Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов

– Вот как!

– Да, товарищ майор. Крепко нам тогда влетело. От родителей в первую очередь.

– А с подземельем-то как?

– Засыпали ту дыру. А ведь тайный тот ход был. Из-под Троицкого монастыря шел за стены кремля. В народе молва ходила. Подземные ходы в каждом монастыре и в храмах церковных делали специально. Чтобы спрятаться от врагов самим и добро сберечь. Иконы, какие другие ценности.

– Логично.

– Другое удивляет.

– Это чего же?

– О находках мало что слышно. Хотя, с другой стороны…

– Официальных раскопок подземелий не производилось. А пираты или, как их еще называют, черные кладоискатели и найдут – не скажут.

– Вот-вот.

– Не так-то они просты, эти черные кладокопатели. Я вот знал одного такого. И вроде знакомы были, а из него слова не вытянешь.

– Понятное дело. Он же чует, с кем говорит.

– Ну, при чем здесь это! У нас хорошие отношения. Можно сказать, доверительные… А как заходит разговор о его… увлечениях – враз молчок, и на другие темы перескакивает.

– Ему кто попроще.

– Вот ты у нас и будешь за глаза и уши. Понял?

– Скумекал.

– Тише воды, ниже травы.

– Понял, товарищ майор.

– И смотри у меня, – погрозил для порядка Серков, – чтобы без самодеятельности. Тебя не должны заметить. Скорее всего, их встреча состоится в склепе. Там и разговор, конечно. Сложность будет в том, чтобы незаметно для Ефимия и остальных тебе туда проникнуть.

Серков внимательно оглядел лейтенанта госбезопасности, остался доволен его мрачной экипировкой, развел в бессилии руки:

– Но эту задачу тебе придется решать самому на месте. Определишься, так сказать, в зависимости от обстоятельств…

Проникнуть незаметным в склеп, крадясь за толпой монахов по темным коридорам из церкви в склеп, и спрятаться там, в углу, куда не доставал свет свечей в их руках, Волошину вроде удалось. Он перевел дыхание, влипнув в булыжную стену, пытаясь слушать невнятное бормотание склонившихся над гробницами монахов, но улавливал лишь невнятные обрывки незнакомых фраз.

«И язык какой-то не наш, – пугался Константин, ломая голову, потом догадался, – старославянский, наверное».

Время шло медленно, или это ему казалось в темноте и нервозности, а он его торопил?

Мирно, друг за другом покинули склеп спутники Ефимия, а он явно специально задерживался: закопошился, меняя свечку на одной из трех гробниц. Затворилась со скрипом дверь за ушедшими; звук этот неприятный, дребезжащий и режущий душу, долго стоял в ушах. Повисла зловещая тишина в склепе. Никого. Или еще кто-то невидимый для глаз Волошина затаился за колонной? В темноте не разглядеть. Взлохмаченный монах, не выпрямляя спины, поправлял светильник, укреплял его обеими руками на каменной плите. Лишь черная тень от фигуры Ефимия колыхалась по склепу.

Константин чуть отвлекся, пристально изучая мрачное помещение, и утратил наблюдение за главным. Упустил мгновение. Не учуял момента.

Все произошло не так, как представлялось и майору Серкову, и ему самому. Убийца решился на крайность! На миг Константин потерял бдительность, отвел от монаха глаза. Кто-то черной тенью накрыл склонившуюся над свечкой фигуру и исчез вместе с обреченным стоном жертвы, тяжело рухнувшей на каменный пол.

А дальше все закрутилось.

Убийца канул во мрак, словно его и не было вовсе, и, если бы в спине монаха не торчала мерзкая рукоятка узкого, как жало змеи, ножа, из-под которого на пол быстро набежала лужица крови, легче было заподозрить в случившемся нечистую силу, нежели живое существо.

Проклиная себя и всех чертей на свете, Волошин бросился к монаху, не веря своим глазам, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки жизни, лихорадочно ощупал холодеющее тело, но только извозился в крови и окончательно убедился в своем досадном промахе. Его с необыкновенной силой одолела злость, он не мог понять, откуда взялся убийца и куда пропал, так как дверь из склепа не только не отворялась, но и не дернулась. Никто в эту тьму не входил и не выходил! Ничто не шелохнулось, даже свеча, слабо всколыхнувшись пламенем, не потухла и тлела по-прежнему мерцающим огоньком, освещая скрюченные пальцы мертвеца на нелепо вывернутой левой руке да искаженное гримасой боли бледное лицо с всклокоченной бородой.

«И крикнуть не успел», – подумал Константин, заглядывая в остекленевшие зрачки Ефимия. Широко открывшиеся от нежданного ужаса и страданий, они застыли, прянув в вечность; лицо каменело, на нем растекалась маска смерти.

С грозившей погаснуть свечкой Константин обежал весь склеп, ткнувшись в каждый угол, осмотрел каждую из трех гробниц, обшарил каменный пол и даже, задрав голову и подняв руку с огнем вверх, оглядел своды потолка. Следов убийцы обнаружить не удалось. Если кто и был, то провалился, словно в тартарары.

«Не с ума же я схожу, безмозглый дуралей! – ругал он себя, теряясь в догадках. – Убийца, должно быть, скрылся в тайнике, откуда и появился. Открой он дверь из склепа, я бы не упустил момента».

Волошин судорожно царапал стены, лишь приметив малейшую подозрительную трещину, надавливал изо всех сил на каждый мало-мальский бугорок или выступ, ища доступ к тайнику, однако кругом его ждало разочарование. «Завалил все дело, раззява!» – стонал он от отчаяния, не зная, что делать.

Опустошенный и уставший, он опустился на крышку самой большой гробницы, поставил свечку на место, укрепив воском, обхватил голову руками. В более безысходную и нелепую ситуацию попадать ему еще не приходилось.

«Хорошим же идиотом я предстану перед Серковым! – мучил он себя. – Не простит он мне промаха. Ни о каком оправдании не может быть и речи».

Он позорно, как мальчишка, проворонил и убийство, и убийцу. Упустил, как сопливый птенец! А ведь чуял присутствие чужака рядом с Ефимием! Даже угадывать пытался его среди следовавших за монахом спутников. Да начал играть в загадки! Вот и доигрался. Конечно, убийца сам его приметил раньше. И обхитрил. Поймал момент – и нож в спину. Удар был настолько силен, что нож прошил тело чуть ли не насквозь. Поэтому Ефимий и рухнул от мгновенно грянувшей смерти. Не вскрикнул и рта не успел раскрыть. Профессиональный удар. Выверенный. Убил он его, чтобы избавиться от свидетеля. Заметив слежку за собой и монахом, решился на последнюю крайность…

Что делать?.. Вызывать людей?.. Звонить Серкову?.. Расписаться в явном постыдном проигрыше?..

Как только в церкви услышат о смерти Ефимия, поднимется невообразимый переполох до приезда милиции. Это отпугнет убийцу совсем, если тот еще не потерял надежды и попытается заполучить то, что должен был забрать от Ефимия. Даже от мертвого. А иначе зачем назначалась встреча? Монах должен был вести переговоры или, скорее, что-то передать неизвестному. Здесь, где-то в церкви или в склепе, у них намечалась сделка. Но не состоялась. И виной тому его промашка. Рано Константин поверил в удачу. Где-то он засветился, и убийца уже не спускал с него глаз, а убедившись в своем подозрении, решил убрать монаха. Посчитал того провокатором? Впрочем, теперь не так и важно, что заставило убийцу пойти на крайность. Одно бесспорно: игра стоила того, раз жизнь Ефимия оказалась в ней разменной монетой. Значит, велика ставка!

От внезапного недоброго предчувствия Волошину стало совсем не по себе и, по-настоящему, впервые в жизни страшно и одиноко. Был бы рядом Серков! Вот влип в историю!

Конечно, он где-то неосторожно подставился, сплоховал, зазря высунулся, и убийца оказался зрячее его. Как же это случилось? Когда? Значит, точно, неизвестный с самого начала был среди спутников монаха и в их одеянии, и Ефимию это было известно. Следовательно, он вел двойную игру. Серков об этом не догадывался ни слухом ни духом. Но что от этого ему, Константину? Пустое это занятие – ловить вчерашних голубей. Надо думать, что предпримет его искушенный противник теперь.

Волошин уставился пустыми глазами на тлеющий огонек свечки. От него, казалось, шло тепло и даже светлело в голове.

Нож в спине монаха!

Как же сразу его не осенило? Убийца второпях оставил явную улику. Нож длинный и глубоко вошел в тело покойника, а может быть, и застрял где-то в ребрах. Сразу вытащить его убийце не удалось, а потом не было времени с ним возиться. Надо было успеть спрятаться.

А теперь?..

А теперь убийце необходимо возвратиться! Не станет же он оставлять такой след до приезда милиции и прокуратуры. Как это любил повторять майор Серков? Корпус деликти[2]? Вот именно, явный корпус! И может привести к большим неприятным деликтам для владельца приметной финки.

Константин чуть было не подскочил с гробницы от такой мысли.

Если убийца легко и мгновенно исчез, не выходя из склепа наружу, значит, он может так же внезапно и возвратиться! Эта догадка ошарашила Константина и несказанно обрадовала. Ему давался шанс. Вот оно, спасение! Это выход из тупика! Убийца должен был вернуться сюда до появления посторонних. Тем более милиции. Сначала он скрылся сгоряча, но ведь наступит холодное отрезвление от утраченного орудия преступления. Его одолеет страх неизбежного разоблачения. Он выждет время, необходимое для того, чтобы Константин покинул склеп, и явится назад как миленький! А куда ему деваться? К тому же он оставил у монаха то, ради чего назначалась встреча.