Зов Оз-моры - Андрей Хворостов

трёх слобожан? Они ведь не совершили никаких преступлений и по закону были вольными людьми. Так Путила Борисович понимал свой долг перед уездом, где служил стрелецким и казачьим головой[6].

Быков, родом из небогатых болховских дворян, всю жизнь провёл в седле и мыслил незатейливо. На мир он смотрел с башни военной целесообразности. Если человек нужен для обороны Козлова, то должен быть навечно прикреплён к городу, прибит к нему гвоздями, как подкова к копыту лошади. И неважно, свободный он или нет. Путила Борисович в такие тонкости не вдавался.

Козловцев, которые пытались перебраться в Тамбов[7], люди Быкова «имали и били, и грабили, и жён их позорили, а бив и ограбля, отсылали назад в Козлов город». Так потом напишут подьячие в судебных бумагах.

Из тех же беглецов, которые были особенно нужны для обороны крепости, Путила Борисович выколачивал мечты собственными кулачищами. Не доверял подчинённым, опасался их мягкосердечия.

Денис, как назло, требовался граду Козлову. Его там знали как мастеровитого кузнеца-оружейника, а в конце лета он доказал, что и бердышом, и пищалью владеет…

-

[1] В XVII веке летосчисление велось от сотворения мира. 145 (7145) год — 1636 год от Р.Х.

[2]Покров Пресвятой Богородицы в 1636 году — 1 октября по старому стилю (11 октября по новому).

[3]Вирь-ава, Вирь-азорава — мордовская богиня леса, покровительница животного мира. В романе используется нетрадиционный перевод слов Вирь-ава и Ведь-ава — «Дева леса» и «Дева воды». Автор считает его уместным, так как обе богини виделись мокшанам девушками.

[4]Верста во времена царя Михаила Фёдоровича составляла 1,49 км.

[5] Крепость Козлов (с 1932 года — город Мичуринск) была основана в 1635 году на реке Лесной Воронеж, рядом с дубравой Козлово урочище.

[6] Стрелецкий и казачий голова командовал полком, где насчитывалось от 500 до 1000 человек. Избирался стрельцами и утверждался Стрелецким приказом. Подчинялся воеводе.

[7] Крепость Тамбов была основана в 1636 году на реке Цне, примерно в 70 км к востоку от Козлова. Первоначальное русское название — Тонбов, а мокшанское — Томбу (от слова томба — омут).

Часть 1. Козлов город

Глава 1. Омрачённый праздник

Утром Ильина дня[1] Денис не услышал предрассветную петушиную перекличку. Спал как убитый: умаялся накануне. Тяжело ему было без жены, всё по дому приходилось делать самому, а тут ещё и заказов невпроворот. Не только для военных нужд. Слобожане часто просили его сделать какую-нибудь мелочь — кто светец, кто ухват, кто дверные петли… Как им откажешь?

Вот и вечером накануне Ильина дня, закончив выправлять сабли для гарнизона, Денис выковывал железные полосы для сундука одного торговца из промысловой слободы. Отложить работу на завтра он не мог. «Трудиться на праздник грешно. Возьмёшь молот в руки — навлечёшь беду и на себя, и на весь град Козлов», — говорил отец Иаков, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы. Денис ему верил.

Когда он пришёл домой, уже начало темнеть. А ведь надо было ещё испечь няню и лепёшки к праздничному столу. Сычуг, мозги и обрезки мяса он купил рано утром, а теперь набил бараний желудок начинкой и поставил в печь. Потом ещё с тестом возился, в доме убирался — и спать лёг далеко за полночь.

Когда Денис оторвал щёку от подушки, над чёрной гривой Козлова урочища уже поднялось солнце. Его лучи пробились через щели волоковых окон, напустили зайчиков в избу. Послышался стук соседского топора, настолько громкий, резкий и въедливый, что заболел зуб. Значит, поспать больше не удастся. Пора встать, проветриться.

Во дворе стоял гнетущий зной. Такого жаркого лета на памяти Дениса ещё не было. Он подумал, не поплавать ли в Лесном Воронеже, благо до него было рукой подать… но вовремя вспомнил, что отец Иаков запретил сегодня купаться: «На Ильин день в реке анчутки пробуждаются, треокаянные и злопакостные. Не в меру боевитыми становятся. Запросто утопят или нашлют болезнь».

Сосед закончил работать с топором. Денис обрадовался тишине и вернулся в избу. Собрался было прилечь на полати, чтобы ещё прикорнуть, но тут раздался взбудораженный голос юного подмастерья:

— Ну, ты и спишь, Денис! Колотушками не разбудишь.

— Упрел вчерась.

— Будет спать!

— Чего так рано притащился? — раздражённо спросил Денис, открывая дверь. — Сегодня ж праздник.

— Тут такая кулемесица! Глашатай орёт на площади. Люди с ума сходят.

— И чего он орёт?

— Кличет всех неслужилых к съезжей избе. Изутра помчим в детинец. Сразу, как глаза продерём. Сам Иван Васильевич будет речь держать.

— И чего этому идолу ржавленному понадобилось?

— Будто не разумеешь?!

Проводив Акима, Денис выскочил в посадскую слободу, прошёлся по ней, заглядывая к соседям и всматриваясь в лица редких прохожих. Тревога, как дым, стелилась по городу, окутывала дворы, плетни, огороды, деревянные домишки. Неспроста, ой, неспроста воевода Иван Биркин[2] решил собрать козловцев!

Ближе к вечеру в избу Дениса ввалились гости, все холостые мужики — Аким, кузнец Степан и два столяра, Фёдор и Афанасий. Принесли с собой нехитрые блюда из мяса, как и положено на Ильин день. Денис вытащил из печи няню, порезал огурцы и печёную репу, поставил на стол кувшин с крепким хлебным вином. По избе растёкся густой сивушный дух.

— Вот что люди поговаривают, — сказал Аким, который уже успел обежать весь Козлов. — Ни свет ни заря к Иван Васильевичу прискакал вестовщик из Тонбова. Взмыленный. Дурные вести привёз.

— Можно догадаться, какие, — ухмыльнулся Фёдор.

Остальные гости угрюмо кивнули. Денис тоже.

Можно догадаться! Зимой крымский владыка Инайет Гирей счёл, что Москва платит ему слишком мало «поминок» — денег на откуп от набегов. А ведь она каждый год отдавала Крыму почти десять тысяч рублей! Громадную сумму! Строительство обеих крепостей, Козлова и Тамбова, и то обошлось дешевле.

Царь отказался увеличить «поминки», и хан стал готовить свирепый набег на южные окраины Московского государства. С того времени жизнь козловцев превратилась в ожидание неминуемого разорения города.

Мрачные вести приходили из-под Белгорода и Валуек, из Елецкого, Курского, Мценского, Орловского уездов. Степняки жгли деревни, уводили в Крым людей и скот. Накануне Николы Вешнего татарский отряд обогнул Козловский вал и проник в Верхоценскую волость, во владения великой инокини Марфы, что лежали к северу от Тамбова. Там, в вотчине матери царя, враги взяли в полон жителей деревни Хмелевой и ушли в степь с большим ясырём — пленниками, которых собирались продать туркам.

Настичь татар удалось лишь близ Лебедяни, на перелазе через Дон. Русские пленники вернулись домой