Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Боюсь, — раздался голос Зудня, — одно другого стоит, и еще неизвестно, что лучше: вернуться назад (если, конечно, найдем дорогу) и стать начинкой пирога на потребу великанам или плутать в утробе этого холма, в котором, готов поспорить, полно драконов, бездонных провалов, воды и… о-о-о! Что такое? Берегитесь! Я…

Все произошло в мгновение ока — страшный крик, шуршание, пыль, стук и скрип камней. Джил скользила, скользила неудержимо, все быстрее и быстрее под уклон, который становился все круче и круче. Это был не просто склон, это была осыпь. На осыпи невозможно устоять: камушки под ногами катятся, валят на спину и несут вниз. Однако Джил и не пыталась встать. Она скользила на спине, и чем дальше, тем больше камней и земли увлекала за собой, так что целая лавина катилась с грохотом, в облаке пыли, вниз и вниз. Оттуда слышались проклятия, и Джил поняла, что многие камни, обогнав ее, попадают в Юстейса и Зудня. Скорость стала бешеной; Джил была уверена, что разобьется насмерть.

И все-таки она не разбилась. Синяки болели, что-то влажное, липкое сочилось по лицу — наверное, кровь. А земля, камушки и камни почти погребли девочку под собой, встать она не могла. Тьма — хоть глаз коли. И ни звука. Это была самая страшная минута в ее жизни. А что, если она осталась одна?.. А что, если остальные… Потом кто-то зашевелился рядом. Стали переговариваться слабыми голосами, и выяснилось, что все они живы и даже кости целы.

— Нам отсюда уже не выбраться, — произнес Бяка.

— А вы заметили, насколько здесь теплее? — спросил лягва. — Это значит, что мы провалились очень глубоко. Боюсь, не меньше, чем на милю.

Помолчали. Потом мокроступ добавил:

— Боюсь, мой огневой прибор потерялся.

Помолчали еще. Потом Джил сказала:

— Ужасно пить хочется…

Никаких предложений не последовало. Потому что предлагать было нечего. Потому что им было яснее ясного: тут уж ничего не попишешь. И поняв это, они даже не очень испугались — слишком уж устали.

Прошло немало времени, и вдруг неизвестно откуда раздался странный, очень странный голос. Впрочем, они сразу сообразили, что этот голос, тусклый, темный, почти черный (надеюсь, вам понятно, что я имею в виду), не может принадлежать тому единственному в мире, кого каждый из них втайне надеялся услышать, — это был не голос Эслана.

Голос спросил:

— Зачем вы здесь, обитатели Верхнего Мира?

Глава 10

Без солнца

— Кто тут? — хором воскликнули наши герои.

— Я — Хранитель Границ Подземья, и со мной сотня вооруженных подземцев, — последовал ответ. — Отвечайте без промедления, кто вы такие и зачем явились в Глубинное Королевство?

— Боюсь, что случайно; мы сюда просто упали, — честно признался Зудень.

— Многие сюда упадают, да немногие поднимаются вспять, в мир под солнцем, — сказал голос. — Вам придется последовать за мной — к королеве Подземья.

— А зачем мы ей? — осторожно спросил Юстейс.

— Это мне неведомо, — отвечал голос. — Ее воля не подлежит обсуждению, но единственно — исполнению.

Едва отзвучали эти слова, как раздался негромкий хлопок, будто что-то лопнуло, и по всему подземелью разлилось серовато-голубое сияние. Сразу стало ясно, что голос не хвастался, говоря о вооруженной сотне. Джил, прищурив глаза от света, разглядела плотную толпу существ — от совсем маленьких, ростом с гнома, до огромных, много больших человека. У каждого в руке трезубец, все необыкновенно бледные и стоят неподвижно, как статуи. И к тому же все такие разные: одни хвостатые, другие бородатые, третьи — с лицами гладкими, как тыквы; у иного нос длинный и мягкий, вроде хобота, у другого — длинный и острый, а у некоторых во лбу торчит рог. Лишь одним они были похожи друг на друга — вся сотня: их лица были печальны, так печальны, что дальше некуда. Так печальны, что Джил, взглянув на них, почти перестала бояться. Ей даже захотелось их утешить.

— Отлично! — воскликнул мокроступ, потирая руки. — Боюсь, что именно этого мне и не хватало. Уж ежели такая компания не научит меня уму-разуму, тогда не знаю, что будет. Поглядите-ка на того парня с моржовыми усами!.. А вон тот…

— Встать! — приказал Хранитель Границ.

Пришлось подчиниться. С трудом поднявшись, взялись за руки. В такие моменты всегда хочется почувствовать руку друга. Подземцы окружили их, бесшумно ступая босыми ногами, на которых редко можно было насчитать десять пальцев, чаще — двенадцать, а то и вовсе ни одного.

— Марш! — скомандовал Хранитель, и они двинулись.

Холодный свет исходил от большого шара на длинном шесте, который нес рослый подземец во главе процессии. В этом унылом свете можно было разглядеть пещеру, полого уходящую вниз, стены и свод, все в каменных наростах и складках самых причудливых форм, темные провалы. Для Джил это было самое худшее — она боялась темноты и подземелий. А пещера чем дальше, тем становилась все уже и ниже, а потом тот, что шел впереди с фонарем, отступил в сторону, остальные же один за другим (некоторые чуть не ползком) полезли в узкий лаз. Это оказалось выше сил девочки.

— Нет, нет, нет, я не могу! Не могу! Я не полезу… — Джил задыхалась от ужаса.

В ответ подземцы угрожающе опустили трезубцы.

— Не бойся, Поул, — сказал Зудень. — Ежели такие дылды полезли туда, стало быть, там, дальше, станет попросторнее — ничего другого и ждать нечего. А еще, знаешь, под землей не так уж плохо, по крайней мере, под дождем не вымокнем…

— Да как ты не понимаешь? Не могу я, — рыдала Джил.

— Эй, Поул, вспомни, каково было мне на утесе, — сказал Бяка. — Лезь первым, Зудень, а я полезу за ней.

И Правильно, — сказал мокроступ, вставая на четвереньки. — Держись, Поул, за мои пятки, а Бяка пусть держится за твои. Так будет удобно.

— Ничего себе удобно! — всхлипнула Джил, но все-таки стала на колени, и они поползли.

Ну и гадкая то была нора. Цолзти пришлось, уткнувшись носом в землю, и длилось это, как показалось Джил, не менее получаса (а на самом деле, наверное, минут пять). Было жарко и нечем дышать. Наконец впереди показался тусклый свет, лаз расширился, и они, вспотевшие, грязные, дрожащие, выбрались в пещеру столь обширную, будто это была вовсе не пещера.

В ней разливалось бледное, дремотное мерцание, так что диковинный фонарь здесь уже не понадобился. Под ногами расстилался мягкий ковер мха, из которого местами вздымались вверх необыкновенные растения, высотой и ветвистостью похожие на деревья, но губчатые, как грибы. Стояли они просторно — как в парке. Именно от них и от мха исходил, казалось, зеленовато-серый свет, не достигавший, однако, пещерного свода — либо свет был слишком слаб, либо свод слишком высок. Процессия двинулась дальше по тихому, сонному подземелью, в котором грусть была разлита, подобно негромкой музыке.