Гэсэр - Народное творчество

Перевоплощение Атай-Улана на земле

Свой клинок Хан-Хурмас прославил —Он противника обезглавил,И отрубленная головаВластелина Атай-УланаНачала ворочать сперваТридцать раз глазами-белками.То ль жива она, то ль мертва?Из ноздрей вырывалось пламя,И покрылись уста его пеной,И саженную косу егоРазвевали ветры вселенной.

Эту круглую голову черную,Что познала участь позорную,Пнул ногой властелин Хурмас,И она покатилась тотчасС гор скалистых к просторной пустынеИ повисла как раз посрединеМежду небом и твердой землей.Был таков удел ее злой:Не под силу ей на небо двинутьсяИ на землю не может низринуться.Превратилась она в чудовищеПо прозванью Архан-Шудхэр,Что повсюду ищет становищеИ все время исходит слюной:Проглотить хочет солнце с луной.

Хан-Хурмас рукою своеюОтсекает от тела шею,Поднимает ее на клинок,И кидает без состраданияОн опорный ее позвонокНа седьмое дно мироздания.

На земле, в стороне восточной,Далеко от воды проточной,Где неведомы ловля, охота,На урочище Хонин-Хото,В землях, вывернутых наизнанку,Где ветра шумят, спозаранку,Где река ниспадает с отрога,Через три пробиваясь порога,Где бестравье и суховеиНа просторе главенствуют диком,—Позвонок богатырской шеиСтал шулмусом огненноликим,По прозванью Гал-Нурман-хан.

На его широкой грудиБыло сорок раз по сто глаз,Было десять по тысяче разЗавидущих глаз позади,На спине, повествует сказ.А на лысой его головеБыл один-единственный глаз.Так пылал воинственный глаз,Будто злая звезда зажглась.Был во рту один только клык.Гал-Нурман, в превращеньях велик,Стал причиной мук и мытарств,Стал началом всех непотребств.Он две тысячи ведал коварств,Три и тысячу ведал волшебств.Силой рук все сворачивать могИ ломать мощной силою ног.Говорят: на земле возродясь,Чародейством жестоким гордясь,Он поклялся в кромешной темени:«Чуть позднее позднего времени,При слиянии двух времен,Я устрою погибель племен!»

Хан-Хурмас, дыша горячо,Довершал богатырское дело.Руку правую по плечоОн отсек от безгласного тела,И Улана руку недвижнуюНиспроверг он на землю нижнюю.Ожила рука на земле,На горе, на Сумбэр-скале,Стала тигром рука врага,По прозванию Орголи,Подчинилась тигру тайгаВсей далекой, полночной земли,И была страшна его власть.Как раскроет алчную пасть,Так проглотит он все живое.Лезут в пасть деревья тайги —От корней до зеленой хвои.

Хан-Хурмас не кончил ещеБогатырского, грозного дела.Руку левую по плечоОн отсек от безгласного тела,И отрубленная рукаСквозь прозрачные облакаНа холмистую землю слетела.И, покинув небесную твердь,На земле, где гора высока,Где с рожденьем встречается смерть,Та отрубленная рукаПревратилась в чудовище злоеПо прозванью Шэрэм-Мината.Это чудище, злобой богато,Весь людской ненавидело род.У того чудовища злогоБыл большой, трехсаженный рот,Был язык ровно в пять четвертей,Пожирало оно детей,С каждым днем становясь лютей.

Не хотел Хан-Хурмас отдохнуть.Отрубил он Атай-УланаПустотелую, черную грудь,Чтоб на землю ее швырнуть.Пустотелая грудь великанаОказалась на той земле,Где долины и горы – во мгле,Где навыворот все живое,Где безлюдие в душном зное,—На урочище Хонин-Хото,Где кочкарники да болота,Где, с тремя воюя преградами,Ниспадает река водопадами,Где и слово еще не звучало,Где не смеет подняться росток,Где реки желтоцветной начало,Где реки черноцветной исток.Отсеченная черная грудьСтала алчным, свирепым чудовищем,Людям злую погибель готовящимИ в коварстве своем неизменным,А звалось Абарга-Сэсэном.

Хан-Хурмаса острый и жалящийВновь сверкнул на мгновенье клинок,У Атай-Улана седалищеОтрубил он до самых ног,И на землю оно полетелоИ достигло вскоре пределаСемигорья, безводной земли,Тьмы и горя бесплодной земли,Где ветров и песков обиталище,Иссушенное долгим зноем.Стало чудищем это седалище,Диким Лойро-Лобсоголдоем,Что неслось по горам и пустынямНа железном коне светло-синем.

А потом на землю слетелиДве отрубленных жалких ногиИ упали средь горных ущелийВ том краю, где не видно ни зги,Где ветра пролетают с воем,Где кругом – бестравный простор.Рядом с черным ЛобсоголдоемВ трех его превратилось сестер,И полны были злобы тупойЭти три сестры Енхобой.

Части тела Атай-Улана,Как на землю, отрублены, прибыли,Стали черным источником гибели,Ибо жаждали постоянно,День за днем и из года в год,Истребить человеческий род.В небесах, в распростертой безднеРасстилались едким туманом,Разносили они болезниПо земным, обездоленным странам.

На земле распространяются повальные болезни

Позвонок богатырской шеи,Превращенный в Гал-Нурман-хана,Всех чудовищ сильней и хитрее,Стал главою бесовского стана.Вот он черную клятву дает:«Пусть умрет человеческий плод!Станет мальчиком? Пусть умрет!Станет девочкой? Пусть умрет!Пусть людской прекратится род!Я покончу с враждебными ханами:Будет ночь – нападу на них,Будет день – падут бездыханными,Трех владык уничтожу земных!»

Эту клятву сказав, Гал-Нурман,Чья опора – обман и дурман,Грозно двинулся к Желтой реке,Начинавшейся в желтом песке.Он удобное место нашел там,На крутом побережий желтом.Сотворил он в той желтизнеЖелтых бесов, тридцать числом.Все нечистые – с желтым хохлом,Каждый бес – на желтом коне,Всех снабдил он желтым котлом,Все питаются желтою гнилью,Все окутаны желтою пылью.Он пустился в дорогу опятьИ добрался до синей реки.Были воды ее широки.Камни синие стал собирать.Сотворил он из синих камнейСиних бесов, тридцать числом.Дал им тридцать синих коней,Всех украсил синим хохлом,Всех снабдил он синим котлом,Всех кормил он тухлятиной синею,Одарил их синей пустынею.

Он в дорогу пустился опятьИ добрался до черной реки.Были воды ее глубоки.Стал он гальку там собирать.Сотворил он из мелких камнейЧерных бесов, тридцать числом.Дал им тридцать черных коней,Всех украсил черным хохлом,Всех снабдил он черным котлом,Приказал питаться шулмусамЧерной пищей с гнилостным вкусом.

Девяносто бесов тлетворных,Желтоцветных, синих и черных,Стали делать зло на земле,Чтобы люди погибли во зле.В воду яд бросали жестокий,Чтобы рек погибли истоки,Наполняли корни отравами,Чтоб луга не блистали травами.

Там, где горы и долы цвели,Расплодились гадюки и змеи,На богатые страны землиНалетели, вопя, суховеи,Потому что хотели злодеи,Чтобы люди смерть обрели,Чтоб живое было отравлено,Ядовитым туманом придавлено.

Никогда не болевшие людиРазве думали, ведали развеО чуме и о страшной язве?А теперь неожиданно, скороПогибали от язвы и мора.Не болевшие никогдаТабуны, отары, стадаПо долинам и косогорам,На просторах несчастной земли,Бездыханные, полегли,Побежденные язвой и мором.

В свете дня и в полночной мглеВсе живое уничтожая,Воцарилась на всей землеЯзва страшная, моровая.На бескрайнем просторе земномУмирали ночью и днемЛюди, звери, птицы, растенья.Наступило время смятенья.

Племена трех земных вождей,Неиссчетные толпы людей,Бесконечной печалью печальных,От болезней страдая повальных,Вопрошали, друг к другу взывая,Удивлением удивлены:«Как нам жить? Из какой стороныЭта язва пришла моровая,От которой гибнет больной,От которой не знаем лекарства?Кто же стал этих бедствий виной —Чье злодейство и чье коварство?»

Обратились люди к шаманке,К той прославленной Шайнархан,Что лечила от лихоманки,И в грядущее заглядывала,И по запаху угадывала,Где какая убоина жарилась,—Чтоб над скорбью людскою сжалилась,Чтоб узнала: по чьей винеГибнут люди в каждой стране,Чье злодейство, чье чародействоГубит все племена и семейства?Пригрозили шаманке при этом:«Если к нам не придешь с ответом,Не поведаешь о причинеТой беды, что творится ныне,Мы повесим тебя на осине,Жадным воронам на обед.Так ступай, принеси ответ».

Девяносто бесов хотят уничтожить людской род