Просто человек. Файл №620 - Крис Картер

«Еще несколько часов в таком режиме, и я определенно наживу себе аллергию на пыль, — подумала Скалли. — А также на штат Нью-Мексико, газеты сороковых годов и Фокса Малдера».

— Сегодня в Городе Ангелов отличный денек для бейсбола! — жизнерадостно вещал комментатор в динамиках крошечного телевизора.

К бейсболу Скалли всю жизнь была равнодушна. Как и к футболу, баскетболу, регби, хоккею и прочим способам убийства времени, так вдохновенно почитаемым в американском (да и не только) обществе. Точнее, к психопатии вокруг. Она никогда не видела смысла в лихорадочном собирании карточек игроков, шумных походах на стадион всей семьей или тем паче в пристальном наблюдении с помощью телевидения за тем, как совершенно посторонние мужчины бегают по полю, перебрасываются мячами или лупят по ним палкой.

Однако сейчас она неожиданно ощутила симпатию к телеболтуну. Денек был отличный не только в Лос-Анджелесе и не только для бейсбола. И выходной вдобавок. Гробить его на раскопки архивов — совершенно непростительно. А вот Малдер, похоже, этого не понимает…

Она покосилась на напарника. Специальный агент Фокс Малдер, как обычно, забрался в дальний угол, водрузил свои ходули на стол, обложился со всех сторон огромными подшивками старых газет и изучал их с видом археолога, обнаружившего новый вид палеомента, не меньше. «Похоже, он совершенно искренне полагает, что сегодня самое время искать неизвестно что в замшелых подшивках убогой прессы пятидесятилетней давности, — подумала Скалли, пристально разглядывая увлеченного напарника. — Вряд ли мне удастся переубедить его. Собственно, это никому не под силу. Разве что в эту комнату сейчас вошел бы зеленый человечек собственной персоной и пригласил бы нас на пикник. Однако кто может мне запретить хотя бы попытаться высказаться? Попытка — не пытка, так, вроде бы, говорил кто-то из негуманных политиков?»

— День такой чудесный, слышишь, Малдер? Тебе никогда не хотелось открыть жизнь на этой планете? — задушевным тоном обратилась она к охотнику за истиной.

— Я ее уже открыл, Скалли. Но лучше бы не открывал, — вздохнул тот, перелистывая страницу.

Однако его пессимизм почему-то не прижился. Наверное, денек и в самом деле был что надо. Даже Малдера проняло — он оторвался от созерцания очередной газетной страницы, некоторое время молча смотрел на напарницу и вдруг жалобно спросил:

— А со всем классом мороженым не поделишься?

Скалли повертела в руках вафельную трубочку, купленную в кафе за те десять минут, на которые ей удалось улизнуть от отбывания архивной повинности. Малдеру, конечно, и в голову бы не пришло так легкомысленно тратить время, а теперь вот, значит, вкусненького захотелось…

— Это не мороженое. Это обезжиренный рисовый пудинг, — Скалли едва сдержалась, чтобы не показать язык. Школьные воспоминания сделали свое дело.

— Пустой желудок — и то вкуснее, — Малдер сделал еще одну попытку погрузиться в волны черной меланхолии, но вынырнул и завистливо вздохнул: — Умеешь ты наслаждаться жизнью, Скалли.

Эта сентенция показалась Скалли более чем сомнительной. Никогда бы она не отнесла себя ни к прожигателям жизни, ни даже к просто жизнерадостным обывателям. Однако, во-первых, все познается в сравнении — рядом с заработавшимся Малдером и Мать Тереза за куртизанку сойдет, а во-вторых, чем не повод высказать все, что спецагент Скалли думает о сегодняшнем безобразии?

— Зато ты у нас умеешь выжать жизнь как лимон. А в эту благословенную субботу ты ее и вовсе изнасиловал. Малдер, с твоей легкой руки мы, как слепые кроты, роемся в архивах ФБР, выискиваем объявления о смертях в штате Нью-Мексико с сорокового по сорок девятый год. Можно хотя бы узнать, с какой целью? Или это государственная тайна?

«Тайна государства под названием „Фокс Малдер“», — добавила она про себя.

— Мы ищем аномалии, Скалли. Знаешь, сколько сообщений о летающих дисках появилось в Нью-Мексико в сороковые годы? — объяснил Малдер таким тоном, словно речь шла о заполнении налоговой декларации или чем-то еще более обыденном.

У Скалли, несмотря ни на что, было слишком хорошее настроение, чтобы в очередной раз объяснять Малдеру, в какой палате ему место. Надо же — в субботу, в законный выходной, мобилизовать себя и ни в чем (ну почти ни в чем) неповинную напарницу на поиски каких-то неведомых аномалий в покрытых плесенью архивах пятидесятилетней давности!

— Мне наплевать, — вместо этого беззлобно сказала она, отдавая должное обезжиренному рисовому пудингу. — Мы ищем иголку в стоге сена. Эти бедняги уже полвека лежат в земле. И, если хочешь знать мое мнение, совершенно ни к чему их тревожить.

— Не могу больше слышать твои клише, — вздохнул Малдер. — «Труд — отец вдохновения».

— «Целесообразность — мать труда», — отбила мяч Скалли.

— «Дорога к славе вымощена тяжким трудом».

— Ешь, пей, веселись, ибо все на свете бренно!

— И мороженое мечтает стать обезжиренным рисовым пудингом! — Малдер вдруг вскочил, перегнулся через свою бумажную баррикаду и попытался отобрать у Скалли вафельную трубочку.

Скалли неожиданно для самой себя совсем по-детски взвизгнула, и некоторое время они с хохотом боролись. Кончилось все тоже совсем как в детстве — рисовый пудинг добровольно отказался от роли трофея, выскользнул из хрупкой вафли и подтаявшим белым сугробчиком шмякнулся прямо на разворот подшивки, которую так пристально изучал Малдер.

Скалли присмотрелась к пострадавшей странице, мысленно поблагодарив судьбу за то, что пудинг и впрямь был обезжиренным. К ее безграничному изумлению, это оказались спортивные бюллетени сорок седьмого года.

— Малдер! Ну ты и жулик! — рассмеялась она. — Вешал мне лапшу на уши о каких-то аномалиях, а сам все это время читал про бейсбол!

— Просматривал турнирные таблицы, — с беспредельно серьезным видом пояснил напарник. — Для знатоков это все равно что теорема Пифагора. При правильном подходе из них извлечь массу информации. Вся сумятица и азарт игры спрессованы в маленькие рамки цифр. Смотришь на эту рамку и в точности представляешь себе, что произошло солнечным днем сорок седьмого. Язык цифр чрезвычайно утешителен. Они говорят о том, что хоть что-то в этом мире остается неизменным. Это…

— Скучно! — перебила разглагольствования жулика Скалли. — Малдер, можно личный вопрос?

— Ни в коем случае, — согласился он.

— Тебе мама никогда не говорила — иди на улицу, поиграй? — Скалли подпустила в голос шутовскую нотку поддельной жалости.

Но Малдер уже сменил наигранную серьезность на самую настоящую. Скалли хорошо знала это выражение его лица: Фокс взял след, теперь ему хоть кол на голове теши — не остановишь. Устремился, неугомонный…