Гэсэр - Народное творчество

Богатыри Восточных небес

На востоке, в заоблачной шири,Тоже были богатыри,Повелители и цари.Было сорок их и четыре.Возглавлял их Атай-Улан…Чтобы крепким рос мальчуган,С ним играл, веселясь и шутя,Поднимал к подбородку дитя,На коленях его держал,Поучал, на бой снаряжалТот отец Абарга-Саган,Что верховных владыкою былЗапредельных тринадцати стран,Что явился на свет, когдаЗарождались месть и вражда.

С первых дней для сына былаРодником любви и теплаМатушка Хара-Манзан,Та, что мальчика согревала,Пеленала и обмывала.Было сладким объятье ее,Щегольским было платье ее,С тонкой кисточкой шапка была,А сама круглолицей была,Госпожой, царицей была!

С ним составив семью и племя,С ним слила на вечное времяСердце, душу свою и устаТа, чья дума была чиста,Мать могучих трех сыновей,Наилучших трех дочерей,Госпожа Гунгэр-Сэсэн.

Был Атай-Улан удальцом,Был он трех сыновей отцом.Трех красивых имел дочерей.Возглавлял он богатырей,Чье число – шестьдесят и шесть,Ремесло – смертный бой и месть.Возглавлял Атай-УланИ шесть сотен знатных вождей,И шесть тысяч ратных людей.

Старший сын его – белый сын.С ним сравниться не мог ни одинИз господ небесной страны.Оценить его? Нет цены!Были мышцы его сильны,В три обхвата широкая грудь.Беломастным владел он конем,Белизною сверкал его путь.Говорили всюду о нем:Славный воин Саган-ХасарНе осилит его верховод,Не догонит его скороход!

Средний сын, красноцветный сын,Был превыше горных вершин,А глаза его были как сталь,Подчинялись им близь и даль,Был глубокий ум у него,Подчинялось ему колдовство.По багровой скакал сторонеНа пятнисто-буланом конеКрасноцветный Шара-Хасар.

Самый младший, последний сынС крепкой костью был исполин,С шеей толстой, как у быка.Мощь его была велика.Только в черное был он одет,Признавал только черный цвет,Только в серый цвет проникал,А скакун его черноногийПо одной лишь дороге скакал —По туманной, черной дороге.Вот каков был Хара-Хасар!

Всюду славилась старшая дочьКак великая мастерица.Круглолица была, белолица!Девять – с воротом – одеянийВышивала из шелковой ткани,Что была, как ладонь, мала,Вышивала из шелковой ткани,Что не больше пальца была,Двадцать – с воротом – одеяний.И художеством и мастерствомВсех затмила в мире живомТа царевна Алтан-Хурабша.

На ладонях нежных своихДесять хитрых волшебств держа,И на кончиках пальцев своихДвадцать мудростей тонких держа,Прославлялась и госпожа,Повелителя средняя дочь.Так была собой хорошаТа царевна Мунган-Хурабша,Что причиной раздоров была,Что предметом споров былаДля небесных богатырей.

Всех считалась умней и добрейПовелителя младшая дочь,Чья походка плавной была.Ослепляла она зеркала,Та царевна Уен-Сэсэн!И скромна была, и мила,В небольшом она доме жила,Но зато обладала большой,Как безбрежное море, душой.

Срединное небесное царство

На небесном своде высокомМежду Западом и Востоком,Меж могучими посередине,В голубой, счастливой долинеЖил почтенный Сэгэн-Сэбдэг.Отвергал он Запада власть,Не желал пред Востоком пасть.

Он травой, скотом был богат,На Сэсэн-Уган был женат.Жил народ его благодатно:В день питался он троекратно,Наслаждался у всех на видуТроекратным счастьем в году.В незабвенное это времяУтверждаться начало племяБелых западных небожителей.В это время на небе восточномСтановилось мощным и прочнымГосударство черных воителей.У Сэсэн-Уган в это времяОкруглялось желанное бремя:Между двух враждебных сторонРодилась у Сэгэн-СэбдэгаДочь-царевна Сэсэг-Ногон.Над владением СерединнымКаждый стать желал господином:Хан-Хурмас и Атай-Улан,Властелины небесных стран,Силу пробовали свою,Но пока еще не в бою:Ханы спорили десять лет —Шел обман за коварством вслед,Ханы спорили двадцать лет —Вслед за хитростью шел навет.Ханы трижды прошли вокругМироздания нового, юногоИ четвертый проделали кругОт простора земного до лунного.

Часть 2

Болезнь дочери Солнца Наран-Гохон

В эти дни у Наран-Дулана,У противника мглы и тумана,В доме Солнца-богатыря,Побеждавшего черную ночь,Вырастала сама заря,Вырастала красавица дочь.

А в руках у Атай-УланаДвадцать два было страшных дурманаИ двенадцать волшебных сил.Эти силы он в дело пустил,И, рожденная Солнцем царевна,Стала чахнуть Наран-Гохон,Стала кашлять она каждодневно…Дочь три года уже больна,—Нет у Солнца-отца лекарства,Нет спасенья от колдунаИз Восточного государства!

…В стародавнем рукописаньеИзначальных, первых временБыло грозное предсказанье:Коль погибнет Наран-Гохон,То восточные сорок четыреНебожителя власть своюУтвердят в заоблачном миреНад пятьюдесятью пятьюХрабрецами Западной части —И не будет конца этой власти.

Храбрецы – пятьдесят и пять —Стали девушку врачевать,Но старанья были впустую —Не смогли исцелить больную.Не умея царевну спасти,Не найдя к исцеленью пути,Пятьдесят и пять лекарей —Небожителей-богатырей —Обратились к той, что былаИх верховною госпожой,Обладавшей мудрой душой,Чашей разума и добра,Сотворенной из серебра,—К бабушке Манзан-Гурмэ.

Над пятьюдесятью пятьюНебесами глава-владычица,Утвердившая волю свою,Чтобы мудрость могла возвеличиться,Бабушка Манзан-ГурмэЗаглянула в книгу священную.То, что нужно, найдя сперва,Охватила мыслью вселеннуюИ такие сказала слова:

«На северо-западеВерхних небес,Где солнца рассветногоБлещет навес,Где никто не видал очага,Вьется жаворонок Азарга.На груди – древних букв серебро,Тонко вывело буквы перо,И сверкает на солнце спина —Золотые на ней письмена.Если поймана будет птица,Сразу девушка исцелится:Приложите к спине спиной,И к груди – другой стороной, —Возвратите здоровье больной!»

Восседая, сказала сказИ, привстав, отдала приказБабушка Манзан-Гурмэ,Чтоб явился к ней в тот же часБез других храбрецов, один,Богатырь, чей отец – Хурмас,Средний сын его, красный сын,Удалец Бухэ-Бэлигтэ.И старуха богатыряПохвалила за послушаньеИ поведала предсказанье,Слово истины говоря:

«Коль погибнет Наран-Гохон,То погаснет, зайдет заря.Над пятьюдесятью пятьюХрабрецами в Западной шириСтанут властвовать сорок четыреВластелина Восточных небес.Если ж выздоровеет царевнаИ возрадуется душевно,То заря будет ярко сиять.Храбрецы – пятьдесят и пять,—Исполины Западной части,Обретут желанное счастье.Надо Солнцем рожденную дочьИсцелить – и низвергнуть ночь,Чтоб избавить нас от напасти.Наступил испытанья час.Воин, выслушай мой наказ.

На северо-западеВерхних небес,Где солнца рассветногоБлещет навес,Вьется тот, кто спасет от врага:Белый жаворонок Азарга.На груди – древних букв серебро,Тонко вывело буквы перо,И сверкает на солнце спина —Золотые на ней письмена.Если поймана будет птица,То Наран-Гохон исцелится,Но должна быть птица живой.Ты ее не срази стрелой,Целься в жаворонка умело,Постарайся, чтобы в глазкиНаконечника птица влетела,А когда совершишь это дело,Мы приложим к царевне больнойЭту птицу – к спине спиной,И к груди – другой стороной.Только так, при этом условье,Возвратится к царевне здоровье».

Поучала среднего внукаБабка мудрая и седая,И нелегкой была наука.Удивляясь, недоумевая,Вопросил Бухэ-Бэлигтэ:

«Над пятьюдесятью пятьюНебесами глава-владычица,Утвердившая волю свою,Чтобы мудрость могла возвеличиться!Я, охотясь, по небу мчался,Обошел и леса и луга,Но ни разу не повстречалсяС белым жаворонком Азарга.Где находится эта птица?Где летает и где гнездится?»И от бабки он слышит наказ:«У отца спроси, говорит,Пусть ответит тебе Хурмас».

Средний сын, красноцветный воин,Словом бабки своей расстроен,Задает Хурмасу вопрос.Тот подумал и произнес:«В молодые, смелые годыИ позднее, в зрелые годы,Эту птицу встречал я порою —Там, где ночь расстается с зарею,На северо-западе Верхних небес,Где солнца рассветногоБлещет навес,Белый жаворонок трепетал.Я серебряные читалНа груди его письмена,Мне сверкала его спина —Золотые на ней письмена.Вместе с ним трепетал я, читая,Открывалась мне то золотая,То серебряная страница.Но исчезла с тех пор эта птица,Не встречал я ее нигде…»

Средний сын, Бухэ-Бэлигтэ,В путь-дорогу решил отправиться,Птицу жаворонка поймать,Чтобы вылечилась красавица.Он достал свой лук и колчан,Поскакал, сквозь рассветный туман,На отцовском гнедом конеК неизведанной стороне.

Белый жаворонок исцеляет дочь Солнца