало. Но ноги помимо воли понесли его прямо через весь зал, туда, где сидела Сара.

В конце концов, надо же предупредить кого-нибудь из Форрестеров о своем уходе. Так почему бы не Сару?

Джек шел, а в голове вертелись странные слова сэра Маркуса вперемешку с досадным замечанием Уигби. Ему хотелось одного — сказать Саре о своем уходе, может быть, это отвлечет ее внимание от прилипчивого графа де Лебона, что было бы совсем неплохо. Джек строил сумасбродные планы, но того, что произойдет, он никак не ожидал, — это превзошло все его самые смелые ожидания.

По мнению Сары, вечер вполне удался. Она пользовалась головокружительным успехом. Более того, по ее собственным меркам, сегодня ей удалось достичь невероятного, даже небывалого успеха.

Ее непрерывно приглашали танцевать, наконец, расставшись с последним из танцевавших с ней кавалеров, она в сопровождении целой свиты поклонников направилась к кушетке, стоявшей на небольшой приступке, от которой отходила лестница, ведущая на балкон зала. Как справедливо заметила леди Филиппа, отсюда был не только хорошо виден весь бальный зал, но и сами они, сидевшие здесь, были хорошо видны всем, кто находился в зале. Сару переполняло счастье. Она уже позабыла то время, когда все с сочувствием называли ее девушкой, потерявшей герцога.