Том 3. Басни, стихотворения, письма - Иван Крылов

Парнас

Когда из Греции вон выгнали боговИ по мирянам их делить поместья стали[1],Кому-то и Парнас тогда отмежевали;Хозяин новый стал пасти на нем Ослов   Ослы, не знаю как-то, знали,   Что прежде Музы тут живали,   И говорят: «Недаром нас    Пригнали на Парнас:   Знать, Музы свету надоели,   И хочет он, чтоб мы здесь пели»«Смотрите же», кричит один: «не унывай!  Я затяну, а вы не отставай!    Друзья, робеть не надо!    Прославим наше стадо,   И громче девяти сестер*Подымем музыку и свой составим хор!А чтобы нашего не сбили с толку братства,То заведем такой порядок мы у нас:Коль нет в чьем голосе ослиного приятства,   Не принимать тех на Парнас».   Одобрили Ослы ослово   Красно-хитро-сплетенно слово:И новый хор певцов такую дичь занес,   Как будто тронулся обоз,В котором тысяча немазанных колес.Но чем окончилось разно-красиво пенье?   Хозяин, потеряв терпенье,   Их всех загнал с Парнаса в хлев.

  Мне хочется, невеждам не во гнев,  Весьма старинное напомнить мненье:   Что если голова пуста,То голове ума не придадут места.

Оракул

В каком-то капище был деревянный бог,И стал он говорить пророчески ответы   И мудрые давать советы.   За то, от головы до ног   Обвешан и сребром и златом,   Стоял в наряде пребогатом,Завален жертвами, мольбами заглушен   И фимиамом задушен.   В Оракула все верят слепо;   Как вдруг, — о чудо, о позор!—   Заговорил Оракул вздор:  Стал отвечать нескладно и нелепо;  И кто к нему зачем ни подойдет,  Оракул наш что молвит, то соврет;   Ну так, что всякий дивовался,  Куда пророческий в нем дар девался!     А дело в том,Что идол был пустой и саживались в нем    Жрецы вещать мирянам.      И так,Пока был умный жрец, кумир не путал врак;   А как засел в него дурак,   То идол стал болван-болваном.

   Я слышал — правда ль? — будто встарь    Судей таких видали,  Которые весьма умны бывали,  Пока у них был умный секретарь.

Василек

   В глуши расцветший ВасилекВдруг захирел, завял почти до половины,  И, голову склоня на стебелек,   Уныло ждал своей кончины;Зефиру между тем он жалобно шептал:  «Ах, если бы скорее день настал,И солнце красное поля здесь осветило,Быть может, и меня оно бы оживило?» —    «Уж как ты прост, мой друг!»   Ему сказал, вблизи копаясь, жук:«Неужли солнышку лишь только и заботы,Чтобы смотреть, как ты растешь,   И вянешь ты, или цветешь?Поверь, что у него ни время, ни охоты     На это нет.Когда бы ты летал, как я, да знал бы свет,То видел бы, что здесь луга, поля и нивыИм только и живут, им только и счастливы:   Оно своею теплотойОгромные дубы и кедры согревает  И удивительною красотойЦветы душистые богато убирает;    Да только те цветы    Совсем не то, что ты:  Они такой цены и красоты,  Что само время их, жалея, косит,   А ты ни пышен, ни пахуч:Так солнца ты своей докукою не мучь!Поверь, что на тебя оно луча не бросит,И добиваться ты пустого перестань,     Молчи и вянь!»Но солнышко взошло, природу осветило,По царству Флорину рассыпало лучи,И бедный Василек, завянувший в ночи,   Небесным взором оживило.

  О вы, кому в удел судьбою дан     Высокий сан!Вы с солнца моего пример себе берите!      Смотрите:Куда лишь луч его достанет, там оноБылинке ль, кедру ли — благотворит равно,И радость по себе и счастье оставляет;Зато и вид его горит во всех сердцах —  Как чистый луч в восточных хрусталях,   И всё его благословляет.

Роща и огонь

   С разбором выбирай друзей.Когда корысть себя личиной дружбы кроет,—   Она тебе лишь яму роет.Чтоб эту истину понять еще ясней,  Послушай басеньки моей.

  Зимою Огонек под Рощей тлился;Как видно, тут он был дорожными забыт.Час-от-часу Огонь слабее становился;  Дров новых нет; Огонь мой чуть горитИ, видя свой конец, так Роще говорит:   «Скажи мне, Роща дорогая!  За что твоя так участь жестока,  Что на тебе не видно ни листка,   И мерзнешь ты совсем нагая?» —    «Затем, что, вся в снегу,Зимой ни зеленеть, ни цвесть я не могу»,   Огню так Роща отвечает.  «Безделица!» Огонь ей продолжает:«Лишь подружись со мной; тебе я помогу.  Я солнцев брат, и зимнею порою   Чудес не меньше солнца строю.   Спроси в теплицах об Огне:Зимой, когда кругом и снег и вьюга веет,   Там всё или цветет, иль зреет:   А всё за всё спасибо мне.   Хвалить себя хоть не пристало,   И хвастовства я не люблю,Но солнцу в силе я никак не уступлю.  Как здесь оно спесиво ни блистало,Но без вреда снегам спустилось на ночлег;А около меня, смотри, как тает снег,Так если зеленеть желаешь ты зимою,    Как летом и весною,   Дай у себя мне уголок!»Вот дело слажено: уж в Роще Огонек  Становится Огнем, Огонь не дремлет:   Бежит по ветвям, по сучкам;Клубами черный дым несется к облакам,И пламя лютое всю Рощу вдруг объемлет.Погибло всё вконец, — и там, где в знойны дниПрохожий находил убежище в тени,Лишь обгорелые пеньки стоят одни,    И нечему дивиться:   Как дереву с огнем дружиться?

Чиж и еж

    Уединение любя,Чиж робкий на заре чирикал про себя,Не для того, чтобы похвал ему хотелось,  И не за что; так как-то пелось!  Вот, в блеске и во славе всей,  Феб лучезарный из морей      Поднялся.Казалось, что с собой он жизнь принес всему,      И в сретенье емуХор громких соловьев в густых лесах раздался.  Мой Чиж замолк. «Ты что ж»,  Спросил его с насмешкой Еж:    «Приятель, не поешь?» —«Затем, что голоса такого не имею,  Чтоб Феба я достойно величал»,   Сквозь слез Чиж бедный отвечал:«А слабым голосом я Феба петь не смею».

   Так я крушуся и жалею,Что лиры Пиндара мне не дано в удел:    Я б Александра пел.

Волк и ягненок

У сильного всегда бессильный виноват:Тому в Истории мы тьму примеров слышим,   Но мы Истории не пишем;  А вот о том как в Баснях говорят.

Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;   И надобно ж беде случиться,Что около тех мест голодный рыскал Волк.Ягненка видит он, на до́бычу стремится;Но, делу дать хотя законный вид и толк,Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом   Здесь чистое мутить питье      Мое     С песком и с илом?    За дерзость такову   Я голову с тебя сорву».—   «Когда светлейший Волк позволит,Осмелюсь я донесть: что ниже по ручьюОт Светлости его шагов я на сто пью;  И гневаться напрасно он изволит:Питья мутить ему никак я не могу».—    «Поэтому я лгу!Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете!Да помнится, что ты еще в запрошлом лете   Мне здесь же как-то нагрубил:  Я этого, приятель, не забыл!» —«Помилуй, мне еще и отроду нет году»,Ягненок говорит. «Так это был твой брат».—«Нет братьев у меня». — «Так это кум иль сватИ, словом, кто-нибудь из вашего же роду.Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,    Вы все мне зла хотите,И если можете, то мне всегда вредите:Но я с тобой за их разведаюсь грехи».—«Ах, я чем виноват?» — «Молчи! устал я слушатьДосуг мне разбирать вины твои, щенок!Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

Обезьяны