Пляска смерти - Стриндберг

Капитан. А кому же тогда под силу?

Алис (смотрит Капитану в глаза). Не знаю!.. Подумать только! Что будет с детьми? Наше имя обесчещено...

Капитан. Ты обесчестила наше имя?

Алис. Не я! Не я!.. Им придется уйти из шко­лы! А начав самостоятельную жизнь, они будут так же одиноки, как мы, и так же озлобленны! Значит, ты, насколько я понимаю, и с Юдифью не встре­чался?

Капитан. Нет! Но перечеркни это!

Застучал телеграф. Алис вскакивает.

Алис (кричит). Вот и пришла беда! (Капитану.) Не слушай!

Капитан (спокойно). Не буду, девочка моя, ус­покойся!

Алис (стоя у телеграфа, поднимается на цыпочки, чтобы выглянуть в окно). Не слушай! Не слу­шай!

Капитан (зажимает уши). Я зажал уши, Алис, девочка моя!

Алис (на коленях, воздев руки). Боже! Помоги нам!.. Наряд идет... (Рыдая.) Господи всеблагой! (Ше­велит губами, словно молится про себя.)

Телеграф, простучав еще немного, выпускает длинную бумажную ленту; наступает тишина.

(Поднимается, отрывает ленту и молча читает. После чего, на миг возведя глаза к потолку, подходит к Ка­питану и целует его в лоб.) Пронесло!.. Все нормаль­но! (Садится во второе крест и бурно рыдает, за­жимая рот платком.)

Капитан. Что у тебя там за тайны?

Алис. Не спрашивай! Все позади!

Капитан. Как хочешь, дитя мое!

Алис. Еще три дня назад ты бы так не сказал; что с тобой?

Капитан. Видишь ли, дружочек, когда со мной первый раз случился обморок, я одной ногой шагнул в могилу. Не помню, что я там увидел, но ощущение осталось!

Алис. Какое же?

Капитан. Надежда... на лучшее!

Алис. На лучшее?

Капитан. Да! Ибо я, собственно, никогда не ве­рил, будто это и есть жизнь... это смерть! Или того хуже...

Алис. И нам...

Капитан. ...судя по всему, было предопределено мучить друг друга... такое создается впечатление!

Алис. Но теперь мы уже достаточно помучили друг друга?

Капитан. Думаю, достаточно! И достаточно по­куролесили! (Обводит взглядом комнату.) Давай при­беремся, а? Наведем чистоту!

Алис (встает). Давай, если это возможно!

Капитан (обходит комнату). За один день не управиться! Никак!

Алис. Тогда за два! За много дней!

Капитан. Что же, будем надеяться!..

Пауза

(Снова усаживается.) Стало быть, на сей раз тебе не удалось вырваться! Но и меня засадить не получи­лось!

Алис ошеломлена.

Да, я ведь знал, что ты хотела засадить меня в тюрь­му; но я перечеркнул это!.. Ты, пожалуй, и похуже вещи делала...

Алис молчит.

А в растрате я не виноват!

Алис. Теперь, выходит, я буду твоей нянькой? Капитан. Если захочешь!

Алис. А что мне еще остается?

Капитан. Не знаю!

Алис (садится в изнеможении, с отчаянием в го­лосе). Вот они, вечные муки! Неужели им не будет конца?

Капитан. Будет, надо только набраться терпе­ния! Быть может, придет смерть и начнется жизнь!

 Алис. Если бы!

Пауза.

Капитан. Ты считаешь Курта лицемером? Алис. Безусловно!

Капитан. А я нет! Просто все, кто соприкасает­ся с нами, заражаются злобой и стремятся прочь... Курт — слабый человек, а зло — сильно! (Пауза.) По­думать только, до чего банальной стала нынешняя жизнь! Раньше пускали в ход кулаки; сейчас ими лишь грозят!.. Я почти уверен — через три месяца мы отпразднуем серебряную свадьбу... Курт будет ша­фером!... и доктор с Гердой придут... начальник ору­жейных мастерских произнесет речь, а штык-юнкер будет дирижировать криками «ура»! А полковник, ес­ли я его достаточно хорошо знаю, напросится сам!.. Смейся, смейся! Помнишь серебряную свадьбу Адоль­фа... того, из егерского полка? У молодой кольцо бы­ло надето на правой руке, потому что муженек в лю­бовном пылу отрубил ей тесаком безымянный палец на левой.

Алис зажимает платком рот, чтобы не рассмеяться.

Ты что, плачешь?.. Нет, похоже, смеешься!.. Да, дет­ка, мы то плачем, то смеемся! Что лучше... меня не спрашивай!.. На днях я прочитал в газете о человеке, который семь раз разводился, следовательно, семь раз был женат... и в конце концов в девяносто лет сбежал от последней жены и женился на первой! Вот это любовь!.. Никак не уразумею, серьезная штука жизнь или же насмешка! Шутки часто бывают мучительны­ми, серьезность, вообще-то, намного приятнее и спо­койнее... Но стоит только наконец настроиться на се­рьезный лад, как кто-нибудь обязательно сыграет с тобой шутку! Например, Курт!.. Так будем праздно­вать серебряную свадьбу?

Алис молчит.

Скажи «да»! Пусть они смеются над нами, ну и что с того! Захочется, мы тоже рассмеемся, не захочет­ся — сохраним серьезность!

А л и с. Да будет так!

Капитан (серьезно). Значит, серебряная свадь­ба!.. (Встает.) Перечеркнуть и идти дальше!.. Зна­чит, пойдем дальше!

Занавес

ЧАСТЬ П

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Эдгар.

Алис.

Курт.

Аллан, сын Курта.

Юдифь, дочь Эдгара.

Лейтенант.

Белая с золотом овальная гостиная. Стеклянные двери в стене задника распахнуты настежь, открывая вид на садовую терра­су, окаймленную балюстрадой с каменными колонками и фа­янсовыми горшками с петуниями и красными пеларгония­ми. Терраса служит местом для променада. На заднем плане видны береговая батарея и стоящий на посту артиллерист;

вдалеке — море.

В гостиной слева — диван с позолотой, стол и стулья. Справа — рояль, письменный стол и камин.

На переднем плане — американское кресло.

У письменного стола стоит медный торшер с прикрепленной

к стойке полочкой.

На стенах — старинные, написанные маслом полотна.

За письменным столом сидит, занятый вычислениями, Ал­лан; в дверях появляется Юдифь в коротком летнем платье, волосы, заплетенные в косу, перекинуты за спину, в одной руке шляпа, в другой — теннисная ракетка. Она останавлива­ется в проеме.

Аллан встает, вид серьезный и почтительный.

Юдифь (серьезно, но дружелюбно). Почему ты не идешь играть в теннис?

Аллан (застенчиво, сдерживая душевное волне­ние). Я очень занят...

Юдифь. Разве ты не видел, что я поставила ве­лосипед рулем к дубу, а не от дуба?

Аллан. Видел!

Юдифь. Ну и что это означает?

Аллан. Это означает... ты хочешь, чтобы я при­шел играть в теннис... но мои обязанности... мне надо решать задачи... твой отец весьма строгий учитель.

Юдифь. Он тебе нравится?

Аллан. Нравится! Он интересуется своими уче­никами...

Юдифь. Он интересуется всеми и всем... Тебе хочется пойти?

Аллан. Ты прекрасно знаешь, что хочется,— но нельзя!

Юдифь. Я попрошу у папы увольнительную для тебя!

Аллан. Не надо! Разговоров не оберешься!

Юдифь. Думаешь, у меня над ним власти нет? Да я из него веревки вью!

Аллан. Поэтому-то, наверно, ты такая жестокая! Да-да!

Юдифь. Тебе бы это тоже не помешало!

Аллан. Я не из породы волков!

Юдифь. В таком случае твое место среди овец!

Аллан. Да уж лучше это!

Юдифь. Признайся, почему ты не хочешь пойти на теннис?

Аллан. Сама знаешь!

Юдифь. И все-таки, скажи!.. Лейтенант...

Аллан. Да, тебе на меня наплевать, но и с лей­тенантом тебе скучно, ежели меня нет рядом и ты не видишь моих мук!

Юдифь. Неужто я такая бессердечная? А я и не знала!

Аллан. Теперь знаешь!

Юдифь. И постараюсь исправиться, потому что не хочу быть жестокой, не хочу, чтобы... ты плохо думал обо мне.

Аллан. Ты это говоришь, только чтобы удержать меня в своей власти! Я и так уже твой раб, но тебе этого мало, раба полагается подвергнуть пыткам и бросить на съедение хищникам!.. Под твою дудку и без меня есть кому плясать, зачем же я-то тебе, а? Позволь мне идти своей дорогой, а ты иди своей!

Юдифь. Ты показываешь мне на дверь?

Аллан не отвечает.

Тогда я ухожу!.. Встречаться нам иногда придется — мы все-таки родственники,— но я не буду к тебе при­ставать.

Аллан садится за стол и погружается в вычисления.

(Вместо того чтобы уйти, проходит в комнату и мало-помалу приближается к столу, за которым си­дит Аллан.) Не бойся, я сейчас уйду... Хочу только посмотреть, как живет начальник карантина... (Осмат­ривается.) Белое с золотом! Бехштейновский рояль! Да-а! А мы после папиной отставки по-прежнему тор­чим в крепостной башне... там, где мама проторчала двадцать пять лет... да и там торчим из милости! Вы- то богатые...

Аллан (спокойно). Мы вовсе не богаты.

Юдифь. Говори, говори, а сам одеваешься с иго­лочки... кстати, что бы ты ни надел, тебе все к лицу!.. Слышал, что я сказала? (Подходит еще ближе.)

Аллан (покорно). Слышал.

Юдифь. Как это ты сумел услышать, ведь ты же занят вычислениями или чем там еще?

Аллан. Да уж не глазами!

Юдифь. Эти мне твои глаза!.. Ты их в зеркале видел?..