Пляска смерти - Стриндберг

Курт идет следом и тоже машет.

Алис. Надо же, и из грязи могут расти цветы!

*        * *

Из правой двери выходит лейтенант.

Алис. Ну-у?

Лейтенант. Да, так фрекен Юдифь...

Алис. Неужели столь сладостно чувствовать на гу­бах звуки ее имени, что вы забыли про умирающего?

Лейтенант. Да, но она сказала...

Алис. Она? Лучше уж говорите — Юдифь!.. Но сперва — как дела там?

Лейтенант. Ах да, там!.. Все кончено!

Алис. Кончено?.. О Боже, благодарю Тебя от се­бя лично и от имени всего человечества за то, что Ты освободил нас от этого дьявола!.. Дайте мне вашу руку! Я хочу пойти подышать. Подышать!

Лейтенант предлагает ей руку.

(Останавливается.) Он сказал что-нибудь перед смер­тью?

Лейтенант. Отец фрекен Юдифи произнес не­сколько слов!

Алис. Что он сказал?

Лейтенант. Он сказал: «Прости им, ибо не ве­дают, что творят*.

Алис. Непостижимо!

Лейтенант. Да, отец фрекен Юдифи был хоро­ший и благородный человек.

Алис. Курт!

*        • *

Курт входит.

Алис. Все кончено!

Курт. О!..

Алис. Знаешь, какие были его последние слова? Да нет, откуда тебе знать! «Прости им, ибо не веда­ют, что творят»...

Курт. Можешь перевести?

Алис. Очевидно, хотел сказать, что сам он всегда поступал правильно и умер, обиженный жизнью.

Курт. Да, прочувствованная, должно быть, над­гробная речь будет!

Алис. И множество венков! От унтер-офицеров!

Курт. Да уж!

Алис. Год назад он сказал приблизительно сле­дующее: похоже, жизнь — всего лишь колоссальная насмешка над всеми нами!

Курт. Хочешь сказать, что он насмехался над на­ми до самой смерти?

Алис (Курту). Слышишь!

Курт. «Не ведают, что творят». Сколько раз я спрашивал тебя, ведал ли он, что творил. Ты утверж­дала — не ведал! Значит, прости его!

Алис. Загадки! Загадки!.. Но подумать только, в доме воцарился покой! Чудный покой смерти! Такой же чудный, как торжественное волнение при рожде­нии ребенка! Я слышу тишину... а на полу вижу сле­ды кресла, которое унесло его прочь... И чувствую, что теперь жизнь моя кончена и впереди — могила!.. Знаешь, удивительно, меня преследуют бесхитрост­ные слова лейтенанта — а он бесхитростная душа, — они вдруг обрели серьезный смысл. Мой супруг, моя юношеская любовь, — смешно, да? — действительно был хороший и благородный человек — несмотря ни на что!

Курт. Несмотря ни на что! И храбрый — как он сражался за себя и за своих близких!

Алис. Сколько горя! Сколько унижений! Кото­рые он перечеркивал — чтобы идти дальше!

Курт. Он был обделен! Это многое объясняет! Алис, иди к нему!

Алис. Нет! Не могу! Потому что, пока мы тут разговаривали, передо мной возник его юношеский образ — я увидела его, я вижу его сейчас — таким, каким он был в двадцать лет!.. Должно быть, я лю­била этого человека!

Курт. И ненавидела!

Алис. И ненавидела!.. Мир ему! (Идет к правой двери и замирает там, сцепив пальцы.)

Занавес

[1] Здесь: прочь! (фр.)