Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Ваня, смотри, что у меня есть, — обратилась к малышу Наташа, раскачивая над его головой украшение. — Это называется ме-даль-он. Его носят на шее дамы и господа в качестве украшения. Нравится? Хочешь потрогать?

Она поднесла вещицу поближе к ребёнку. Ванечка тут же перестал плакать и, громко шмыгнув носом, потянул руку к цепочке. Его пальчики сомкнулись на блестящем металле и стали перебирать звенья.

— Наталья Александровна, раз уж вы здесь, может поиграете немного с Ванечкой? Акулина, тем временем, поменяет постель в кроватке, приберётся, а я разогрею да принесу обед — как раз время кушать ему подходит, — попросила Варвара.

— Давайте попробуем, — откликнулась Наташа. — Пойдёшь ко мне на руки?

Мальчик вместо ответа явно засмущался, улыбаясь и прячась на широкой груди Варвары. Но Натали, повесив цепочку обратно на шею, протянула руки и приняла у Вари ребёнка. Он показался княжне несколько тяжелее, чем малышка Александра Александровна, приходившаяся почти ровесницей сыну Корфа.

— Идите сюда, барышня, — обратилась к Наташе Акулина, приглашая опуститься на большой ковёр, застилавший практически всю комнату и пестревший своими узорами. — Здесь у нас и игрушки имеются, и лошадка, коли барин захочет покататься.

Недалеко от кроватки был устроен детский уголок. Репнина с мальчиком на руках прошла туда и, опустившись на колени, села на ковёр. И вот что сразу бросилось в глаза Натали — если Владимир и махнул рукой на себя и свой дом, то на ребёнка он нисколько не скупился. У маленького Ванечки имелось всего в достатке: и солдатиков, и кубиков, на которых были нарисованы звери со зверятами, и тряпичных игрушек сродни увиденному ранее зайцу. Несколько книжек лежало чуть поодаль — на специальном детском столике, к которому был приставлен маленький стульчик. Наташе попались на глаза даже куклы, важно восседавшие на игрушечной лошадке-качалке, одетые в нарядные атласные платьица, с забавными кудряшками и сверкающими, практически как у живых людей, голубыми глазами. Акулина, принявшаяся за уборку, подошла к комоду коричневого цвета и извлекла из него чистую простынь и наволочку. После чего взялась стелить детскую постель. Варвара несколькими минутами ранее покинула комнату, отправившись на кухню.

Княжна вдруг увидела большой деревянный фрегат, помещённый на комод для украшения комнаты, с настоящими парусами из белой ткани и флажком Российской империи.

— Какой красивый корабль у тебя в комнате. Это папа поставил? — спросила Натали у малыша в то время как тот, забыв про слёзы, принялся играть со своим зайцем. Он по-прежнему сидел на руках княжны.

— Да, — сказал мальчик, обратив свой взор на парусник.

— А чей он? Папин?

Ваня отрицательно замотал головкой.

— Дедуськин.

— Корабль здесь для красоты, — пояснила няня Акулина, — Владимир Иванович пока не дозволяют играть с ним, поскольку наш Ваня ещё слишком мал для этого. Вот подрастёт, тогда мы обязательно и посмотрим его поближе, и потрогаем ручками.

— Тогда может ты покажешь мне другие свои игрушки? Например, солдатиков. Ты любишь играть с ними?

— Содатики? Покажу! Вот, — согласился Ваня.

Оставив ей своего зайца, он встал с Наташиных коленей и потопал к своим сокровищам. Малыш вернулся, волоча за собой коробку, доверху набитую игрушечными фигурками солдат Лейб-гвардии Преображенского полка, и плюхнулся на ковёр рядом с княжной.

— Кто это тут у тебя? — спросила Натали, когда мальчик извлёк из коробки фигурку, облачённую в тёмно-зелёный мундир и украшенную на шее золочёным горже́том.

— Офицер.

— А ты знаешь, что делает офицер в армии? Он наверное там командует?

— Ага, всеми дугими.

— У тебя и конь есть! — воскликнула Натали, глядя на лошадь каурой масти, которую Ваня достал следующей.

— Мой конь! Касивый. Иго-го! — объявил малыш с важным видом.

— А это, должно быть, твоя пехота, — поясняла княжна, пока ребёнок доставал одного за другим солдат в таких же зелёных мундирах с красными воротничками и эполетами (но без чашек с бахромой, какова имелась у офицера), с белыми брюками на ногах, обутых в черные сапоги. На головах игрушечных военных красовались ки́вера цилиндрической формы с двуглавыми орлами. У некоторых из них за спинами были ранцы, выделявшиеся белыми лямками, перевязанными крест-накрест на груди. Каждый преображенец непременно держал в руках ружье. — Что умеют твои солдаты? Давай выстроим их в колонны, как будто они собираются идти в бой!

— На войну!

— Верно, словно им предстоит важная битва где-нибудь далеко, на большом-пребольшом поле, — пустилась фантазировать Наташа, начиная выстраивать в первый ряд фигурки, разложенные прежде на ковре. — Их окружил неприятель, и им срочно нужно отразить надвигающегося врага. А командир поскачет впереди, дабы вести за собой войско и показывать всем пример доблести и отваги.

— Как папа! — выдохнул воодушевлённо Ванечка.

Мальчик вслед за Натали стал ставить фигурки в собственный ряд. Меж тем Репнина достраивала свой. Когда солдаты кончились — им обоим на помощь вновь пришла коробка, в которой находилось ещё множество воинов, ожидавших своей очереди.

— Твой папа тоже был солдатом, верно? — возобновила разговор Натали. — Он ведь рассказывал тебе, что есть такое место — Кавказ. Где уже очень долго идёт война, и множество молодых людей едет туда, чтобы защищать нашу страну и государя-императора.

— Мой папа — самый смелый, — с гордостью откликнулся Ваня Корф, обращая к княжне свои ясные детские глаза. — Луше его нет!

Натали тронула искренность, с которой были сказаны последние слова ребёнка. Она протянула к нему руку и ласково погладила по голове.

— Ну конечно нет, — улыбнулась Наташа. — Он самый-самый. Особенный.

Акулина, собрав бельё, сообщила Репниной, что спустится вниз и отнесёт его в стирку. Оставшись с ребёнком вдвоём, Натали опять посмотрела на малыша. Он, покончив со своей диспозицией, видимо заскучал на одном месте. Поэтому, встав с ковра, хотел было потопать к своей лошадке. Но Наташа, изловчившись, дабы не упал ни один солдат, дотянулась до ребёнка и поймала его. Она вновь посадила Ванечку к себе на колени и принялась щекотать. Малыш, заливисто хохоча, пытался отбиваться, но куда там! Вслед за ним засмеялась и княжна, сменив щекотку на простые человеческие объятия. Ей было трудно удержаться от собственных чувств, возникших столь внезапно. Она на миг прикрыла глаза. И словно баюкая Ванечку, чувствовала, что сейчас расплачется неведомо от чего.

— Давай играть дальше, — молвила Наташа немного погодя. — Каких солдатиков мы с тобой забыли? Достанем оставшихся из твоей коробки? Или ты хочешь покататься на своей лошадке?

Они не услышали, как внизу тихо хлопнула входная дверь и кто-то, поставив ружьё у порога, скинув с себя плисовую куртку и забросив на полку с вешалками картуз, направился было в библиотеку, но наткнулся на дворовую девушку Алёну, только что собравшую чашки в гостиной и вытиравшую скатерть. Не сказав ни слова явно испугавшейся девице — ведь его не ждали так рано — помрачневший Владимир Корф развернулся и вышел вон. Он вернулся в переднюю. Приглядевшись внимательно к обстановке, Владимир увидел подле вешалки на комоде дамский зонтик и летнюю шляпку. Хозяин дома, сдвинув чёрные как смоль брови, прислушался. Со второго этажа доносился звонкий женский голос. Помрачнев пуще прежнего, Корф, стараясь ступать как можно тише, стал подниматься наверх, с неудовольствием замечая многократно возросшее количество зажжённых свечей. Он прошёл по коридору и оказался на пороге детской у приоткрытой двери. В комнате, спиной к нему, находились двое. Его взору предстал сын, сидящий на пушистом ковре бок о бок рядом с барышней. По каштановым завиткам, тонкой изящной шее, стройной фигуре он узнал в гостье Наталью Репнину. Внезапность, с которой она появилась в его доме, ошеломила, поразила, растревожила раны.

— Что вы здесь делаете?

Наташа подскочила на месте, услышав резкий голос Владимира, и выронила из рук майора игрушечной армии. Она обернулась и увидела Корфа, медленно направляющегося к ним.