Лирика - Светлана Платицина

«Весна перетекает в лето…»

Весна перетекает в летои вечер в ночь.Заката узенькая лентав сто вёрст длинойлегла на горизонте в травы —в цветок и в лист…И так я рада, Боже правый,что сумрак мглист.Что синим укрывает теменьвдоль тропки снытьи очертания растений,едва видны.Что небо в черноты потёках.Что минул день…Что нас, обнявшихся, в потёмкахне разглядеть.

«Родинка на плече…»

Родинка на плече,в сеточке трещин губы…Ты ведь ещё ничей.Ты – никому не любый.

Помня всем взглядам счёт,лёгким касаньем счастлив,ты ведь ничей ещё…Значит, и мой отчасти.

«Отдав последнее тепло…»

Отдав последнее тепло,закатный луч во мгле утонет…К стогам далёким за селом,где мёдом пахнет жёлтый донник,

придёшь опять ты и, без слов,покорный, нежностью ведомый,уронишь свой горячий лобв мои прохладные ладони.

Был небосвод тяжёл, как каменьи будто ветошь – рван и ветх…В прореху между облакамипятном на землю падал свет:

в ненастном дне случайный остров,где блик и тень лучи роднят.Наверно, оттого так остромной ощущалась серость дня.

И показалось вдруг – похоже,как в час обыденных заботна миг в душе светлеет тожеот мысли, связанной с тобой.

«Ну надо же, какой удачный снимок! …»

«Ну надо же, какой удачный снимок! —найдя в альбоме, похвалить спешат. —Ты тайной здесь полна необъяснимойи так невероятно хороша!»

И, всякий раз, невольно отчего-тоглаза вдруг застилает пелена…Никто не знает, что на этом фотоещё была в тебя я влюблена.

«Ветры северные слабей…»

Ветры северные слабей.Нет пути холодам назад.Голубая эмаль небестак ярка, что слепит глаза.Светом солнечным полон сад,кроны голые – стай грачей.Их охрипшие голосаокликают «ты чья?», «ты чей?».Любопытствуют, не таясь,о тебе, обо мне самой…

Я, как прежде, мой друг, твоя.Ты всё так же – любимый мой.

«Я думала о Вас нехорошо…»

Я думала о Вас нехорошои ничего поделать не умела…А снег густой не утихая шёл,с рассвета сад закрашивая мелом.

И в рамке штор белел окна квадрат,был стёкол лёд подёрнут поволокой…Я не была достаточно мудра,чтоб, наконец, о Вас не думать плохо.

Не бередить в душе открытых ран,обидой сердца бедного не полнить,но просто ждать, когда придёт порао Вас, мой друг, не думать и не помнить.

О тишине

Как ветками ветер царапал по крыше!Но стих и едва шелестит лишь по ней.И хвостик гипюровой шторы колышет,зажатый меж створок в закрытом окне.

А час до того тучей взвешенной пыливорвался внезапно в сады и дворы.И мы, все дела побросав, торопилисьи двери захлопнуть, и окна прикрыть.

Неведомой силы диковинным зверемон бился и выл в облетевших кустахи в щёлку под старой дощатою дверьюпожухлую в сени листву заметал.

Но буря промчалась и в сумерках серыхты молча стоишь, пораженный тому,какая глухая, без края, без мерызвенящая тишь затаилась в дому.

Под дождём

Вот поздние прохожие впотьмахспешат пройти насквозь промокшим сквером.Их ожидают к ужину, наверно,любимые и близкие в домах.

Нас тоже кто-то любит, где-то ждёт…Но мы, как без опеки взрослых дети,на целый день забыв про всё на свете,беспечные, гуляем под дождём.

Пусть он идёт! Пусть сделает он так,чтоб, заплутав, бродили мы по кругуи чтоб невольно головы друг к другусклоняли бы под куполом зонта.

Прости меня

Прости меня. За всё меня прости.За то, что о тебе одном лишь помню.За то, что ночь несла тебе в горстии не была на лунный свет скупою.

За то, что, не спрося, дарила дождь,закаты вышивала шёлком алым.За то, что для тебя туман седойспрядала в нить и свитера вязала.

За то, что я спешила по утрамразжечь рассвет на дальних серых скалахи отсветы небесного костра,раздвинув шторы, в комнату впускала.

Ты прав, моим грехам не счесть числа,моей вине рассудком нет охвата.Прости за всё, в чём прежде я былаиль буду впредь когда-то виновата.

На краю февраля

Сад сквозной неприкаян,полон серостью всклянь…Благодать-то какаяна краю февраля!

Нас уже не обманутпо ночам холода.С неба снежную маннулегче пережидать,

если верить, что скоросад очнётся от сна.в то, что лужи от корокльдистых вскроет весна,

выйдет вдруг из-под спуда,станет в душу глядеть…Ожидание чуда —лучше всяких чудес.

«А снег кружил густыми хлопьями…»

А снег кружил густыми хлопьямии улица кружилась тоже.И ёлки вдоль дороги хлопалиему в зелёные ладоши.

И ветер фонари раскачивал,круги расплескивая жёлтые,и свет лимонный обозначивалдома, в сугробы погружённые.

Струёй колючей и холодноюпо крышам он метался истовои залихватскую мелодиюна трубах на печных насвистывал.

Весеннее таяние

Янтарные, стекая с неба,лучи до блеска окна моют.И драп подтаявшего снегапобит капелью, точно молью.Забрызганы водою талойкрыльца дощатого ступени…И всё, что белым было, сталоземлисто-бурым постепенно.

И сад от снежного холста,и двор от льдистых в лужах плёнок,освобождается, чтоб статьпод солнцем мартовским – зелёным.

«Голоса, толчея, вокзал…»

Голоса, толчея, вокзал,фонарями желтеет ночь…Я хотела тебе сказать,что мне жить без тебя невмочь.

Что весь мир для меня теперьстанет холоден, сер и пуст,я хотела сказать тебе.А сказала лишь: «В добрый путь.»

О потерявшемся вечере

    У этого серого тихого вечера    повадки, точь-в-точь, как у ласковой кошки.    Бока подставляя под наши ладошки,    он смотрит на нас так светло и доверчиво.

    И трётся о ноги, и мордочкой тычется,    а мы ему мягкую шёрстку ерошим.…А пусть он у нас поживёт, мой хороший,    покуда хозяин его не отыщется?

Сходит снег

Прошлогодний лист полуистлевший,влажный камень, жухлая трава.

Конец ознакомительного фрагмента.