Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев

Неторопливо поднявшись, он поправил очки и направился к своему автомобилю, серому «Ситроену», припаркованному рядом с площадью. Он точно знал, что успеет догнать автомобиль Борнара, который выехал двадцать секунд назад. Фармацевт уселся в свой автомобиль, и выворачивая руль, выехал в сторону реки. Лион находился на слиянии двух рек — Роны и Сены. Фармацевт нагнал машину Борнара через несколько секунд. Тот двигался осторожно, не нарушая правил дорожного движения. В центре города приходилось передвигаться достаточно медленно. Но переехав Рону по мосту Лафайета, автомобиль Борнара поехал не направо, куда обычно он отправлялся на работу, а свернул налево. Фармацевт свернул следом. Любое изменение в сложившемся расписании должно было его насторожить. Поэтому он свернул за «Ауди», чувствуя нарастающее раздражение.

Автомобиль Борнара направлялся к отелю «Хилтон», расположенному в северо-восточной части города, на холме. Фармацевт подумал, что у Борнара может быть встреча в этом отеле. Но «Ауди», доехав до дороги, ведущей к отелю, снова свернула направо. Это было уже не просто непонятно, но и опасно. Фармацевт увеличил расстояние между двумя машинами. Вполне возможно, что его смогли вычислить, и теперь эта загадочная автомобильная гонка ведет его к неминуемому финалу. Такое иногда случалось, когда охотник сам превращался в жертву. А ведь Анри Борнар сотрудник одной из самых закрытых и секретных структур Франции.

Но додумать до конца эту мысль Фармацевт не успел. Машина Борнара внезапно снова свернула, подъезжая к большому зданию из стекла и бетона, находившемуся неподалеку от отеля «Хилтон». Машина припарковалась недалеко от здания, и Борнар, выйдя из автомобиля, быстро пошел по направлению к этому комплексу. Фармацевт подъехал ближе и прочел вывеску. Затем негромко выругался и усмехнулся. Он должен был сразу понять, куда спешил Борнар. Это было центральное здание Интерпола, находившееся в Лионе. Фармацевт подумал, что здесь нельзя долго находиться. Камеры наружного наблюдения могут обратить внимание на его автомобиль. Он развернулся и поехал в сторону города. Придется подождать, когда Борнар вернется к себе в офис. Он работает в лионском отделении ДСТ. Его перевели сюда четыре года назад. Но ни в руководстве ДСТ, ни в руководстве Интерпола даже не подозревали, что Борнар долгие годы был двойным агентом, работая на российские и французские спецслужбы. В руководстве ДСТ заподозрили неладное, лишь когда пять лет назад провалились сразу два агента. Именно тогда было принято решение перевести Борнара из центрального аппарата в Лион. Борнар вел беспроигрышную игру. Он подставлял агентов обеим сторонам, получая из Москвы деньги, а в Париже — очередные звания и награды. Но игра закончилась четыре года назад. Его перевели в Лион и первое время за ним наблюдали. Он вел спокойную, размеренную жизнь, ничем не выдавая своей прежней двойной игры. И через год служба внутренней безопасности ДСТ прекратила наблюдение за ним. Казалось, все наладилось к лучшему. Но в Москве о предательстве Борнара не забыли. И четыре года спустя в Лионе появился Фармацевт.

МОСКВА. РОССИЯ, 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА

Полковник ФСБ в отставке, работавший ныне в Академии ФСБ, Тимур Караев приехал на знакомую ему квартиру в шестом часу вечера. У него были свои ключи, и поэтому он открыл дверь, входя в квартиру. В гостиной его уже ждали. Там находился другой человек, у которого тоже были свои ключи от этой квартиры. Формально они были знакомы и даже работали в одном учреждении. Ожидавший его в этой квартире генерал Попов являлся заместителем начальника Академии ФСБ. Они пожали друг другу руки. Караев прошел к столу и сел напротив генерала.

— Рассказывайте, — потребовал тот.

— Все нормально, — устало сообщил Караев, — я просидел на оглашении приговора весь день. Думаю, что он так и не сумел понять, кто именно его подставил. Но у следствия было слишком много доказательств его вины. Приговор огласили. Четырнадцать лет.

— Что еще?

— Его супруга явно недовольна. Судя по всему, он ей ничего не сказал.

— Откуда вы знаете? Это ваши личные ощущения или есть конкретные факты?

— Я просто слышал ее разговор с братом, когда она выходила из здания суда. Во время процесса нельзя пользоваться мобильными телефонами, могут выставить из зала, поэтому она позвонила сразу, как только оказалась в коридоре. А я шел за ней следом. И все слышал.

— Дура, — презрительно сказал Попов, — правильно говорят. Курица не птица, женщина не человек. Не могла немного подождать и поговорить с братом, когда сядет в машину.

— Вы так не любите женщин?

— Я их люблю даже слишком сильно. Из-за этого и развелся семь лет назад со своей благоверной. И до сих пор не женат.

— Мне говорили, что вы разведены, — постарался скрыть усмешку Караев.

— Вы тоже, — зло заметил Попов, — и не делайте обобщающих выводов из моей обычной фразы. Эта похотливая дура его и погубила. Когда мужчина в его возрасте заводит себе такую молодую жену, он вольно или невольно начинает заменять свою потенцию дорогими подарками и разными побрякушками.

Караев подумал, что генерал прав лишь отчасти. Все зависит от обстоятельств и отношений конкретных людей. И в каждом случае все может быть иначе. Но не стал возражать.

— Я был уверен, что она достанет телефон, как только выйдет из зала суда, — пояснил Караев, — она слишком нервничала. Полагаю, что наши опасения были не напрасны. У него остались какие-то счета, о которых не знают ни в ФСБ, ни его супруга. И он был растерян этим приговором, понимая, что уже не сможет воспользоваться оставшимися деньгами.

— Что предлагаете?

— Послать к нему нашего человека. Под видом заключенного. Уточнить номера счетов. Потеря последних денег будет для него самым страшным ударом. Он из-за них пошел на предательство, вел такую роскошную жизнь. И он надеется еще вернуться и, возможно, использовать свои деньги. Чтобы вернуться к прежней жизни или попытаться вернуть свою молодую супругу.

— Хорошо. Мы так и сделаем. Вы неплохо поработали, полковник. Завтра суббота, но я прошу вас приехать в Академию. У вас завтра…

— Я помню о своей работе. Я буду точно в десять. Но, честно говоря, чувствую себя не очень хорошо. Впервые в жизни, Андрей Валентинович, я чувствую себя не в своей тарелке. Вы должны меня понять, я всегда был кадровым офицером ФСБ, а до этого КГБ и всегда сражался на «нашей стороне».

— Вы полагаете, что сегодня вы сражаетесь на чужой стороне? — недовольно спросил Попов. — Или вы считаете, что мы все тоже возможные потенциальные предатели интересов своей родины?

— Я так не говорил.

— Но вы так думаете. У меня тоже были похожие чувства. Все правильно, полковник. Мы привыкли работать только на свою страну, и поэтому любая двусмысленная ситуация кажется нам несколько странной. Но не забывайте, что мы и сейчас работаем на свою страну.

— О чем сама страна даже не догадывается.

— Она и не должна догадываться. Мы честно работали и работаем на свою страну. Просто мы несколько иначе понимаем свой долг и положение нашей страны в мире за последние пятнадцать лет. И делаем все, чтобы восстановить авторитет нашей страны в мире и наказать мерзавцев, которые использовали сложившуюся ситуацию в мире в свою пользу.

— Не нужно меня агитировать. Я сознательно пришел к вам. Но это не избавило меня от подсознательного чувства моей вины. Хотя бы с точки зрения обычного уголовного кодекса. Превышение служебных полномочий, несанкционированное приведение приговоров в исполнение, незаконное прослушивание, нарушение банковской тайны, я могу собрать целый букет наших возможных правонарушений.

— И во имя чего? — спросил Попов. — Мы стараемся для личного обогащения, как эти мерзавцы? Или предаем свою страну, своих товарищей, своих коллег? Что криминального мы делаем? Разве вы не знаете, что цель всегда оправдывает средства, во всяком случае, для сотрудников спецслужб, которые никогда не были связаны буквой закона. Не мне вам об этом напоминать, полковник Караев. И не забывайте, что мы собирали материалы на Карташова для передачи их в следственное управление военной прокуратуры только для того, чтобы помочь им разобраться с этим предателем. Что плохо мы сделали? Это, если хотите, наш долг. Что касается приведения несанкционированных приговоров в исполнение, то здесь вы тоже не правы. Мы приводим в исполнение только те приговоры, которые вынесены нашими судами. Советскими и российскими. И это тоже наш долг — находить предателей. Вы ведь понимаете, что в современном мире наши официальные организации не могут действовать так, как работаем мы. И наша неофициальная организация не подставляет свою страну и свои правоохранительные органы под объективы западных контрразведок или ненужное внимание прессы. С точки зрения закона и здравого смысла мы делаем то, чего не могут позволить себе сотрудники официальных учреждений.