Бесплатное порно - Георгий Злобо

Кийко натянул на рогатину свой китель и запустил на верёвке в небо на манер летучего змея.

Кукушкин выстрелил в «змея», но пока перезаряжал, Кийко выскочил с рогатиной из кустов, опрокинул его ударом в горло и с хрустом придушил.

Умирая, каким-то судорожным движением Кукушкин умудрился-таки произвести выстрел, который поставил жирную красную точку в жизни обоих.

— Да-а… — произнёс Коля, переключая программу, — а ты б так смог?

Младший брат Гена, задумчиво теребивший эрегированный член, вскрикнул и эякулировал на лицо прислонённой к платяному шкафу деревянной куклы.

Сердитый вальс

В тот вечер полковник Ермоленко давал бал.

Все более или менее знатные пары города были приглашены.

Представление состоялось в загородном имении судьи Горчидзе, представлявшем собой вытянутый на манер огурца холм площадью 66х6, на котором покоилось три грибовидных постройки, стены 1-ой из которых выкрашены были в белый, 2-ой — в синий, а 3-ей, соответственно, в красный цвет, являя, таким образом, триколор РФ.

В белом доме танцевали хип-хоп, в синем — фламенко, ну а в красном — жесткий death thrash.

Один из вальсов выдался особенно сердитым.

Выступали группы «Раскалённое сопло» и «Сердце хуй-лю-хю».

Ударник «Раскалённого сопла» метнул в зал боевую гранату, и началась перестрелка. В суматохе несколько людей (в основном, женщин) просто сбили с ног и задавили насмерть.

Вот до чего доводит тяжёлый рок.

Нетерпеливый инструктор

Сергей работал инструктором вождения, причём, специализировался на женщинах. Несмотря на плотный график, успевал близко сойтись со многими, а на одной едва не женился, если бы не состоял уже в браке. Супругу его звали Натальей, но также известна она была под прозвищем Кудрявая Рыба.

Жену Сергей уже не любил, но потерять до смерти боялся: привязался как к матери. Ебались они уже редко.

И вот как-то раз Наталья предложила:

— Приводи сюда свою любовницу — кого ты там сейчас жаришь — устроим групповой секс под Шостаковича.

— Не ожидал я, что ты такая развратная, Таська… но, признаюсь, такая идея не раз посещала меня! — нахмурился, почёсываясь, инструктор.

Он позвонил ненасытно-похотливой 35-летней Марине, секс с которой последнее время стал перерастать в нечто более сильное, чем способны контролировать двое.

Договорились на следующий вечер.

Супруги подъехали на 9 минут раньше.

Инструктор разминал резиновым стеком простату, супруга курила.

Прошло ещё полчаса, а Марины всё не было.

— Ну, где твоя блядь? Продинамила? — беззлобно осведомилась кудрявая, откидываясь на спинку кресла.

— Не смей так говорить о ней: это кристальной чистоты человек! — возмутился инструктор: он весь был как на иголках, так и ёрзал, словно сидение под ним докрасна раскалилось.

— Ждём ещё пять минут и сваливаем, — вынесла вердикт Наталья.

— Нет, нет, я так не могу больше, не мо-гу!! — замахав руками, инструктор выскочил из автомобиля и угодил под проезжавший мимо на большой скорости «МАЗ».

Его прибило как муху.

Примчавшаяся более чем с 40-минутным опозданием Марина застала уже сцену загрузки упакованного в полиэтиленовый мешок тела.

Мужчины, будьте терпеливы.

А вы, женщины, старайтесь не сильно задерживаться.

Не расслабляйтесь

— Расслабился жиртрест, а теорему кто учить будет? — Ирка толкнула младшего брата, вырывая у него из рук деревянную куклу, нос которой был в говне, а голова в сперме.

— Не смей трогать его! — окрысился Гена, хватаясь за молоток.

Тотчас они сцепились, причём Ирина, ловко подставляя под удары стального клюва куклу, норовила ответным пинком поразить наступающего брата в пах.

Случайно Гена задел молотком стекло буфета и оно с оглушительным шуршаньем обвалилось.

Ирина бросила куклу и заикала восторженно:

— Ну всё, папаня прибьёт тебя за стекло к-к-к-к-к…

В отчаянии Гена принялся запихивать осколки стекла себе в рот: гнев отца бывал страшен.

Но расчёт мальчика не оправдался. Увидев торчавший из языка сына острый осколок, Отец поначалу и вправду разжалобился, но, заметив на деревянном человеке следы спермы и причинённые молотком повреждения, был охвачен столь бурным приступом ярости, что, не помня себя, схватил висевший в углу бильярдный кий и серией свирепых ударов разбил черепа Геннадию, Ирине и спавшему пьяным сном Николаю.

Проклятье

Нырять в свои глубины нелегко.Выныривать — тем более опасно.Но, каждый день, в сиянии огоньковЯ принимаю горькое лекарство,Не в силах воспротивиться Проклятью,Что наложил на человечий родЩербатый демон, каркая с распятья:— Блядюги! Суки! Я ебал вас в рот!

Пантелеймон поклонился и сел на стул.

Вокруг зааплодировали.

— Неплохие стихи, Понтус, — прокуренным фальцетом пролаял Желудочек.

— Вы, наверное, передрали их у кого-нибудь, — плотоядно ощерилась Катя Финишная.

— Нет-нет, я сам, всё сам, даю слово! — с неожиданной прытью автор вскочил, лицо его налилось кровью.

Вокруг возбужденно переминались с ноги на ногу…

Ростом с жучка

— Поклянись мне в верности, Мальвина! — сказал странным голосом Отец, держа деревянную куклу на вытянутой руке за шкирку.

— Ну вот ещё, — блудливо фыркнула Клавдия Петровна, почёсывая пятку, — с какого это перепугу, интересно?

— Потому что иначе я убью тебя, а потом себя! — дёргал в такт слогам куклу Отец.

— А ты не узнаешь! — она уставилась в него одним из своих эрекционных взглядов и расхохоталась, извиваясь змеёй на матрасе. — И потом, — она глянула с невинным бесстыдством, — как же ты хочешь, чтобы я не изменяла тебе, если хуйчишко у тебя невеликий? А, Буратино?

— Как невелик?

— А так… ростом с жучка хуйчишко твой, вот оно как! — гаркнула с взвизгом Клавдия Петровна и залилась в припадке истерического смеха.

— Ах, ростом с жучка, говоришь?.. — Отец отложил Буратино, — ну хорошо, сейчас я тебе покажу жучка, — проворно ухватил он обломок кия, которым несколько дней назад забил насмерть детей. — На! На! На! На! — выдыхал он, продолжая обрушивать удары, хотя Клавдия Петровна давно обмякла и не шевелилась.

Букварь для девственниц

Тут вот что молва говорит.

В каком-то там году — ну, ещё при советской власти, — в одном секретном НИИ изобрели букварь для девственниц.

Это был такой кирпич и колокол: примерно так он выглядел, этот букварь. Кирпич плашмя — и колокольчик сверху. Девственница садилась на кирпич, и колокольчик звонил, обучая пизду Женской Грамоте.

Это очень ценилось в народе.

Буквари шли нарасхват, и достать их можно было только по большому блату и далеко не во всех регионах Союза.

В Москве были, разумеется. Как же в столице — и без букваря?

А потом появился маньяк, который стал минировать буквари. Он кирпич делал из тола, а в колокольчик закладывал детонатор. Таким образом, когда девица садилась за урок, её затейливо разрывало на части.

Из-за этого буквари вскоре запретили, а за распространения букварей стали преследовать.

А я до сих пор читаю мамин букварь, и мне всё по хую.

Сумасшествие

Сумасшествие — это не то, что вы думаете.

Это не когда дурка и глюк, настоящее сумасшествие, нет.

Настоящее сумасшествие длится каждое мгновенье нашей жизни. Мы — запрограммированные клоуны, имитирующие население противника на ядерном полигоне. Мы живы лишь по недоразумению, и по всему выходит, что весьма полезно было бы недоразумение это исправить.

Но не нужно о нас заботиться, нет: мы всё сделаем сами.

Кто быстрее, кто медленнее — все мы убьём себя во имя торжества законов Вселенной.

Ибо иное — противоестественно.

В законе — лишь сумасшествие.

Не потому ли и я — марионетка червивая, ничтожество, baby on board — а всё же верю в счастливый случай, и предпочитаю аборт?

Расконсервируйтесь

«Расконсервируйтесь, люди! Вы чего, охуели?»

С таким лозунгом предложил коллективу шахтёрского стройотряда Валерий Бизяев выйти на митинг у здания городской Думы.

Но студенты послали его на хуй.

— Сам ты охуел! — кричала Марина Проскурина, швыряя в Валеру стоптанной босоножкой.

— А вот этого не хочешь? — звонко шлёпала себя ладошкой по пизде Анастасия Квынчалова, а Михаил Барабанов вторил ей, щёлкая презервативом.

— Вы тоже как консервы… — разочарованный Валерий понюхал плодово-ягодное, — я предлагаю вам реальный драйв, а вы… упёрлись в свой жалкий разум, и сидите тут, посмеиваетесь… Революция грянет — и всех вас к хуям сметёт — учтите это. Ты, Степан, смеёшься, а когда гадова обезьяна кровушки твоей напьётся, посмотрю я, как ты посмеёшься…