Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1944–1945 - Вера Павловна Фролова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Товарищ капитан, – негромко окликнул бреющегося усатый посыльный. – Вот тут девушка пришла… Хочет помочь нам убраться.
– О-о, какая к нам гостья пожаловала! – с притворным удивлением воскликнул капитан, выглянув в прихожую и вытирая лицо полотенцем. – Сейчас, извините… Айн момент. – Он скрылся на мгновение, затем появился снова, застегивая на ходу китель с десятком тускло блестевших в полутьме орденов и медалей. – Та-ак… Ну и кто же вы будете, наша милая гостья, – словачка, румынка, югославка, может, гордая полячка? – В его глазах мелькали искорки веселого изумления. Наверное, подумалось мне, любителя ранних застолий слегка удивил (как, впрочем, многих удивляет) мой необычный наряд – слежавшееся, в бурых пятнах огромное кожаное пальто.
– Ваша гостья – русская, – коротко представилась я и обернулась к молчаливо стоящему позади провожатому. – Пожалуйста, подскажите, что я должна в первую очередь сделать? С чего начать уборку?
– В первую очередь? – От моего внимания не укрылся растерянный взгляд, брошенный усачом на своего молодого командира. – Ну… Ну, вытряхните, пожалуй, для начала хотя бы этот половичок. – Он показал глазами на свернутый возле порога небольшой коврик.
Минут десять, а может, и больше, я, стоя возле ограды палисадника, добросовестно трясла и выколачивала коврик, в котором, кстати, совсем не было пыли и который, как я догадалась, еще раньше был выколочен расторопным служакой. Потом еще столько же переминалась с ноги на ногу в бездействии, разглядывая безлюдную, словно вымершую окрестность. Я понимала всю комичность положения, в котором оказались и бравый капитан, и его помощник, и я. Но больше всего, конечно, капитан и усатый сводник. Последний, желая угодить своему молодому патрону, привел для него девчонку. Ожидалось веселое застолье и вообще весьма приятное времяпрепровождение. А эта дура – и где только откопал такую! – всерьез приняла выдуманный для нее предлог и вот уже больше четверти часа без остановки колошматит об забор уже давно выбитый половик… Все это выглядело настолько забавным, что я, забыв о недавних опасениях, даже немножко похохотала в душе. Однако веселиться мне пришлось недолго.
– Ну, что ты тут торчишь? Почему не идешь в дом? – Голос усача был сердитым.
– Я выполнила, что вы велели, а теперь жду, когда ваш начальник позавтракает… Он ведь собрался завтракать, верно? Просто не хочу мешать ему.
– Не валяй дурочку… Поднимайся сюда, – хмуро велел мне вестовой и добавил, опять перейдя на «вы»: – Капитан ждет вас. Он вовсе не собирается завтракать в одиночестве…
– Ну, где же вы запропастились? – Капитан выглядел несколько смущенным. Он весь сиял улыбками и благоухал одеколоном. – Мы тут уже заждались вас… Давайте вместе позавтракаем. Раздевайтесь… Позвольте, я помогу… Садитесь, пожалуйста. Вот так… Ну, давайте знакомиться… Как вас зовут? – Его рука потянулась к бутылкам. – Пожалуй, мы выпьем с вами для начала – есть водка, коньяк, ликер…
– Меня зовут Вера, – сообщила я и решительно отодвинула в сторону изящную, переливающуюся всеми цветами радуги рюмку. – Извините. Я не пью.
– Вот как? – Капитан разочарованно смотрел на меня. – А если совсем-совсем немножко? По граммульке? Вот тут – трофейный шоколадный ликер…
– Нет. Понимаете, я совсем не пью. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Как говорят – душа не принимает.
– Ну, раз душа… Делать нечего. Тогда и я тоже не буду. Петр Андреевич, убери, пожалуйста, эти бутылки. – Теперь во взгляде капитана гнездились неприкрытая досада, откровенная скука. – А покушать-то вы со мной, надеюсь, не откажетесь?
– Покушать не откажусь… Спасибо.
Некоторое время мы молча, не глядя друг на друга, деликатно жевали уже остывшую, черствую, к тому же сильно пересоленную яичницу с беконом, церемонно, по чуть-чуть, накладывали из банок в тарелки мясную тушенку, какие-то консервированные овощи. Затем капитан возобновил разговор:
– Откуда вы? Я имею в виду – откуда из Союза? – спросил он, откинувшись на стуле.
– Из Ленинграда.
– Из Ленинграда?! О-о!.. Подумать только – моя землячка нашлась!! И где? Здесь, в далекой, чужой Германии!! Ну, знаете, – и вправду говорят – мир тесен! – Капитана словно бы подменили – недавней досады как не бывало. Он смотрел на меня сияющими глазами. – Значит, вы – ленинградка?! Я ведь тоже из тех краев. Правда, не в самом городе живу, а в пригороде – в Лигово. Может быть, слышали такое название?
– Конечно слышала! Урицк… Лигово… Сосновая Поляна… А я – из Стрельны – это же совсем-совсем рядом. Рукой подать! Надо же, какое совпадение! – Я тоже была готова подпрыгнуть от восторга, страшно обрадовалась неожиданному открытию. Все мои недавние тревоги и опасения враз и бесследно улетучились. Появилась твердая уверенность, что «земеля» ничего не может сделать плохого «земеле». Капитан словно бы угадал, о чем я думаю. Внезапно его рука опустилась на мои пальцы.
– Послушайте, не бойтесь вы меня. И… и простите, пожалуйста, за этот глупый спектакль. У меня в мыслях не было и нет ничего дурного по отношению к вам. Просто захотелось немножко отвлечься от всех своих до чертиков надоевших дел и посидеть часок-другой в компании со свежим человеком, естественно, с девушкой… Просто по-человечески поговорить.
И конечно же, я сразу простила очень симпатичного с этого момента капитана и, когда он во второй раз снова нерешительно предложил выпить за неожиданную встречу и знакомство двух ленинградцев на чужой земле, не стала отказываться и выпила вместе с ним (правда, совсем немножко) чудесного трофейного шоколадного ликера. А потом мы очень мило беседовали. Удивительное дело – я чувствовала себя с этим совершенно незнакомым мне человеком необычайно легко и свободно и даже могла без привычных робости и смущения отвечать шуткой на шутку, что, кстати, очень редко случается со мной. Лишь с одним парнем, к тому же – нерусским, англичанином, который теперь далеко и с которым мы, наверное, никогда уже больше не увидимся, чувствовала я себя вот так же легко, непринужденно и раскованно.
Александр, Саша – так зовут капитана – с искренним интересом расспрашивал меня о нашей жизни в поместье, об отношении к нам, «восточникам», – «хозяев» и немцев вообще, а также о германских порядках, обычаях и традициях. И скорей всего, именно его искренность, участие и заинтересованность и помогли мне преодолеть почти постоянную при встречах с незнакомыми людьми идиотскую скованность и даже
