Друзья, или Кой-Где-Что-Как? - Юрий Каракозов

– Свершилось! «На пять баллов»! – восторженно вскричал потерявший осторожность Врун и вылетел из потаенного места. Рядом порхал сокол, наблюдая за заварушкой. Однако к этому времени Пеструшка уже освободилась от злого рака и, заметив виновника всех своих злоключений, бросилась на обидчика. За ней летела вся собравшаяся стая – у каждой птички было, что сказать хулигану Вруну. Наши друзья, заметив опасность, пустились наутек. Око быстро взвился на недосягаемую высоту, ворону же скорости явно не хватало; еще мгновенье и вся стая обрушилась бы на него. Спас его густой куст колючего терновника, в который Врун юркнул, не раздумывая.

«Спасся…», – успел только подумать он, как резкая ужасная боль пронзила голову.

Жалобно каркнув, ворон потерял сознание. Никто из стаи не рискнул влететь в терновник, зная его страшные колючки. Услышав вскрик, они решили, что с вороном, наконец-то, покончено и успокоились. Правда, затем все они пожалели об этом. Птицы не хотели смерти Вруну, а желали только, как следует проучить его. Вскоре все разлетелись. Тем временем ворон пришел в себя. Сильно болел выколотый глаз. Рассматривая изнутри терновник, он ужаснулся его виду. Из-за густоты куста солнечный свет сюда плохо проникал, царил полумрак. Кругом, заполняя все пространство, торчали ощетинившиеся колючки величиной с саму птицу. Здесь же Врун заметил на колючках несколько высохших скелетов птиц и с ужасом понял, что выбраться отсюда будет невозможно.

– Только спокойнее, – подумал ворон. – Надо прижать как можно сильнее все перышки, чтобы в них не могли вцепиться эти страшные колючки и ни в коем случае не пытаться лететь. Но, куда идти?

Он осторожно полез в выбранную наугад лазейку.

– Здесь не пройдешь, – неожиданно кто-то тихо произнес.

Врун повернул на голос голову, но ничего не заметил. – Вот уже и грезиться стало. Плохо дело. Скоро конец, – подумал он и полез снова.

– Я же сказал, что не пройдешь. Куда лезешь. Вот дурень! – продолжал голос.

– Что ты сказал?! – ворон мог терпеть ещё большие страдания, но чтобы кто-то называл его дурнем. Никогда! Он готов был броситься на обидчика, даже если этот бой будет последним в его жизни. Но где же тот?

– Выходи! Я и с одним глазом разберусь с тобой, – с вызовом каркнул он.

– Ну, молодец, Врун! Хорош! Слышал я о тебе всякое, но чтобы ты оказался таким сильным духом, не думал. Успокойся, тебе и так досталось. Я твой друг, а если обидел тебя – извини, – так говоря бархатным голосом, из кустов вылез огромный паук.

Он был весь покрыт густыми темно-коричневыми волосами, а его большие глаза светились умом. Изящно перебирая ногами, существо приблизился к Вруну.

– Меня зовут Тихоня. Я здесь живу. Это мой куст. Могу помочь тебе выбраться из него, – сказал паук.

– Ну да? Как тем несчастным, остатки которых весят вон там, на ветках? – и ворон поводил клювом по сторонам.

– Нет, это не моих лап дело, я довольствуюсь только мухами. Правда, я предпочитаю навозных – больших и жирных, – заметил Тихоня. – Да и ты сейчас, мне кажется, не отказался бы от таких же, – добавил он.

Ворон покачнулся и тихо опустился на землю.

– Очень болит глаз. Ты что-то обещал, Тихоня, – с надеждой прошептал Врун.

– Я тебя выведу отсюда, но ты должен мне пообещать выполнить одно условие. Оно не будет обременительным для тебя. Конечно, даже, если ты откажешь мне в этом, я не брошу тебя здесь, но очень надеюсь на твое согласие. Видишь ли, друг, я никогда не был вне куста. А мир, говорят, очень интересен, и мне так хочется видеть его сверху. Ты согласен?

– Что значит «сверху»? – спросил ворон.

– Если ты не возражаешь, устроюсь в твоих перьях, на спине. Я не буду тебе обузой и не стесню твоих движений при полете. Согласен? – спросил Тихоня.

– Давай веди. Я на все согласен, только бы выйти на волю – в ответ послышалось карканье.

– Иди за паутиной, – сказал паук и, прикрепив на грудь птицы паутину, пополз в другую щель между ветками куста.

Так потихонечку протискиваясь между острыми колючками и держась за крепкую паутину, ворон через некоторое время оказался вне куста. Здесь Врун от пережитого вторично лишился чувств. Придя в себя, он услышал вокруг радостное щебетание. Это собрались его друзья и недруги. Они все сейчас восторгались его мужеством и радовались, что он остался жив.

– Это его надо благодарить, – и ворон указал на своего нового друга.

Смущенный всеобщим вниманием, паук мелко перебирал мохнатыми лапками и старался спрятаться в перьях на спине, только его большие глаза с нескрываемым любопытством взирали на незнакомый мир.

На потерянный глаз ворона никто сейчас не обращал внимание. Лишь в дальнейшем за вороном закрепилось прозвище Ворон-одноглазый, которое потом с чьего то легкого крыла получило сокращение, превратившись в кличку Врун, что вполне соответствовало его характеру.

Решение

Вот и теперь, в этакое ненастье, выбитый глаз ломило от сырости.

– Привет старая! Ты чего ругаешься, и без того в такую погоду жизни нет. Пустила бы в дом погреться и обсушиться. Молодежь вся уже простудилась, а у старых всё до последних перышек ломит.

Как бы в подтверждение этих слов раздалось дружное воронье чихание.

– Ах, это ты старый? Врун и хитрец! Что же это на Земле происходит? Всё я слышала, ракеты и спутники запускают в небо; вот оно и прохудилось. Льет не переставая. Ты как думаешь?

– Да, – неопределенно прокаркал Врун. – Вот раньше мы: я, ты да еще Горыныч – в небе летали, и нечего. Погода была что надо. Солнце целый день греет, тепло, хорошо, – зябко протянул он, и вдруг без всякого перехода спросил:

– Что-то змея давно не видно. Не знаешь, где он?

Баба Яга ничего не ответила, а молча наблюдала, как с ее мокрых волос скатывались мелкие капельки, собираясь в крупную каплю на носу. Вскоре та оторвалась и упала на передник, оставив большое мокрое пятно.

– Что будем делать? – тихо, как бы про себя, с отчаянием прошептала она. Однако Врун услышал. Хитро подмигнув единственным глазом, он закартавил:

– В такую погоду только в гостях сидеть, да сушеных гусениц клевать.

– Вот-вот! Неплохо бы, и мух пожирнее, – добавил тихий шелестящий голос.

Это вылез Тихоня, желающий поучаствовать в беседе.

– Фу, какая гадость – повернув в их сторону голову, возмутилась Яга, и уже было, собралась огреть Вруна метлой, но ворон смело подковылял к ней вплотную.

Безбоязненно глядя на неё, он потаенно продолжил:

– Зря возмущаешься. Слетали бы к Кикиморе. Давненько, небось, у ней не была, а там, в лесу, пожалуй, и посуше. Я помню, она живет у старого болота под большими елями. В прошлый раз там из трухлявого пня славно удалось закусить личинками короеда, «на пять баллов».

– Я тоже хочу познакомиться с ней и с Домовым, мы с ним много наделали бы мухоловок, – вставил паук.

– Опять вы за свое! – возмутилась баба. – И чего ты в нем такого нашел? Одни лохматые ноги; укусить еще может, а ты всюду таскаешь его на себе. Бр-р-р-р.

– Он мой друг, и не потому, что обязан ему жизнью, просто он очень хороший. Правда, Тихоня? Видишь, как он молчит? Он скромный, и верный товарищ в моих полетах. К тому же избавил меня от разных паразитов. Я теперь не могу без него.

В этот момент ветер разорвал облачность, и выглянуло Солнце. На краю поляны около леса, над травой, появилась еле заметная радуга, в которой уже резвились, радуясь солнцу и теплу, пара бабочек «павлиний глаз». Из лесу вышла кабаниха с выводком полосатых поросят. Задрав к верху свои розовые пятачки, они удовлетворенно хрюкнули и затрусили к избе, явно рассчитывая поживиться молоденькими корешками в зарослях лопуха. Яга было собралась пугнуть их, но передумала и, повернувшись к Вруну, проговорила:

– Ох, чувствует мой нос – прекращается дождь. А, Врун?

– Ну что, полетим, Яга? – не отступал ворон, – самый раз, к обеду успеем.

– А что собственно? Давай! Хватит жить затворником! – молодецки, сбросив с себя последние остатки нерешительности, вскрикнула Баба-Яга. – Эй, ступа и метла будет пылиться за печью. Привести себя в приличный вид. Летим в гости к Кикиморе.

Ступа и метла, услышав сказанное, подпрыгнули радостно. Заскрипев, метла нырнула в большую бочку. Прополоскала все свое веточки и затем накинулась на ступу. Вначале обмела ее снаружи, затем залезла внутрь. Врун с Ягой с интересом наблюдали за уборкой, но метла так быстро крутилась, что у них закружилась голова; к тому же образовалось большое пыльное облако. От накопившейся годами пыли Баба-Яга зачихала и заругалась на метлу. Ступе видимо было очень щекотно, и она бросилась наутек. При этом так сильно стукнулась о ствол старой ели, что на этом месте вырос огромный сучек.

– Ну, хватит! Хватит, а то ты старая рухлядь развалишься, на чем я тогда полечу? Дайте теперь меня приводить в порядок, – приказала Яга. – Как ты меня находишь? – через некоторое время она обратилась к ворону.