Загадки Макиавелли. «Государь» в XVI веке - Владимир Разуваев

Перед тем, как переходить к дальнейшему анализу, обратимся к самому знаменитому письму Макиавелли, которое было адресовано в Рим его другу послу в Риме Франческо Веттори 10 декабря 1513 г. и касается обстоятельств создания «Государя».

Вообще-то оригинал письма, скорее всего, был навсегда утрачен, хотя некоторые другие экземпляры переписки двух товарищей все-таки были найдены исследователями. Во всяком случае, он до сих пор не обнаружен. Дошедшая до нас копия была сделана по распоряжению (другие варианты: поручению, просьбе – узнать имя человека, державшего в руке перо и переписывавшего данное послание, в настоящее время едва ли возможно) Джулиано де» Риччи (1543—1606), внука Никколо Макиавелли, и включена в большой том письменных материалов деда. Джулиано составил его где-то в 1570-х – 1590-х. Достойный памятник предку. Хранится он сейчас в Центральной национальной библиотеке Флоренции. Ученым известен как Apografo Ricci.

Немало исследователей сомневались в том, что мы имеем дело с точной копией письма, ссылаясь на затруднения в понимании и текстовые проблемы послания. Однако это не означает, что мы имеем тут дело с подделкой. Внук Никколо сделал немало для прославления имени своего знаменитого предка, причем он делал это по мере сил точно.

Письмо во многом является реакцией на то, которое приятель Макиавелли написал ему 23 ноября 1513 г. В нем Веттори описывает свою жизнь в Риме, делая упор на ее размеренности и некоторой скуке, а также приглашает приятеля навестить его. Никколо принимает вызов (но не предложение) и начинает письмо с рассказа о том, как по-философски спокойно протекает его обычный день в маленьком имении: утром – наблюдение за вырубкой леса в коммерческих целях, затем – на птицеловный ток, после в харчевню с целью собрать новостную информацию от остановившихся в ней перекусить проезжающих, возвращение в имение для обеда, снова харчевня, где идет игра в триктрак и крику, вечером наступает время чтения и работы над книгой. Описано все это то в гротескных, то в намеренно уничижительных тонах, что вообще является характерным для общения Макиавелли с друзьями. Иными словами, это своеобразное письмо, по крайней мере часть которого нельзя полностью принимать всерьез. Но где проходит граница – неизвестно.

В послании Макиавелли немало противоречий. Некоторые одно время было принято списывать на копииста, хотя, наверное, и напрасно. Но есть претензии и к самому Макиавелли. Например, связанные с указанной там хронологией. Так, Никколо в декабре пишет, что весь сентябрь 1513 г. занимался ловлей дроздов, хотя сезон охоты на этих птиц в Тоскане, судя по дошедшим до нас источникам, – октябрь, а в ноябре идет уже поедание добычи.5

Итак, обратимся к письму. «С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у дверей я сбрасываю будничную одежду, запыленную и грязную, и облачаюсь в платье, достойное царей и вельмож; так должным образом подготовившись, я вступаю в старинный круг мужей древности и, дружелюбно ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают. На четыре часа я забываю о скуке, не думаю о своих горестях, меня не удручает бедность и не страшит смерть: я целиком переношусь к ним. И так как Данте говорит, что „исчезает вскоре то, что, услышав, мы не затвердим“, я записываю все, что вынес поучительного из их бесед, и составил книжицу „О государствах“, где по мере сил углубляюсь в размышления над этим предметом, обсуждая, что такое единоличная власть, какого рода она бывает, каким образом приобретается и сохраняется, по какой причине утрачивается. И если Вам когда-либо нравились мои фантазии, Вы и эту примете не без удовольствия, а государю, особенно новому, она может пригодиться, и я адресую ее Его Светлости Джулиано. Филиппо Казавеккья видел эту книжку; он может подробно описать, что она собой представляет и какие мысли и я провожу в ней, хотя я еще не кончил ее пополнять и отделывать».6

На что нужно обратить внимание в этой части письма, так это на товарищеский тон письма, со всеми плюсами такого подхода для переписывающихся друзей и минусами для исследователей. Шутки, преувеличения, смешанные с четкой информацией. Совершенно очевидно, например, что «Государь» вовсе не навеян трудами древних, но не менее ясно, что Макиавелли действительно ориентировался на них, хотя и пользовался их идеями избирательно, причем нередко искажая. Как бы то ни было, работа к этому времени была во многом завершена – с этой информацией надо считаться, и считаются с этим почти все. Ссылка на знакомство Казавеккья с трудом в его тогдашнем виде означает, что Никколо был серьезен в отношении своей работы.

Еще больше в последнем убеждает следующий абзац данного письма. Макиавелли прямо пишет, что считает вновь начавшееся правление Медичи во Флоренции новым. Это принципиальный момент, потому что «Государь» почти весь обращен как раз к новому правителю. Речь идет, скорее всего, о ходивших в то время во Флоренции слухах, что ее правитель Джулиано Медичи (которому первоначально Никколо и собирался посвятить «Государя», может при поддержке Льва Х попытаться повторить путь Чезаре Борджиа и получить собственное государство в центре Италии за счет папских владений, пусть даже они принадлежали тому и формально. Иными словами, книга инструментальна, написана на актуальную тему и адресована определенному типу политиков. Во всяком случае, по состоянию на 10 декабря 1513 г.

Ряд видных исследователей, в том числе Дженнаро Сассо и Джорджо Инглезе считали, что «Государь» был полностью завершен к лету 1514 г. Основание – стилистические соображения. Примерно такой же точки зрения придерживается и Роберт Блэк.7

Как бы то ни было, возможно, первое подтвержденное прочтение «Государя», на которое можно ссылаться, это вроде бы начало 1516 г.. Речь идет о Франческо Гвиччардини и его Discorso del modo di assicurare lo stato ai Medici («Рассуждение о том, как сохранить власть за Медичи»), у которой слишком много аналогий с книгой Макиавелли, чтобы нельзя было не считаться с этим фактом. Такой точки зрения придерживается целый ряд хорошо известных специалистов.

Однако это не так или не совсем так. Непонятным образом мимо их внимания прошел тот факт, что по крайней мере один человек читал «Государя» еще в 1513 г. Это – Филиппо Казавеккья, о чем в своем письме пишет сам автор этого труда. Государственный деятель Флоренции. Приятельствовал с Макиавелли и Франческо Веттори, в доме которого и остановился во время своей поездки в Рим. Другое дело, конечно, что «Государь» в то время еще оставался незаконченным, однако один его читатель уже был. И хотя у нас нет никаких письменных свидетельств того, что одним человеком дело и ограничивалось, то нет и обратных. Скорее всего – были, пусть и немного. И даже в том случае, если книга была еще не завершена. Пример Гвиччардини это доказывает.

Датировка и обстоятельства создания «Государя» были и остаются одной из серьезнейших головоломок истории политологической науки.8 Причем эта загадка не менее интересна, чем те, которые связаны с прочтением данной книги. Точки зрения здесь существенно расходятся. Одна из популярных сводится к тому, что во время послания Веттори от 10 декабря 1513 г. были готовы только первые одиннадцать глав книги, другая крайняя – что последняя была закончена к моменту написания письма почти вся, если вообще не вся. Есть мнение, что Макиавелли прекратил работу над текстом уже в 1514 г.9 Впрочем, Уильям Коннелл все же считает, что некоторые изменения были внесены в первой половине 1515 г.10

Марио Мартелли полагает, что «Государь» остался в конце концов неоконченным. По этой версии он был начат в 1513 г. и работа над ним прекратилась только в конце 1518 г.11 Причем даже тогда он был не полностью завершен. Версия предполагает циркулирование рукописных манускриптов труда без разрешения его автора. Проблема в том, что у нас нет ни одного доказательства, что Макиавелли действительно закрыл глаза на распространение своей якобы незаконченной рукописи среди читательской аудитории Флоренции, не говоря уже о вывозе ее копий за пределы страны. Об этом пишет, например, Уильям Коннелл.12 Отдельный и особый вопрос – время написания последней главы. Нередко ее существенно хронологически отделяют от основной части работы. Основная причина – резкое стилистическое отличие.

Здесь есть, правда, проблема. Дело в том, что стилистическое разнообразие вообще свойственно для «Государя». Для того, чтобы прийти к этому мнению, достаточно обратить внимание на специфику посвящения, первой главы, следующих двадцати четырех, а потом последней. Некоторые исследователи также находят определенные стилистические различия между отдельными частями книги. Так что у нас нет никаких принципиальных оснований считать, что знаменитая двадцать шестая глава была написана со сколько-нибудь существенным временным отрывом по сравнению с основной частью труда.