Товарищ мой - Евгений Долматовский

РАССКАЗ СИБИРЯКА

Расскажу во всех подробностяхСлучай памятный один,Как из Кемеровской областиЕздил в гости я в Берлин.

Авиационной почтоюВ наше дальнее селоСвадебное, с ангелочкамиПриглашение пришло.Старший внук письмо с немецкогоПеревел без словаря,Но не понял, чье приветствие,Я, по правде говоря.Неизвестная АмалияОбращается ко мне:Дружба-фройндшафт и так далее,Приезжайте по весне;Все соседи наши видели,Как, готовясь брать рейхстаг,Сберегли меня от гибелиВы, товарищ сибиряк.

Верно, я в войне участвовал,Но в спасители не лез.Вот лечу я с красным паспортомСредь клубящихся небес.В аэропорту, у выходаНезнакомая семья:И невеста, и жених ее,И мамаша, и братья.

Выясняется: действительно,В битве за восьмой кварталЯ малютку без родителейСредь развалин подобрал.Тут как раз конец сражению,Мать в руинах ищет дочь.Это немцы, тем не менееКак в несчастье не помочь?

Ну а та, девчонка малая.Чей я крик едва терпел,И была как раз Амалия,Очень взрослая теперь.Я. не проявляя доблести,Вынес немку из огня.Надо ж в Кемеровской областиБыло им искать меня!

Как спаситель возвеличенный,Отличившийся в бою,Я на свадьбе католическойПредставлял Сибирь свою.В кирхе я сидел за партоюНа обряде, а потомВ окружкоме ихней партииПринят был секретарем.

Пишет письма мне Амалия —Приезжайте, мол, опять.Положение нормальное —Дружба-фройндшафт, так сказать.

РАССКАЗ ОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ

Я полюбила командира части,Вернувшись из четвертой ходки в тыл.Всегда была в его железной власти,А тут еще меня он полюбил.Поженимся! Да разве это дело?Вокруг такая страшная война.А для начальника разведотделаЖенитьба на бойце исключена.

И мы ушли в глубокое подполье.Не знал, не ведал даже замполит.Таились — каждый со своею болью,Скрывая друг от друга, как болит.Недаром конспирации училисьМы, строго засекреченный народ:Обет молчанья — что бы ни случилось,И в разговорах — все наоборот.

От девочек узнала я случайно,Что скоро предстоит одной из насОтчаянное выполнить заданье,А сбрасывать назначен он как раз.Когда спросил любимый перед строем,Кто добровольцем полететь готов,Решительно вперед шагнули трое,А он стоял, смотрел поверх голов.

Наш строй из трех и состоял девчонок,Пока еще оставшихся в живых.Во фронтовой гимназии ученыхПремудрости ударов ножевых.Начальник медлил, выбор совершая,И был ужасно бледен потому,Что понимал: коль в тыл пойдет другая,Я малодушья не прощу ему.

Он сбрасывал меня уже над Польшей.Я, перед тем как вывалиться в люк,Сказала, что ничьей не буду больше,Каких бы мне ни предстояло мук.Не так уж важно, что со мною было —Есть много книжек про фашистский ад.Узнала я, когда пришла из тыла,Что самолет не прилетел назад.

После войны я ездила на место,Где в топь лесную врезалось крыло.Про экипаж доныне неизвестно,Там все быльем-осиной поросло.Могла б, конечно, выйти замуж снова,Была бы добрая жена и мать.Но где второго отыскать такого,Чтоб так любил, что мог на смерть послать?

ВИТЯ ЧЕРЕВИЧКИН

«Жил в Ростове Витя Черевичкин»...Эту строчку я беру в кавычки,Потому что не моя она,Неизвестно, кем сочинена.

Есть такая песня о герое,Что погиб военною порою.Я хочу побольше знать о нем.Песня, стань моим проводником.

...Улицы, сбегающие к Дону,Где весной ручьи бурлят по склону.Я небес не видел голубей.Там гонял я в детстве голубей.

Это увлеченье и уменьеШло из поколенья в поколенье.Голубей гоняет ребятняИ хитрей и опытней меня.

Витя Черевичкин!Галстук красный.Забияка, голубятник страстный.Днем он в классе учится шестом,Вечером на крыше онС шестом.

Тучерез взмывает ввысь и турман,Голубиной стаи гордый штурман,И в лучах слабеющей зариРозовыми стали сизари.

Ах, каких он разводил бантастых,Запросто летавших до Батайска!Мир мой ненаглядный,Тихий Дон,Знаменитый голубиный гон.

Ты по книгам, по воспоминаньямЗнаешь, что жестоким испытаньемДля страны отцов война была.Вот она уже в Ростов вошла.

Возле Черевичкиных квартирыВстали на позицию мортиры.По проспекту ходят егеря,Жестко по-немецки говоря.

В здании районного СоветаШтаб врага.Не всем известно это.Но мальчишки знают все как есть.Как отправить нашим эту весть?

Там, в Батайске, за разливом ДонаНаше войско,Наша оборона.Берег заминирован. К своимНе пройти и не проплыть живым.

Выученный, к подвигу готовый,Есть у Вити голубок почтовый.Мальчики условились, что онПонесет записку через Дон.

Гули-гули, рябенькие крапки,Белое кольцо на красной лапке.Спрятана записка под кольцом.Был почтовый голубь.Стал бойцом.

Хальт!Солдат навстречу с автоматом.Витя, с голубком, к груди прижатым,Падает на черный тротуар.Прямо в сердце получив удар.

На проспектеВ городе РостовеВитя Черевичкин в луже крови.Вместе с ним убит крылатый другПерья голубиные вокруг.

Пионеры, радостно живите,Но, прошу вас, помните о Вите —Как погиб военною поройВместе с голубком своим герой.Вот уже зовется по привычкеПереулок «Витя Черевичкин».Переулком тем идет отряд.В ясном небе голуби летят.

РАССКАЗ ПОГРАНИЧНИКА

Конкретно, что завтра война,Мы знали примерно за сутки.Но то, что нагрянет она,Не умещалось в рассудке.В ту ночь потеряли мы связьС заставой, которая рядом.Таинственно оборваласьИ линия связи с отрядом.

А нас двадцать девять всего, Тридцатый — начальник заставы,Событья ни нас, ни его,Понятно, врасплох не застали.Зеленая наша братваСпешила у старого рваЗанять рубежи обороны,Когда, засучив рукава,Они наводили понтоны.

Закон есть — границу не тронь,Не то пограничная стражаСама открывает огонь.Не ждет, что ей свыше прикажут.И мы выполняли свой долг,Воспитаны в этом законе.Не армия, даже не полк,А тридцать юнцов в гарнизоне.

Ну что ж, двум смертям не бывать,Давно это сказано мудро.Стрелять и врагов убиватьПришлось нам впервые в то утро.Навстречу нам гибель ползет,Поганая нечисть клубится,Отнюдь не германский народ —Фашисты, злодеи, убийцы.

Стал воздух сухим и тугим,Штыки и приклады кровавы,И гибнут один за другимЗащитники энской заставы.Мучительный день наступалНад берегом нашим горбатым,И я без сознанья упал,Должно быть, последним, тридцатым.

Очнулся... Земля на зубах,Земля на плечах и на веках.Я стиснут в объятьях ребят,Тех, с кем попрощался навеки.Не веря еще, что живой,Собрав предпоследние силы,Я землю пробил головойИ вылез из братской могилы.

БАЛЛАДА ТЮРЬМЫ ШПАНДАУ