Друзья, или Кой-Где-Что-Как? - Юрий Каракозов

Ступа и метла, услышав сказанное, подпрыгнули радостно. Заскрипев, метла нырнула в большую бочку. Прополоскала все свое веточки и затем накинулась на ступу. Вначале обмела ее снаружи, затем залезла внутрь. Врун с Ягой с интересом наблюдали за уборкой, но метла так быстро крутилась, что у них закружилась голова; к тому же образовалось большое пыльное облако. От накопившейся годами пыли Баба-Яга зачихала и заругалась на метлу. Ступе видимо было очень щекотно, и она бросилась наутек. При этом так сильно стукнулась о ствол старой ели, что на этом месте вырос огромный сучек.

– Ну, хватит! Хватит, а то ты старая рухлядь развалишься, на чем я тогда полечу? Дайте теперь меня приводить в порядок, – приказала Яга. – Как ты меня находишь? – через некоторое время она обратилась к ворону.

Врун оглядел старую своим единственным глазом и уже хотел было, сделать несколько критических замечаний на ее запаутиненный вид, но вовремя остановился и ответил уклончиво, что, мол, ты Яга, да, пожалуй, Кикимора – лучшие из людей, с которыми ему пришлось встречаться и что лучших сушеных мух и гусениц он мог найти только в их домах. Произнеся это, он только потом понял, что сказал ужасную вещь, намекнув тем самым на постоянную неопрятность, царившую в доме Яги. Однако, та так была поглощена думами о встрече со своей подругой, что не поняла потаенного смысла фразы.

Она безуспешно пыталась освободиться от прилипшей паутины, которую собрала, вылезая из трубы.

– Врун, одноглазый, помоги же мне. А то я никуда не поеду! – капризно вскричала Яга.

Ворон понял, что мероприятие может сорваться. Он быстро созвал всю воронью молодежь и приказал очистить бабу, на что все радостно согласились – ведь ни каждый день приходиться обклевывать Бабу-Ягу; будет, что рассказать своим потомкам. Яга хотела уже, возмутиться таким непочтительным обхождением, но поняла, что лучше них никто с такой работой не справиться. Действительно, через некоторое время на ее одежде не осталось ни одного лоскутка паутины.

Поглядев на себя в луже, бабка осталось довольна собой. Вскочив в ступу и оттолкнувшись метлой, она крикнула ворону, чтобы догонял.

– Меня к обеду не ждите, – только успел крикнуть Врун молодежи и полетел вдогонку. Перелетев поляну, они углубились в лес и через некоторое время попали в такую чащобу, что попавший сюда путник обратной дороги не нашел бы. Однако ступе здесь были известны все лазейки, и она летела вперед, почти не сбавляя скорости. Ворон едва поспевал за ней. Баба-Яга была в прекрасном настроении.

– Говоришь, личинки короеда. Нет! Жаренных и жирных карасей с подливой из лопуха приготовит нам моя дорогая и симпатичная подруга, – бормотала бабка.

Вскоре они оказались под большими елями у старого болота. Здесь было очень сумрачно и сыро. Даже в полдень солнечный луч сюда не мог пробиться через густые переплетения живых и омертвевших ветвей вековых елей. Сероватая плесень нитями весела чуть ли не в воздухе, образуя занавес. В ложбинах ветвей собрались огромные натеки, создавая иллюзию снежного покрывала. В глубине большого дупла дремал старый филин. Коричневато-зеленоватыми волнами вниз сбегали мхи, одевая стволы деревьев в пересыщенную влагой шубу. Было очень тихо. Вокруг на земле росло множество красных мухоморов и бледных поганок, по шляпкам которых медленно ползали большие улитки.

Между стволами проглядывало большое лесное озеро. Оно было похоже, скорее, на топкое болото, и лесной зверь избегал его. Затянутое ряской и сине-зеленными водорослями, его поверхность была неподвижной. Лишь иногда откуда-то из глубины вырывался огромный пузырь и с громким хлопком взрывался, оставляя на поверхности водорослей отметины от брызг, которые медленно затягивались. По берегам было много упавших и гниющих деревьев. Ворон даже заметил на некоторых из них клубки греющихся змей, от одного вида которых у него зашевелились перышки. Тем не менее, несмотря на столь неуютный и враждебный вид, Яга и Врун знали необычную гостеприимность и радушие Кикиморы и были уверены в том, что здесь им всегда будут рады, и они хорошо отобедают.

Однако ее нигде не было видно. Они собрались уже закричать, как заметили еще одного жителя этих «прекрасных» мест.

Встреча у болота

Спиной к гостям, утопая во мху у старого трухлявого пня, насквозь пропитанного сыростью и плесенью, сидел весь в зеленой тине Водяной и увлеченно гадал на бледной поганке. Рядом с ним, заворожено глядя на него выпученными глазами, примостилась еще нестарая болотная жаба Жаклин, так ее любовно прозвала Кикимора. Они разговаривали между собой.

– Нет, сегодня не прилетит, – уныло сказал Водяной.

– Ты погадай, погадай еще. Может быть эта поганка такая поганая, – нетерпеливо проквакала Жаклин. – Я сегодня утром гадала на ряске, да и сон ночной – все указывает на то, что мы скоро должны увидеться. А вот когда?

– Сколько можно гадать? Полдня уже сидим. Ты погляди, сколько извели поганок, – сказал Водяной, указывая на груду разбросанных вокруг разорванных шляпок и ножек грибов. – Старая прилетит, за такой вред природе, сама нам все ноги обдерет. Сегодня ничего не получается, я уже есть хочу. Пойду, нырну, охлажусь, а то я с тобой, пучеглазой, весь запарился. Погадай ей, да погадай! Тебе всегда хорошо, вечно в прохладе, а на мне, видишь? вся тина высохла, – ворчал Водяной, поднимаясь из-за пня.

Только теперь он заметил гостей. Тупо на них уставился, соображая, уж не призраков ли видит с перегрева. Еще не веря в реальность, он сорвал с пня сырой мох и приложил его к макушке. Прохлада на мгновение принесла облегчение, он закрыл глаза и шумно, с бульканьем, вздохнул. Когда он вновь открыл их, только тогда до сознания дошел желанный образ, и широкий его рот расплылся в улыбке до ушей.

– Яга! Ты? Откуда? – радостно, но тихо, по всей видимости, еще не совсем веря своим глазам, побулькал Водяной. – Моя любимая! – продолжал он и двинулся к ней навстречу, широко раскинув для объятий свои сильные руки.

Яга погрузилась головой в колыхающийся живот Водяного. Внутри у него все урчало и булькало. Большое тело пахло свежестью и водяными лилиями. Было очень уютно и спокойно в ласковых объятиях друга. Где-то сверху глухо слышались радостные вздохи.

– Нет, так нельзя. Еще немного и я засну, – прошептала бабка; было радостно оттого, что ее помнят и рады ей, – отпусти, почти раздавил.

Напустив на себя сердитый вид, Яга с трудом выбралась из теплых объятий Водяного. Однако, взглянув на добродушное лицо и большой рот, расплывшийся в широченной улыбке, Яга засмеялась и, схватив Водяного за руки, закружилась с ним в танце. В тихом и мрачном лесу поднялся такой шум, какой вот же много веков не слышали грибы-трутовики в обилии росшие на поваленных деревьях. Водяной грузно переступал во мху, кружа Ягу, громко крякал и булькал. Вокруг них летал Врун наперегонки со ступой и метлой. Он каркал во все горло, неистово скрипела ступа. Высоко подпрыгивала и квакала Жаклин. Посмотреть на шумную веселящуюся компанию со всех сторон стали выползать многочисленные улитки, жуки короеды и муравьи. Чтобы не быть раздавленными, они расселись поодаль на ветках деревьев и в высокой траве.

Среди этого шума вдруг раздался тонкий говор: «Чего толкаешься! А ты, чего наступаешь. Да тише вы, а то заметят». Но их уже заметил местный филин, по прозвищу Филя, и уставился на них своим зорким немигающим взглядом.

Кой-где-что-как

Их было трое этих удивительных человечков. Ростом чуть больше зайца. Красивые головки с длинными волосами и большими выразительными глазами украшали вязаные шапочки с помпончиками. Одеты гости были в разноцветные легкие курточки и шаровары. За спиной у каждого висел рюкзачок, из которого, как полагается у ребят, торчали различные рогатки и сачки. Это были кикиморята: Кой-Где, Кой-Как, Кой-Что. Удивительные имена троих неразлучных друзей-братьев были отражением одной из черт их характера.

Кикиморенок по имени Кой-Где, одетый в красные шаровары, был редкий непоседа, который и одной минуты не мог находиться в одном месте. У него двигалось все: ноги, руки, голова, глаза. Он постоянно стремился куда-то бежать, хватать, смотреть. Эта кроха вечно где-то путешествовал: бесстрашно бродил по топким болота, залезал в норы к хищникам, опускался в узкие расщелины подземных пещер, из которых его потом с трудом удавалось выковыривать. Кикимора, – их мать, – называла его самой большой своей занозой, которая всегда болела: «Лучше бы у меня было вдвое больше моих девочек, чем один он», – так она часто говорила. Когда ее терпению приходил конец, она приказывала Домовому запереть его в чулане и не кормить. Однако подобное наказание выполнялось только наполовину. Сидеть-то, он сидел, и это была ужасная пытка для Кой-Где, но выходил он оттуда почему-то всегда пополневшим, чем вызывал удивление у бабки. Это была загадка для всех. Только не для Домового. Он был удивительный добряк и великий кухонных дел мастер. Пироги с грибами, печеная рыба и картошка, различные морсы и еще много вкусной снеди в изобилии появлялось из-под его умелых рук. Конечно, он не мог смотреть на голодающего мальчугана. Безусловно, все его творения попадали и к нашему герою.