Охота на инспектора - Валерий Гусев

Он здорово говорил по-русски, только иногда машинально вставлял английские слова. Папа потом сказал, что мистер Хилтон несколько лет провел у нас по какой-то милицейской учебе и по обмену полицейским опытом.

– Можете называть меня просто Хилтоном, – сказал он, протягивая Алешке руку.

– Меня можете называть просто Алексом, – сказал Алешка и, на всякий случай, добавил: – Сэр.

Мистер Хилтон улыбнулся:

– Ну какой я сэр? Никакого сэра. Простой полицейский инспектор.

Алешка – я даже не ожидал от него такой вежливости – забрал у простого инспектора его зонтик и поставил в угол. Мистер Хилтон проводил свой зонтик каким-то странным взглядом. Будто он опасался, что Алешка ускачет на нем куда-нибудь вдаль. Ну что ж, мы, наверное, тоже кажемся англичанам в чем-то странными. А зонтики в нашем доме не пропадают. Только мамины, которые все время у нее ломаются.

– Вы к нам прямо из Скотленд-Ярда? – деловито и даже как-то небрежно поинтересовался Алешка. – Как там у вас дела?

– Все путем, – выдал мистер Хилтон. Не зря в России обучался. – А у вас там есть знакомые?

– Да… Есть один. Инспектор Лестрейд.

Мистер Хилтон улыбнулся с пониманием и спросил:

– Он вам нравится, Алекс? Больше, чем Шерлок Холмс?

Больше, чем Холмс, Алешке нравятся, пожалуй, только наши родители. Но, тем не менее, он неожиданно ответил:

– Конечно нравится! Рядом с ним каждый самому себе очень умным кажется. Даже доктор Ватсон.

Сообразительный англичанин понял, что с Алешкой нужно быть осторожным. Он так и сказал папе:

– Я заострил уши.

– Не совсем точно, – поправил его папа. – Надо сказать: держу ухо востро.

– Что же мы стоим в прихожей? – спохватилась мама. – Проходите в комнаты, а мне надо борщ посолить. – И она убежала на кухню, постукивая каблуками, в своих джинсах и в новой прическе посолить борщ, поставить цветы в вазу и разложить на блюде «немного грейпа, немного бананэ и немного черри».

Английский инспектор нам понравился – В самом деле никакой не сэр и никакой не лорд. Нормальный мент. Только очень вежливый. Он даже с Алешкой говорил на «вы» и всякий раз вскакивал, когда мама забегала в комнату.

Вскоре мы сели за стол. Стол был довольно приличный, как под Новый год. Мама все очень красиво и вкусно сделала. Даже цветы поставила по самой середке. Букет был довольно огромный, и мы с трудом видели друг друга. Разговаривая, мы выглядывали из-за него, как из-за развесистой разноцветной пальмы.

Алешка, конечно, этим воспользовался. Он сидел рядом с мистером Хилтоном и незаметно, как только мама поставила перед ним полную тарелку ярко-алого борща, бросил в нее противную черную муху. Это у него была такая проверка на человека, на его характер.

Папа и мама, к счастью, ничего не заметили: мама, держа перед собой ложку борща, не отрывала глаз от цветов, а папа в это время наливал что-то в рюмки из красивой ненашенской бутылки.

Но вы не пугайтесь и не возмущайтесь: муха у Алешки пластмассовая, из папиных рыбацких запасов. Папа на эту муху так ни разу никого и не поймал, даже ни одной лягушки. Зато у Алешки улов бывал всегда продуктивным. Особенно когда он подловил тетю Зину. Алешка ее недолюбливает, потому что в далекие школьные годы Зинка влюбилась в нашего будущего папу, а папа влюбился не в нее, а в нашу будущую маму. Зинка ей завидовала и завидует до сих пор. Хотя у нее тоже не такой уж плохой муж. Не крутой, как мамин, но шибко ученый, ботанист, говоря по-английски. Зато дети у Зинки лучше, чем у нас. Очень воспитанные (мух в чужой суп не бросают), отлично учатся сразу в шести школах и совсем не вредные. А мы непослушные и вредные. Время от времени двоечники и хулиганы. И мух в чужой суп иногда подбрасываем…

И вот тетя Зина, когда выловила Алешкину муху, подняла такой шум, будто у нее в тарелке оказался ядовитый паук, который тяпнул ее за вредный язык.

– Чтобы я!.. – начала она визгливо заикаться в мамин адрес. – В твоем доме!.. Хоть крошку хлеба!.. У тебя даже зимой в супе мухи плавают!

– Они там греются, – сказал Алешка.

Но тетя Зина его не услышала. И выпалила:

– И почему твой полковник до сих пор тебя не бросил?

– Потому, Зинк, что он меня любит, – просто ответила мама.

– И мух в супе – тоже, – добавил Алешка. С расчетом на всякий случай. – Он суп без мух не признает.

И Лешка забрал свою муху и сделал вид, что разжевал ее и проглотил.

Этого тетя Зина вообще не выдержала, и они с мамой, как обычно, поссорились навсегда. И очень долго не разговаривали по телефону. До самого вечера.

А вот папин сотрудник, милицейский капитан с детской фамилией Павлик, спокойно выловил муху и переложил ее в Алешкину тарелку со словами:

– Кушай сам, ты такой худенький. – И погладил его по голове.

И они сразу подружились. Правда, не на равных. Алешка к Павлику относится снисходительно, а Павлик его немного побаивается, из-за острого язычка.

Ну а мистер Хилтон, заметив муху в своей тарелке, не моргнув своим английским глазом, подцепил ее на край ложки, взглянул на Алешку, чуть заметно улыбнувшись, и без всяких английских слов отправил муху в рот, прожевал и проглотил, изобразив удовольствие на лице, будто съел высохшую изюминку. И сказал непонятно:

– Хороший тест.

– Тесто? – переспросила мама, оторвав свой взор от цветов и опуская полную ложку в полную тарелку. – Для пирога? Я обычно не беру готовое, делаю сама.

Англичанин кивнул. Лешка показал ему большой палец, и с этого момента они тоже стали совсем друзьями. Только вот эта дружба завела нас с Алешкой в такие криминальные дебри, что мы еле из них выбрались. С риском для жизни и с опасностью для здоровья… Можно и наоборот сказать.

– Я вери гуд полюбил боржч, – сказал мистер Хилтон, – когда жил в России. – И стал с аппетитом наворачивать, не хлюпая и не звякая ложкой по тарелке.

А мы не стали наворачивать. Мы только попробовали по ложке. И нам сразу расхотелось. Нам показалось, что мама сварила не простой «боржч», а флотский – на соленой морской воде.

Но мистер Хилтон, настоящий сухопарый джентльмен из Скотленд-Ярда, изящно и невозмутимо хлебал дико и неожиданно пересоленный борщ. Видимо, по своему воспитанию он не хотел смутить обаятельную хозяйку, жену своего коллеги по борьбе с международной преступностью. А может, он привык именно к такому борщу? Может, он уверен, что русский борщ и должен быть таким по вкусу? Кто знает, чем его кормили, когда он стажировался в России?

Это еще что! Мистер Хилтон очаровательно улыбнулся, осушив тарелку, со вкусом причмокнул и попросил добавки. Мама расцвела. Мало того, что иностранцу понравился ее борщ, так еще и появилась надежда, что не пропадет целая кастрюля на десять персон.

Потом мама позвала меня на кухню – помочь ей разложить по тарелкам жареные котлеты с жареной картошкой и открыть банку с маринованными грибами. Тут прибежал Алешка и злорадно наябедничал:

– Вы тут неизвестно, что делаете, а они там какие-то бредни пьют!

Мама, насыщая грибы резаным луком, его притормозила:

– Бредни вообще-то произносят, а не пьют.

– Несут, – уточнил я. – Бредни несут. А пьют бренди. Это коньяк по-нашему.

– Откуда ты знаешь? – удивилась мама. И тут же забыла о своем удивлении: – Как вы думаете, по сколько котлет им положить?

– По три, – сказал Алешка. – Если хватит.

– И по четыре хватит, – сказала мама. – Ребята, у меня идея! Этот Хилтон, он такой худенький.

– И что? – насторожился Алешка. – Будет жить у нас, и ты его будешь откармливать?

– Ну… – Мама немного растерялась. – Мы его сегодня достаточно откормили. А вот его английские коллеги… Ну, которые остались у папиного министра…

– Министр их позвал, – жестко сказал Алешка, – министр пусть их и откармливает.

– Да нет, Леш, я подумала… Давай нальем им борща и положим в пакет котлеты с картошкой. Хилтон их вечером покормит.

– Борща не надо, – сказал я. – Они к нему непривычные.

– И котлет не надо, – сказал Алешка. – Нам их на неделю хватит.

– Какие вы… – огорчилась мама. – Нечуткие.

– А они там бредни пьют, – напомнил Алешка.

– Понесли! – скомандовала мама. – Пока все бредни не выпили.

Сэр Хилтон очень обрадовался котлетам, а еще больше обрадовался грибам.

– В Англии грибы не водятся, – вздохнул Алешка. – Сэры их не едят.

– Грибы водятся. – Мистер Хилтон тоже вздохнул. – Но их не едят. А мне говорили, что в России можно есть даже ядовитый гриб.

– Можно, – сказал папа, наполняя рюмки «бреднями». – В России можно есть ядовитые грибы, но только один раз.

За столом повисла тишина. Потом до Хилтона дошло, и он рассмеялся, как маленький. Всеми своими зубами. Мне показалось, что их у него вдвое больше, чем положено инспектору Скотленд-Ярда.

За столом царило веселье. Мама радовалась, что ее котлеты бесследно исчезают с тарелок. Мистер Хилтон был все так же воспитан и полон аппетита. А мы с Алешкой все время ждали, что папа и инспектор заговорят о своих интересных делах. Но так и не дождались. Вместо этого сэр Хилтон, поглощая котлеты, стал рассказывать о своем старшем брате, ученом, профессоре, который занимается насекомыми и который сделал открытие о… комарах. Это было, конечно, не так интересно, как, например, о нарастающей международной преступности, но все-таки нам понравилось. Особенно нашей маме, которую все лето донимают на даче эти злобные насекомые. Кровососущие. И даже зимой, кстати, в нашей городской квартире всегда найдется какой-нибудь полудохлый голодный комарик и будет зудеть над ней, выбирая такое местечко для укуса, чтобы оно подольше чесалось. И мама при этом жалуется: