Судьбы дорога - Леонид Васильев

Машина остановилась на площади возле учреждения, куда входили и выходили деловые люди.

Семен Журавлев помог Анатолию выйти из машины, а сам поспешил к начальству: «Точность – вежливость королей». Договорились встретиться здесь же.

– Ты, Семен не беспокойся, – напутствовал Анатолий, – пока решаешь свои дела, я и в аптеку схожу, и военкомат наведаю.

Семен деловитой походкой скрылся за тяжелой дубовой дверью. Офицер огляделся вокруг, за долгие годы отсутствия в Волгино многое изменилось, но все так же величествен и непреступен старинный замок, привлекающий взор древней архитектурой, площадь обновлена новеньким асфальтом.

Внимание старшего лейтенанта привлекли удары колокола, доносившиеся с церковной колокольни храма Михаила Архангела, офицер, будто что вспомнив, хромая пошел к нему. Глядя на сияющий блеск золоченых куполов, Анатолий вспоминает ночную встречу с другом. Старлея удивила тогда четкая ясность лица и речи пришедшего: будто все было явью.

Сын, конечно, поделился с матерью, она рассудила так: «Видеть и разговаривать во сне с покойником предвещает смену погоды, а то, что Николай тебя не взял с собой, – я этому рада. Друг твой и на том свете у Бога служит – значит в доверии. Ты, сынок, в церковь сходи, поминальную закажи, свечку поставь, помолись за упокой души убиенного»…

Глава вторая

Ласточкина Наталья Анатольевна – коренная волжанка, родилась в районном поселке Волгино. В юности со сверстницами на цветистом берегу водила хороводы, ходили по ягоды, по грибы. И, как многие чувственные девчонки, пробовала писать стихи.

После окончания школы пришла пора подумать о взрослой жизни. В столице республики поступила в медицинское училище на специальность фармацевта, а после окончания, получив диплом, выскочила замуж за городского парня.

Но жизнь ее вскоре не заладилась. Обычно после рождения сына другие отцы радуются первенцу, а этот потерял интерес к семье, начал пить и неделями пропадал неизвестно где, а появившись, устраивал скандалы, доводя ребенка до испуга.

Наталья вернулась в отчий дом специалистом и с малолетним сыном на руках. Годы шли чередой меняющихся месяцев. На работе Наталью Анатольевну провизор хвалил за профессионализм, а приходивший в аптеку народ за внимание и обходительность.

Меж тем, старший лейтенант приближался к высокой железной ограде. За ней возвышался манящий и пугающий величием белокаменный храм.

Бывший военный ступил на паперть, перекрестился на образ Христа, а войдя в помещение, поразился убранству и огромному куполу над головой. Со стен и потолков на Воробейчика смотрели бородатые лики святых, их колкий, мудрый взгляд спрашивал: «Кто ты, раб Божий? – потомок грешных прародителей человечества – Адама и Евы?» Под взглядами святых апостолов Божьих Воробейчик почувствовал себя маленьким, ничтожным человечком – только глаза Богородицы, покорно склонившей голову, с ребенком на руках, смотрели на Анатолия по-матерински милосердно, а Господь Иисус ожидал от вошедшего вопросов и молитвы.

К Воробейчику подошла служительница, ее одежда, пропахшая ладаном, и тихий певучий голос, располагали к откровению.

– Я пришел сюда помянуть погибшего воина – друга, в церкви я впервые, подскажите, что я должен делать, – признался старший лейтенант.

– Вам бы заказать – поминальную, свечку поставить Богу нашему Иисусу Христу, помолиться.

– Прошу вас, подскажите молитву?

Служительница Надежда прочитала офицеру текст, и тот, опираясь на трость, подошел к иконе в золоченом окладе, поставил в углубление подсвечника зажженную свечу и, перекрестясь, стал проникновенно читать:

– Господи Исусе Христе, Защитник страдающих и гонимых, молим Тебя, милостиво прими в Свое Царство наших братьев и сестер, безвременно и безвинно погибших во время войны. Просим Тебя, очисти наши сердца, чтобы горечь понесенных утрат не ожесточила нас, но напротив, предостерегла от братоубийства и направила нас к миру и любви, которую заповедовал нам Господь, живущий и царствующий во веки веков. Аминь…

Воробейчик вышел из храма, вдохнув осеннего воздуху и, давая ногам отдохнуть, присел на лавочке среди клумб цветов, опустив подбородок на ручку трости. Задумался. В памяти неожиданно возникли стихотворные строки, прочитанные в каком-то журнале, о кровавых войнах и их тружениках-солдатах, многих не вернувшихся домой.

Всесильный Бог, молю тебя сейчасО тех, кто не вернулся с поля боя,В ком светлый дух уже давно погас,И тех, кого мы вспоминаем стоя.

Прошу, храни покой святых сынов,Кто пал в боях больших и даже малых,Кто за отчизну кровь пролить готов,И тех, кто был достоин пьедестала.

Храни покой всех тех, кто умиралСреди бомбежек и резни кровавой,Среди морей, полей, лугов и скал,И кто покрыл себя нетленной славой.

Храни покой всех тех, кто не сумелУвидеть битвы грозной окончанье.Лишь только память – вечный их удел,Хранит покой в ночи и утром ранним.

Храни их Бог средь золотых полейВ благом Раю, где место им отныне,Всем тем, кто жизни не щадил своей,И в ком сердца вовеки не остынут.

Храни покой бойцов, кто принял бой,С неисчислимой злобной вражьей силой,Свои объятья ты для них открой,Для тех солдат, чья слава нас хранила.

Храни покой всех тех, кто погибалВ боях за Брест, в горах Афганистана.Храни всех тех, чей подвиг вечным стал,И тех, кого забыли слишком рано.

Анатолий задумался о влиянии религии на людей всей планеты – Земля. Сказано: Бог в мире един, но люди разных народов признают только своего бога и молятся только ему. Молятся и в мирные времена но, особенно усердно, не боясь греха, перед нападением на людей другой страны, сея смерть и разрушения.

Перед нападением на Русь, католики военно-дворянского сословия, рыцари эпохи феодализма – Шведы и Немцы молились Богу, распятому на кресте, даже малолетних детей бросали в жертвенный огонь.

В прошлом столетии в России по социально-политическим причинам произошло разделение общества – на «Белых» и «Красных». Дворянское офицерство богато религиозными традициями. Усердно молясь Богу Человеколюбцу, они без зазрения совести вешали, расстреливали и рубили головы шашками необразованной черни, перешедшей на сторону большевиков.

Так же и фашистские вожди, и сам Гитлер молились в храмах Кирха Богу, прося у него победы над советским народом, впоследствии уничтожив более двадцати миллионов жителей и защитников своей страны. Кстати, Воробейчик видел много фильмов о войне, о немецких воителях, но не видел ни одного молящегося фашиста. Почему-то советский кинематограф представляет гитлеровский фашизм безбожным, но это неправда. Снова возникает вопрос о роли Бога – Человеколюбца, Миротворца.

Опережая события, автор скорбит по детям, погибшим на пароходе «Булгария». Ведь дети, до двенадцати лет, по библейским законам считаются безгрешными. Почему Всевышний допустил смерть двумстам малолеток?

Старлей размышляет: «Почему Господь допускает гибель миллионов людей, да и есть ли он Благодетель человечества, иначе бы не гулял по планете смердящий дух войн»?..

Но без веры в добро, что без сердца – жизнь невозможна. Такова сущность человека, ради этого нужно жить. Рассуждая так, Воробейчик приближался к военкомату.

Он остановился у дверей старинного кирпичного здания, возле которого, возвышаясь, стоят старые коренастые липы. Поднявшись на второй этаж, Анатолий оказался перед дверью с надписью: Бородин Василий Иванович.

Анатолий вошел в кабинет, за столом, накрытым красным сукном, сидел седой человек в роговых очках, определенно высокого роста. Офицер представился по уставу:

– Товарищ подполковник, старший лейтенант запаса Воробейчик по вашему приказанию прибыл.

Морщинистое лицо военкома разгладила улыбка, он встал и подал руку:

– Здравствуй, Анатолий Владимирович, рад тебя видеть, но со званием ты ошибся.

Старлей от неожиданности заморгал.

– Да-да, – повторил военком, при этом он, открыв дверку сейфа, достал сверток и через мгновенье на плечах Воробейчика, сверкая позолотой, оказались погоны капитана. – Теперь ты, Анатолий, капитан запаса.

– Служу Советскому Союзу, – поблагодарил капитан.

– Но это еще не все, – военком снова открыл дверку, достал коробочку, и перед глазами капитана темно-малиновым блеском, обрамленный золотыми гранями засверкал боевой орден Красной Звезды, – Родина героев не забывает, – улыбнулся подполковник Бородин.

Воробейчик встрепенулся, хотел выразить слова благодарности, но военком его остановил:

– Полноте, Анатолий, перед тобой просто Василий Иванович, как говорится: Слуга царю – отец солдату.

Бородин в третий раз открыл сейф и, достав коньяк, посмотрел на сияющего капитана.