Пиппа бросает вызов - Джой Адамсон

На следующее утро я позвала Пиппу издалека, чтобы сообщить о нашем приходе. Она вышла из-за куста и прошла около ста шагов до Тенистого дерева, где мы ее кормили. Она с жадностью потянулась к воде, а к мясу почти не прикоснулась. Вскоре она стала принюхиваться и повела меня обходным путем по ветру, пройдя примерно 300 ярдов до логова. Малыши подняли заспанные мордочки, но очень шустро разыскали соски, едва Пиппа улеглась, вылизав всех по очереди. Мы вскоре ушли и вернулись ненадолго уже во второй половине дня, чтобы напоить Пиппу — ее очень мучила жажда. Должно быть, она не решалась оставить малышей и сбегать к реке напиться.

На следующий день все малыши открыли глаза и, моргая, уставились на меня, наморщили носы и зашипели, Я уже знала, как дикие детеныши гепарда относятся к присутствию чужого, понимая, что существо другого вида может быть враждебным, но вот что интересно: ведь до сих пор они понятия не имели о том, что такое опасность. Заинтересовало меня и то, что Пиппа вдруг перестала доверять нашему старому другу Стенли и не желала подходить к еде, пока он был поблизости. А раньше она всегда, не теряя времени и даже не «поздоровавшись» со мной, шла прямо к нему — конечно, когда он нес корзину с мясом. Мне было жаль, что с бедным малым так сурово обходятся, но я вспомнила, что в первые дни после родов Эльса вела себя точно так же: ни один из двух ее друзей-африканцев не смел даже появиться на горизонте.

Стенли очень добродушно отнесся к этому временному охлаждению и по-прежнему, несмотря на ее рычание, таскал Пиппе мясо и воду — а это была нелегкая ноша. С каждым днем Пиппа все дальше обходила логово на обратном пути, причем всегда старалась, чтобы ветер донес ее запах до детенышей. На тринадцатый день она перенесла их в другое место под тем же кустом, а на следующий день опять переместила. Но только через два дня она «переехала» под другой куст в десяти ярдах от первого. Я не могла понять, почему она так осторожничает — ведь второй и третий выводки она перетаскивала по нескольку раз в первые одиннадцать дней, когда у них еще были закрыты глаза.

Новый дом оказался гораздо просторнее прежнего, и малыши резво ползали, не натыкаясь на колючие ветки. Пиппа не спускала с них глаз, и стоило одному из четверки отправиться в небольшое путешествие, как она мгновенно затолкала его обратно и дала шлепка.

Как-то утром, когда Пиппа сидела под соседним деревом и осматривала окрестности, я попыталась определить пол детенышей на ощупь, но в густой пушистой шерстке мне было трудно установить разницу; тем не менее я по-прежнему считала, что в помете три самца, причем один из них гораздо мельче самочки. Я воспользовалась возможностью и потрогала их коготки, чтобы проверить, правда ли, что в этом возрасте они втягиваются, — по крайней мере работники Крефельдского зоопарка утверждали, будто в первые десять недель когти у гепардов втяжные. На предыдущих детенышах Пиппы я не смогла проверить эти данные, но теперь решила удостовериться окончательно — и убедилась, что когти у маленьких гепардов не втяжные.

Когда малышам исполнилось семнадцать дней, я впервые услышала их тоненькое «чириканье», на которое Пиппа сразу же отозвалась. Первого августа Пиппа явилась, как обычно, к Тенистому дереву, и, пока она ела, я пошла взглянуть на детенышей. Они крепко спали. Потом я последовала за Пиппой к речке Васоронги; там она отыскала мелкое место, где можно было напиться, не опасаясь, что в тебя вцепится крокодил, а оттуда длинными прыжками понеслась к дороге и хорошенько выкаталась в пыли, после чего не торопясь прошла по широкой дуге обратно к детям. Почему она так спокойна, думала я, неужели знает, что они еще спят? Детеныши проспали после нашего возвращения около часа, а мы с Пиппой сидели поблизости.

Последнее время Пиппа поджидала нас на дороге — заодно она принимала там утреннюю «пыльную ванну». Это мне не нравилось: меня не так уж пугали машины, а вот хищники могли почуять запах Пиппы и выследить ее логово. Однажды утром я окончательно расстроилась: через мой лагерь проходил свежий след трех львов и шел вдоль дороги целую милю прямо к логову Пиппы. Но она преспокойно ждала нас у Тенистого дерева, а потом, наевшись, повела к новой «детской», расположенной дальше от дороги, — место было гораздо укромнее прежнего. Я смотрела на малышей, ползающих в кустах; они частенько натыкались друг на друга или кувыркались. Потом Пиппа стала кормить их, а мы пошли домой.

Не успели мы отойти и на пятьсот ярдов, как навстречу нам попались три льва. Мы остановились и поглядели на них, и тут они бросились с дороги на равнину — а ведь там, чуть подальше, была Пиппа с малышами!

Мы встревожились и постарались заставить львов повернуть в другую сторону. Должно быть, это нам удалось, потому что на следующее утро мы нашли наше семейство под тем же кустом, и, судя по всему, Пиппу никто не беспокоил, кроме павианов, чей лай слышался невдалеке. Она не стала есть мясо под Тенистым деревом, едва прикоснулась к нему, когда я подтащила еду ближе к логову, и поминутно тревожно озиралась. Как ни странно, на другое утро она перестала обращать внимание на павианов, хотя они все еще держались поблизости, и даже надолго ушла от спящих детенышей, чтобы поразмяться.

Пока ее не было, я осмотрела их зубки и обнаружила, что нижние резцы и клыки уже совсем большие. В этот день малышам исполнилось три недели. Через два дня прорезались верхние резцы и клыки. А Пиппа тем временем переселила их ярдов на 250 в крохотный кустик, который почти не давал никакого укрытия. Правда, малыши уже кое-как передвигались без ее помощи, но все же расстояние для них было великовато. Мне было совершенно непонятно, с какой стати Пиппе так приглянулся этот убогий кустик, особенно когда я и в следующий раз нашла семейство там же;

Пиппа была очень встревожена, потому что рядом бродили два льва, следы которых мы видели на дороге.

Один маленький гепард вдруг обнаружил мое присутствие и стал недоверчиво меня рассматривать, а потом решил встать на защиту своего семейства и загородил всех своим телом. Он не спускал с меня глаз, пока мы не ушли.

Вернувшись в лагерь, я получила записку от Джорджа: он видел одну из дочерей Пиппы и писал, что если я потороплюсь, то он сможет мне ее показать. Я немедленно выехала, и мы с Джорджем поехали к тому месту, где он видел ее вчера. Мы остановились на равнине возле Ройоверу, примерно в трех милях от его лагеря. Очевидно, молодая самочка расширила свои владения — раньше мы встречали Уайти и Тату ближе к лагерю. Джордж рассказал, что он, разыскивая своих львов, забрался на машину и звал их, одновременно осматривая местность в бинокль, как вдруг появился гепард и уселся в каких-нибудь двадцати ярдах от машины.