Просто человек. Файл №620 - Крис Картер

Не присутствовавшая при этой беседе его напарница, Дэйна Скалли, неоднократно замечала, что, как только речь заходит о пришельцах, заговорах, клонах и прочих излюбленных его темах, Малдер из в общем-то тактичного и сдержанного, хорошо воспитанного молодого человека с оксфордским образованием, моментально превращается в форменного носорога, напористого и безапелляционного, словно вышибала в техасском кабаке самого низкого пошиба.

Вот и сейчас: куда, спрашивается, делось уважение и сочувствие к пожилому джентльмену, которое агент источал минуту назад?!

Однако вашингтонский Артур Дэйлс, в отличие от Дэйны Скалли, никогда не питал иллюзий на счет манер спецагента Малдера. Он не удостоил того даже взглядом — лишь вяло отмахнулся:

— Это не я придумал.

— Да чтобы я поверил, что Джош Эксли, великий из великих бейсболистов, — пришелец?! — возмущению Малдера не было предела. Истина вновь ускользала, на этот раз канула в недра старческого слабоумия.

— Они все пришельцы, — спокойно кивнул Дэйлс. — Все великие.

— И Малыш Рут пришелец? — саркастически усмехнулся Малдер.

— Да, — кивнул Дэйлс, словно речь шла о погоде в прошлый четверг.

— И Джонни Маджо?

Старик опять невозмутимо кивнул.

— И Вилли Нэйс??? — Малдер даже начал размахивать руками, что обычно было ему не свойственно. Поверить было невозможно. Совершенно невозможно. Не верить — немногим легче.

— Да, мистер Малдер.

— А Мэнтел? Копнер? Гибсон?

— Боб и Ликерк, — продолжил за него Дэйлс. — Да ни один из великих в наш мир не вписывается. И в любой другой тоже. Все они пришельцы, Малдер, пока не выйдут за белую линию, на газон бейсбольной площадки.

В дверь постучали.

— Как часы…— пробормотал старик, шаркая к двери.

Малдер машинально пошел за ним, не желая прерывать дискуссию.

На пороге стоял этакий современный Том Сойер. — бойкий мальчонка в комбинезоне и огромной кепке, из-под которой выбивались непослушные выгоревшие до соломенного цвета лохмы.

— Малыш, лекарство принес? — ласково спросил Дэйлс.

Парнишка молча протянул ему пакет, из которого торчало горлышко бутылки.

— Молодец. Дайте на чай парню, — распорядился хозяин.

Малдер стал рыться в карманах. Утверждение о том, что все великие игроки — пришельцы, упорно не желало укладываться у него в голове — ворочалось там с грацией бегемота, с хрустом круша привычное с детства представление о реальности.

Мелочи не нашлось, и агент протянул пацаненку бумажную купюру, даже толком не посмотрев, какого достоинства. Слишком увлекся безнадежными попытками вписать то, что так спокойно утверждал Артур Дэйлс, в рамки собственной картины мира.

— Это, видимо, надо понимать в переносном смысле? — сделал он еще одну попытку, протягивая чаевые.

— Переносный смысл для таких юнцов, как вы, агент Малдер, — строго сказал Дэйлс. — У меня на переносный времени нет. Осталось только на прямой.

— Ну, вы Рокфеллер! — присвистнул мальчишка, проворно припрятал деньги и умчался по переулку, перепрыгнув через тело пьянчуги, храпящего у стены.

Розвелл, штат Нью-Мексико.

Муниципальный стадион

30 июня 1947 года

Точно такой же Том Сойер был и на муниципальном стадионе в Розвелле. Артур Дэйлс с ним познакомился еще в тот день, когда впервые поджидал Эксли у служебного входа. Хотя знакомством в полном смысле слова это назвать, пожалуй, нельзя. Во всяком случае спустя полвека его обычно безотказная память упорно не желала выдавать имя мальчишки. Возможно, он и вправду не знал его имени. А про себя так и звал этого пацаненка Томом, а его чернокожего приятеля для простоты — Геком. Хотя тут и наблюдалось некоторое расхождение с Марком Твеном…

Том и Гек болели за Экса и не пропускали ни одной игры с его участием. Сидя на скамейке запасных, Дэйлс слышал их перепалку, видимо, по поводу вчерашней игры.

— Экс опять класс показал! Семьсот шестьдесят! Малыш с ним рядом не стоял! — восхищенно частил Том.

— Кому нужен новый рекорд? — розвеллский Гек отличался от марк-твеновского не только щзетом кожи, но еще и рассудительностью. — Экс ведь не в высшей лиге, это не считается!

— Считается! — горячился Том.

— А вот и нет!

— А вот и да!

— А вот и нет! Сам ты не считаешься!

«Как бы не подрались», — озабоченно подумал сержант, но тут же напрочь забыл о пацанах. Экс, щурясь против солнца, стоял на первой базе, а за спиной у него двое крепких парней на трибуне вдруг обстоятельно огляделись, слаженно встали и потянули из-за пояса…

Сработал инстинкт. Очертя голову Дэйлс ринулся по полю к Эксли. В два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, он повалил игрока на землю, и только тогда вновь посмотрел на трибуну. Крепыши в ковбойских шляпах достали пистолеты… и, хохоча во всю глотку, принялись обстреливать пробегавших мимо Тома и Гека водяными струями.

Дэйлс-помог Эксли подняться и тщательно отряхнул его плечи. Странное было ощущение: с одной стороны, вроде прав, а с другой — дурак дураком…

— На тебя пчела села, — объяснил он, хотя Экс его ни о чем не спрашивал.

— Здоровая, как видно? — без малейшей издевки улыбнулся тот.

— Чуть башку не снесла, — кинул полицейский и пошел обратно к запасным.

— Артур! — окликнул его Экс. — Спасибо, — просто сказал он, когда сержант обернулся.

— Сержант Артур Дэйлс защитил ,мир черного бейсбола! — провозгласил балагур Пини.

Игроки одобрительно заржали, но Дэйлс не обиделся. Все эти насмешки уже не играли никакой роли. Теперь он точно знал, что все сделал правильно, и, если понадобится, он снова станет мишенью для плоских острот. Это лучше, чем не успеть, если опасность окажется реальной.

— Не знаю, как для вас, мистер Малдер, а для меня это всегда было самым главным — не идти против собственной совести, — Артур Дэйлс неожиданно вынырнул из воспоминаний и грустно посмотрел на сидящего рядом агента. — Против собственных понятий о том, что должно. Можете считать меня старомодным, если хотите. Да только это и тогда, полвека назад, уже было отнюдь не современным. Может, я дурак. Умные люди никогда не забывают о мнении начальства. Может, паршивая овца, отщепенец. Добродетельные члены общества всегда в первую очередь заботятся о том, как бы от упомянутого общества не отколоться, да не вызвать его, общества, неодобрение. Но, поверьте мне, когда старость берет за горло… да не обязательно старость, в любом возрасте порой приходит черная тоска, садится и объясняет тебе, что ты — ничтожество, пустое место, только зря коптил небо все эти годы, и что ей ответишь? Так вот я хотя бы могу спокойно смотреть этой тоске в глаза. Может, я и впрямь не открыл пороха, ничего особенного не достиг, даже детей не наделал — но моя совесть чиста. Да, я многого не сумел, что-то сделал недостаточно хорошо, кого-то не смог понять, кого-то — убедить… кого-то — защитить. Но зато я никогда не делал ничего такого, за что мне было бы потом стыдно. Кроме разве что кое-каких детских огрехов, вроде разбойничьего налета на бабушкин буфет да первой и последней в жизни сигареты, за которую от отца по губам получил. Тоже в первый и последний раз. Мне будет не страшно умирать, мистер Малдер…