Свет – это мы - Мэтью Квик

души. Мне немного стыдно в этом признаваться, но я ощутил внутри себя зарождающийся крик: «Нет! Это ты, Лукас, настоящий король чудовищ!» Мне показалось, что таким образом пытается высказаться не лучшая часть моей души, и я постарался загнать ее обратно, в надежде, что мой душевный желудок и моя душевная печень справятся с тем, чтобы эту идею разложить, переварить и изгнать.

Примерно в тот же момент я вновь выразил желание привлечь всех, кто присутствовал в кинотеатре «Мажестик», когда Джейкоб устроил в нем стрельбу, на что Эли ответил:

– Никто и никогда не захочет со мной иметь дела.

– Пока не спросим, не узнаем, – возразил я, но он плюхнулся на диван, не снимая костюма, и по тому, как он сгорбился, я понял, что немного выбил его из колеи. Я с трудом удержался, чтобы не отчитать его за неосторожное отношение к перьям, нашитым на заднюю часть ног, но потом я понял, что чудищу все равно придется в какой-то момент сидеть, если мы хотим, чтобы наш фильм отражал действительность. Поэтому я подавил в себе желание сохранить костюм в первозданном виде, придал своему голосу как можно больше воодушевления, и заговорил вот как:

– Послушай. Нам понадобятся актеры. Нам понадобится съемочная группа, оборудование, а также кто-то, кто понимает, как пользоваться камерой. Насчет питания на съемочной площадке я спокоен – скорее всего, мне удастся уговорить Джилл кормить нас бесплатно. Исайя и Бесс обязательно помогут. Несколько учителей в школе мне кое-чем обязаны. Но нам все равно придется искать более широкое сотрудничество. Иначе ничего не выйдет. А теперь подумай: кто сможет оценить как основную линию, так и подтекст нашего фильма лучше, чем те, кто лично присутствовал при зарождении чудища?

– А, то есть будем делать мета? – сказал Эли. – Типа со ссылками на себя же.

Я не до конца понял, что он имел в виду под «мета», но заметил, что на этом слове он снова распрямился. Тогда я вытянул палец в его сторону и сказал:

– Вот именно!

– Хм, – сказал Эли. – Ого! Ну да, вполне может вывести на новый уровень.

– А что, – продолжил я осторожно, чтобы не спугнуть прогресс, – если я соберу своих друзей по встречам Выживших и организую черновое представление плана, прежде чем мы объявим открытый набор на роли – который, разумеется, предоставит преимущество тем, кто или присутствовал в кинотеатре в вечер трагедии, или тем или иным способом связан с погибшими или их родственниками?

– А мне обязательно приходить? – спросил Эли.

Я объяснил, что, разумеется, обязательно, поскольку он будет и исполнителем главной роли, и режиссером, и сценаристом, и еще много кем, и таким образом является главной движущей силой всего предприятия. Не говоря уж о том, что речь идет о его дипломном проекте, необходимом условии получения аттестата.

– Лентяйничать я тебе не позволю, – добавил я для убедительности.

Он некоторое время раздумывал, а потом встал и начал ходить взад-вперед по комнате – как он сказал, для того, чтобы костюм лучше сел, потому что резиновая основа сильно его стягивала и была задумана как защита при погружении в холодную воду – в то время как он будет носить его на воздухе. Он также пробормотал что-то насчет дырок для вентиляции, поскольку он «плавал в собственном поту». Потом он остановился, посмотрел на меня и с явным воодушевлением спросил:

– Может, мне прийти туда в образе?

Я удивленно поднял брови, и он добавил:

– А вы бы обращались ко мне исключительно «чудище» или «король чудовищ». Кстати, это можно взять в качестве названия фильма. А? Как вам такая идея?

Должен признаться, что я принял решение соглашаться с чем угодно, если только оно заставляет Эли выпрямиться, то есть производит наибольшее количество фаллической энергии – в этом я доверялся его Личности, полагая, что ей лучше известно, что требуется для искупления. Но я и в самом деле считаю, что прийти на собрание в костюме – прекрасная мысль, особенно учитывая, сколько труда он вложил в его разработку и воплощение.

Ни у одного из Выживших не может возникнуть ни малейшего сомнения в серьезности наших намерений, как только они увидят этот костюм. Я представил себе эту сцену и улыбнулся, внутренне оценив количество времени и сил, которые мы уже потратили.

– Может, «Чудесное чудовище»? – предложил я. Главное – заманить его в библиотеку на встречу, а потом мы как-нибудь разберемся с раскрытием истинной сущности внутри костюма. Потом я подумал: может быть, то, как его примут, наполнит его гордостью, и он сам победно сорвет с себя маску, и все громко и радостно вскрикнут, прямо как в кино.

Он уставил в меня указательный палец и, в ответ на мое предложение о названии фильма, сказал:

– Да! Мне нравится. Чудесное чудовище.

Тогда я достал телефон из кармана и принялся звонить. Первой была Робин Уизерс. Я начал издалека, с того, что искусство исцеляет, но она, не дослушав, немедленно забронировала за нами зал для заседаний в библиотеке на следующий вторник в семь вечера и добавила:

– Мы как раз обсуждали, что нам требуется что-то кроме кампании под руководством Сандры, хотя она, несомненно, важна и совершенно необходима, и… в общем, нам не хватало тебя, Лукас. Я очень рада, что ты снова присоединишься к нам и к миру в целом.

Это придало мне еще больше уверенности, хотя я так и не упомянул при ней «чудище», «фильм» или «Эли».

– Почему вы не рассказываете им, что именно мы задумали? – спросил Эли, когда я сделал перерыв. Он снял с себя костюм, и я отметил про себя, что он был весь красный и потный.

– Пусть гениальность нашей идеи проявит себя в действии, – сказал я и похлопал его по спине. Потом я подмигнул, и он подмигнул мне в ответ, и я понял, что мы находимся в полном согласии, а потому непобедимы.

Некоторым приглашение пришлось передавать через знакомых или знакомых знакомых, но в результате я сумел добраться до каждого, кто стал свидетелем убийства своих родных и близких в кинотеатре тем вечером. Кроме того, я позвал Марка и Тони – владельцев этого величественного здания и самых главных любителей кинематографа в городе, – а также Исайю и Бесс. Их я попросил прийти для моральной поддержки.

И все согласились, кроме Сандры Койл, чья секретарша, девушка по имени Уиллоу, сказала, что у начальницы это время уже занято важным совещанием, которое перенести вряд ли удастся. В ответ на это я сказал:

– Пожалуйста, скажите Сандре, что Лукас Гудгейм