Ученица волхва - Рыжая Марика

— Разбудил-таки тебя этот истерик? — поприветствовал ее отец. — Садись, сейчас будем завтракать…

Кира послушно села. Неожиданно отец замер над скворчащей сковородкой, будто вспомнив о чем-то, бросил вилку и быстро вышел из кухни. Кира осталась в одиночестве, слушая, как возмущенно плюется маслом яичница. Не понимая, куда отец мог так резко кинуться, Кира схватила вилку и, поддев ею яичницу, плюхнула яйца на тарелку.

— Вот голова дырявая! — послышался голос Сергея из коридора. — И как я мог забыть?

Через некоторое время он появился в комнате с несколько виноватым и смущенным видом. В руках он сжимал какую-то яркую коробку.

— Вот, — он протянул коробку Кире. — Это тебе от нас с мам… Короче, на День рождение! Извини, что так поздно провозился с подарком. Ты же знаешь, что случилось…

Он не договорил, но Кира и так прекрасно знала, что случилось. Она повертела в руках коробку и улыбнулась. Мобильник. Навороченный. С МР-3 плеером и прочими прибамбасами.

— Пап, ну зачем? — спросила она с мягким укором. — Что, думаешь, я не знаю, сколько он стоит?

— А, ну раз так, — по отцу было видно, что он обиделся. — Отлично! Давай сюда, я отдам его первому встречному на улице! Нет! Я выкину его в помойку!

Кира прижала к себе коробку и виновато посмотрела на отца.

— Прости, — сказала она. — Мне он очень нравится. Просто…

Она не договорила, что именно «просто». Она знала, сколько зарабатывает отец. Если это можно было назвать заработком. Однако Сергей всегда говорил, что зарплата у него нормальная, и на нее вполне можно жить. «Если не есть и не пить, — обычно добавляла про себя Кира.

Отец улыбнулся и сел напротив нее. Он уже не обижался.

— Люблю, когда ты улыбаешься, — заметил он. — Жаль, правда, это случается редко.

Кира сделала вид, что не услышала последних слов, хотя сердце ее болезненно сжалось. Быстро доев яичницу, и запив все это дело минеральной водой из бутылки, Кира отправилась в свою комнату одеваться.

Рюкзак стоял возле кровати — уже собранный. Стащив с себя сорочку, девочка быстро натянула любимые вельветовые брюки и вязаный свитер с воротником под горло. Схватив рюкзак, она отбуксировала его в прихожую, и там остановилась, придирчиво разглядывая себя в зеркале.

Оттуда, из зеркального отражения, на нее смотрела худенькая, невысокая девчонка. Ее большие, прямо-таки огромные глаза поражали своим необыкно-венным цветом. Они были темно-голубые, почти синие. Лицо — худое, бледное. Уголки тонких губ опущены.

Длинные светлые волосы доставали до поясницы. При каждом шаге волосы колыхались. Со стороны создавалось впечатление, что они почти никогда не лежат спокойно. Кира часто любила сидеть вечерами в комнате, тушить свет, зажигать свечу и расчесывать, расчесывать свои волосы старым бабушкиным гребнем. Ей казалось, что в расчесывании волос была какая-то магия — гипнотические движения рук, утекающие из ладоней пряди.

Вот так выглядела Кира. Последний раз посмотревшись в зеркало, Кира надела свое серое пальто, обула сапожки и взвалила на себя школьный рюкзак. В прихожей появился отец — почти полностью готовый. Кира краем глаза заметила, что он надел разные носки, и лишь грустно покачала головой.

Они погасили в квартире свет и вышли на лестничную клетку. Пока отец гремел ключами, Кира нажала на кнопку вызова лифта. Как любому человеку, прибывшему из глухомани в большой город, ей нравилось это делать.

Пару минут спустя, лифт гостеприимно распахнул перед ней свои двери. Кира шагнула в кабину с таким чувством, с каким ребенок влезает в кабину каруселей «чертова колеса», предвкушая захватывающую поездку. Отец поспешил зайти к ней и нажать на кнопку.

Кабина с шумом понеслась вниз. Кире показалось, что ее ноги вот-вот ото-рвутся от земли. Она схватилась за отца, чтобы не взлететь, а потом поняла, как это смешно и на вопросительный взгляд лишь покачала головой.

Когда они приехали на первый этаж, Кира с сожалением покинула кабину. Московская улица встретила их автомобильным шумом и противным запахом бензина — таким привычным запахом для любого горожанина.

Сергей поглядел по сторонам, вспоминая дорогу до школы, и пошел налево, к переходу. Кира нагнала его и ухватила за руку. Мимо прошли две хохочущие девчонки, с любопытством глянувшие на нее. Будто опомнившись, Кира нагнула голову и прибавила шагу.

Только на дороге она робко подняла глаза, глядя на проносящиеся машины. Неожиданно ее глаза зацепили что-то яркое, на другой стороне улицы. Девочка дождалась, когда они перейдут дорогу, и остановилась.

Этим «что-то» оказалось кафе, чья яркая вывеска гласила «кафе «Мираж». И хотя на стеклянной двери весела жизнерадостная надпись «Открыто», люди не обращали на кафе никакого внимания. Наоборот, спешили поскорей пройти мимо.

Пожав плечами, Кира пошла за уже успевшим отойти далеко отцом. Он, казалось, был полностью поглощен поисками новой школы, и на время забыл, что у него есть дочь, которая плетется следом. Подумав об этом, Кира вздохнула.

Они свернули в какой-то переулок, но там оказался тупик. Пришлось воз-вращаться на ту улицу, с которой начались поиски. Они снова перешли дорогу, уже в другом месте, свернули за угол больницы, но и там школы не оказалось, а только маленький рынок, с которого нехорошо пахло рыбой.

Не удивительно, что когда Сергей и Кира, наконец, нашли школу, из высокого пятиэтажного здания, сложенного из красного кирпича, прозвенел звонок.

Отец и дочь миновали школьные ворота и бегом бросились к дверям. Кира мельком отметила большое количество кленов вокруг школы. Деревья вымахали прямо-таки исполинами. У их подножия расстилался настоящий оранжево-желтый ковер из кленовых листьев.

Взобравшись по ступенькам, Сергей толкнул дверь школы и вошел внутрь. Чуть помедлив, Кира поспешила за ним. На первом этаже, в коридоре, царила тишина — уроки уже начались.

В раздевалке на крючках висело множество пакетов, сумок, курток, пальто, ветровок. От такого обилия одежды, Кире показалось, что она находится в какой-нибудь костюмерной. Сергей робко топтался у выхода, роясь зачем-то в карманах.

Неожиданно послышались чьи-то шаркающие шаги, и из глубины коридора вышла уборщица в зеленом халате. Она была высокой, как шпала, с жидкими темными волосами. Лицо у нее было лошадиное, а глаза унылые. Короче, она полностью олицетворяла человека, чьи батарейки радости уже давно не работают. На бейджике возле впалой груди, значилось «Катерина Семеновна, уборщица».

— Чего это вы здесь делаете? — спросила «шпала» подозрительно оглядывая их. — Посторонним вход воспрещен!