Рев чести - Блейн Пардоу

– Уходи… спускайся с гор… – выдавил он. Сломанные ребра и правое плечо превращали для него даже простое дыхание в пытку.

– Заткнись, – приказала она, но без особой суровости. – Мы – Медведи. Мы сибы. И я не стану зря тратить жизнь хорошего воина лишь для того, чтобы спастись самой.

– Ты всегда… была сильнее… – отозвался Спрэнг, чуть смещаясь. – Заслужила родовое имя и звание… за какие-то несколько лет. Я тебе не ровня и мы оба знаем это… Если ты по-гибнешь… просто чтобы меня не бросать… это будет пустой тратой… – в голосе его слышалось уважение. Воины клана ценили родовое имя превыше всего. Право обладать родовыми именем, идущим от основателей кланов, выигрывалось на поле боя. Лишь лучшие из воинов состязались за фамилию. И лишь лучшие из лучших получали её.

«И самые наилучшие из них в когтевании повергали призрачного медведя», – подумала Анжела.

Она выиграла родовое имя, пилотируя потрепанный войнами омнимех «Уорхок». Боевые мехи и омнимехи были вершиной военной мысли, доминируя на полях сражений последние триста лет.

Высотою с трехэтажный дом и отдаленно человекоподобные, тяжело бронированные боевые механизмы могли двигаться на невероятных скоростях, попутно обладая огневой мощью целого танкового взвода – потрясающими арсеналами ракет, лазеров и прочих орудий смерти и разрушения.

Очередной порыв ледяного ветра прихлопнул последние язычки костерка, в посмертии слабо задымившего. Гореть всё равно было уже нечему. Теперь же, с началом дня, времени у них оставалось немного, если они вообще собирались заниматься тем, зачем пришли. В том, что тебе не удалось убить медведя в ходе когтевания, бесчестья не было, но Анжела Беккер была не из тех, кто сдается. Пытаться выследить одно из этих могучих существ сейчас казалось делом невозможным. Призрачные медведи славятся умением прятаться в громадных снежных наносах, терпеливо выжидая, пока добыча сама заявится к ним. Должен быть другой способ покончить с делом, иначе они со Спрэнгом замерзнут здесь насмерть.

Она принялась прокручивать в голове всё, что когда-либо слышала о легендарных призрачных медведях, одновременно борясь с очередным приступом дрожи. Медведи были охотниками – мощными, сильными, покрытыми белым мехом зверями, достигавшими, подымаясь для удара, более чем пяти метров в холке. Холод их не тревожил. Медведи были царями этих безжалостных гор, в которых они не только не голодали, более того – благоденствовали. Поговаривали, что они могут почуять кровь за километры, и по одному лишь запаху выйти на добычу.

И тут идея осенила её. Мрачная, нехорошая идея, требующая от неё жертвы. Но на кону стояла честь, а всё прочее для Анжелы Беккер мало что значило. Ещё в ранние дни в сибгруппе «Медведь-шатун» она пришла к мысли, что жертвы от воина ожидаются и требуются, обмениваясь на почести или победу, а Анжела была полна решимости заслужить почести, повергнув призрачного медведя. Тихо и аккуратно она опустила рогатину к смерзшейся земле пола пещеры, после чего надежно оперла её пятой о скалистый зуб, торчавший из земли. Заостренный наконечник рогатины устремился к зияющему зеву пещеры.

– Анжела, ты что делаешь? – слабым голосом спросил Спрэнг.

Она даже и не глянула в его сторону, поглощенная проверкой устойчивости рогатины, удостоверяясь в том, что древко выдержит вес обрушившегося на него медведя.

– Собираюсь убить медведя, – наконец ответила она.

– Медведь идет сюда? – страха в голосе Спрэнга не было. Скорее облегчение. Он не пережил бы еще одного столкновения и уже смирился со смертью. Таков путь воина, и нет стыда в том, чтобы умереть в ходе рискованного ритуала когтевания.

Она оглянулась на него:

– Придет, – отозвалась Анжела, обнажая нож. Клинок блеснул в свете умирающего костра, и некоторое время она молча смотрела на него. Затем шагнула чуть ближе к зеву выхода, хрустя снегом под подошвами.

И одним резким движением клинка в левой руке отрубила безымянный палец и мизинец правой.

Анжела заорала, но скорее, яростным ревом дикого зверя, чем криком боли. Кровь брызнула в воздух и на стену пещеры. Теплая волна захлестнула её, после чего она сложилась пополам в агонии. Нож выскользнул из пальцев, почти незамедлительно пропав в сугробе, нанесенном у входа в пещеру. Выхватив небольшой лазерный пистолет, Анжела выстрелила прямо по разрубу на руке. Завиток дыма принес с собой запах паленой плоти, луч лазера запек рану. Она закричала вновь, в этот раз уже тише, но теперь это действительно был крик боли.

Подобрав здоровой рукой отсеченные пальцы, Анжела швырнула их в снег. Затем заковыляла назад в пещеру, где упершись, лежала рогатина. Дыхание её было судорожным, и облачка пара одно за другим повисали в воздухе, пока она сражалась с непереносимой болью в руке.

– Теперь это лишь вопрос времени, – выдохнула она, выпрямляясь в полный рост, словно противостоя собственной боли. Кровь станет приманкой.

– Мы оба умрем здесь, – сказал Спрэнг.

Глянув на него, она улыбнулась:

– Для двух Призрачных Медведей нет участи более подходящей, воут?

И в первый раз с того момента, как медведь его покалечил, Спрэнг улыбнулся.

– Ут.

Медленно текли минуты, и неожиданно вход в пещеру потемнел, стоило огромной туше возникнуть перед ним. Анжела опустилась чуть ниже, её дыхание всё ещё было рваным, а сердце, казалось, молотилось во всех частях тела разом.

Гигантский призрачный медведь ввалился в пещеру, и его туша едва-едва вошла в проем.

Он был странно безмолвен, оправдывая поведением призрачное имя. Медведь был огромен, и белый мех блестел серебром в свете огня, особенно вокруг шеи – признак матерости. Лишь заметив добычу в дальнем конце пещеры, медведь казалось, взорвался, испустив рев, сотрясший каменные стены вокруг них.

Анжела не шевельнула ни мускулом. Она сфокусировалась на глазах медведя, глядя ему в душу. Для существ, живущих столь долго, он, похоже, был величайшим из них. Медведь смотрел на нее в ответ, и не как животное, влекомое инстинктами, но как воин-собрат, оценивающий противника. Медведь шагнул вперед, затем чуть сжался. Анжела знала, что это означает.

Великий медведь готовится прыгнуть.

Опустившись ещё чуть ниже, Анжела потянулась рукой к пятке рогатины, упирая её крепче.

Медведь не колебался. Он ринулся вперед со скоростью и ловкостью, казавшимися немыслимыми для существа его размеров. Ринулся прямо к ней, с глазами, по-прежнему смотревшими на неё. Так, словно наивеликолепнейший из хищников ринулся к самой её душе.

В то же самое мгновение она направила наконечник рогатины прямо в прянувшего медведя, по-прежнему упирая пяту рогатины в скалу. Призрачный медведь, пойманный прямо посреди прыж-ка, сам нанизался на рогатину, пронзившую его насквозь и вышедшую из спины. Время, казалось, застыло, и пещера, вместе с окружающим миром, размылась для Анжелы. Звуки стали приглушеннее, глухой рев зазвучал где-то далеко на заднем плане. Она не помнила переката, но каким-то образом обнаружила себя за гигантским зверем, рухнувшим замертво между ней и Спрэнгом.

Огромные когти призрачного медведя в падении умудрились разорвать её светло-синюю парку.

Конец был столь неожиданным, столь ошеломляющим, что она не знала, как ей себя вести.

Сперва она попыталась удостовериться, что медведь мертв, потыкав в него ногой. Зверь приглушенно забулькал, и этот предсмертный хрип еще долго будет преследовать её ночами. Шатаясь от кровопотери, или скорей от усталости, она уставилась на соратника. Спрэнг пялился на зверюгу, едва не убившую их, с отвешенной челюстью и округлившимися глазами. Затем он медленно повернулся к ней.

– Поверить не могу, – сказал он.

Анжела кивнула.

– Призрачный медведь – охотник, знакомый с мудростью ожидания добычи, самой приходящей к нему. Я проделала лишь то, чему он нас учит.

– А что это ты сделала с собой?

Анжела глянула на обуглившуюся плоть на том месте, где ранее были пальцы.

– То, что было необходимо. В конце концов, я воин Призрачного Медведя.

Встав, она отыскала нож.

– А теперь мы будем делать то, что обязаны – выживем.

Патруль нашел их двумя днями позднее. Анжелу, в шкуре поверженного ею огромного призрачного медведя, и Спрэнга, волочимого следом на импровизированных салазках.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Жил-был солдат, шотландский солдат

Странствовавший далеко и забритый в солдаты далеко

Не было никого храбрее, с добрыми крепкими плечами

Он сражался во многих свалках, сражался и побеждал

Он видал славу, рассказывал истории

О славных битвах и печальных деяниях

Но теперь он вздыхает, душа его молит