"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

У него, как сказала Марта, был племянник, Петр, мальчик десяти лет.

- Вашим сыновьям восемь, - задумчиво проговорила она, - Коля родился первым, он был семь фунтов весом, а Саша через четверть часа, он весил шесть. Коля похож на вашу жену, а Саша на вас.

Федор понял, что бывшая жена рассказала Марте очень многое. У невестки был хороший русский язык, с легким, нежным акцентом.

- Но это все мое жалованье, - попытался сказать Федор, - на что нам жить...

- Меня это меньше всего интересует, - оборвала его невестка, порывшись в счетах, - умерите свои аппетиты, и не будете пить бордо по двадцать талеров за бутылку. В России есть крымские вина. Они дешевле, - женщина, издевательски, улыбалась: «Если вы будете запаздывать с платежами, ваше обязательство о работе сразу окажется там, где им очень заинтересуются, Федор Петрович».

Она поиграла пистолетом и требовательно заметила:

- Я жду. Кладите на стол все расписки, что вы получили в Баден-Бадене, Федор Петрович. Я уверена, что вы кому-то ссужали деньги. Мы платим ваши долги, - Марта почесала дулом висок, - и нам хотелось бы получить кое-что обратно. Хотя бы немного, - рассмеялась она, глядя на бумаги, что Федор достал из портмоне.

- Хорошо, - он сжал зубы: «Хорошо, я все сделаю. Но я занимаюсь внутренними делами, революционерами, радикалами...»

- Это вы обсудите с нашим родственником, - Марта поднялась, забирая расписки. Невестка подвинула ему футляр: «Продадите ожерелье. Вам хватит денег добраться до Санкт-Петербурга, дорогой зять».

- А вы? Вы там были, в Санкт-Петербурге? - внезапно спросил Федор.

Женщина ничего не ответила и холодно добавила:

- Мы вам не советуем, Федор Петрович, приближаться к вашей в скором времени бывшей жене, леди Юджинии Кроу. Если вы хотя бы появитесь рядом с ней, ваше обязательство отправится туда, где будут его рады прочесть. Всего хорошего, - невестка позвала: «Джон!»

- Я его видел, - понял Федор, - много раз. Он официант, он приносил вино...

Невысокий, светловолосый мужчина поставил перед ним шкатулку и достал из кармана фрака пистолет.

- Здравствуйте, господин Воронцов-Вельяминов, - вежливо сказал он, по-немецки, - меня вы можете называть Джон. Я тоже, - герцог усмехнулся, - ваш родственник. Вы мне какое-то письмо посылали, якобы леди Юджиния Кроу убила моего отца...

Федор вспомнил разнесенный обухом топора череп, брызги крови на стенах камеры:

- Экзетер. Нельзя ему признаваться, ни в коем случае. Он меня пристрелит, - Федор поднял голову и заставил себя посмотреть в лицо герцогу. Невестки в комнате не было, она выскользнула за дверь. Глаза у Джона были пристальные, светло-голубые.

- Одно лицо с отцом, - Федор откашлялся: «Мне очень жаль. Ваш отец..., это был несчастный случай. Он поскользнулся на лестнице, в тюрьме..., Поймите, - заторопился Федор, - мы не могли его не арестовать. Он приехал в Россию с чужими документами, подозревался в шпионаже...».

- Не пытать же мне его, - вздохнул Джон: «Ах, папа, папа..., Каким бы ты ни был, все равно, ты был мой отец».

- Ладно, - сухо сказал герцог.

- Пишите обязательство, господин Воронцов-Вельяминов, я буду диктовать. Я оставлю здесь шкатулку и уйду, - он кивнул на террасу, - а вы меня вызовете, через портье, для уборки номера. Я за вами прослежу, - Джон подал ему фаберовскую ручку, - сдадите комнаты, и мы поедем в Карлсруэ, дорогой кузен. Там и распрощаемся.

Он подождал, пока кузен поставит свою подпись, и забрал бумагу. Не успел Федор опомниться, как герцог от души хлестнул его по лицу. Из разбитого носа закапала кровь. Джон, презрительно заметил:

- Это лично от меня, господин Воронцов-Вельяминов. Мужчина, джентльмен, никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволит себе поднять руку на женщину. Впрочем, в отличие от вашего брата, -Джон смерил его оценивающим взглядом, - вы не джентльмен. Скоро увидимся, - он вышел на террасу. Федор, откинув крышку шкатулки, увидел аккуратные пачки облигаций. Он вытер кровь с лица и заплакал, уронив голову на стол.

Марта попросила князя Карла отвезти ее на обед в привокзальный ресторан. Мадам Гаспар любила смотреть на отходящие поезда. Они сидели у открытого на перрон окна. Принципал усмехнулся:

- Смотрите, мадам Гаспар, герр Беккер уезжает. Не знаю, откуда он взял деньги..., - князь развел руками, - однако он все нам вернул, в облигациях Лионского Кредита, сегодня днем.

Джон, в неприметном, сером костюме, зашел вслед за Федором Петровичем, в отделение вагона второго класса. Они устроились у окна. Нос у зятя распух и покраснел, он был с одним скромным саквояжем.

- Скатертью дорога, - мысленно пожелала ему Марта. Женщина скрыла зевок: «Он очень скучный человек, ваше высочество, не стоит о нем вспоминать. Закажите еще шампанского».

Джон, по возвращении из Карлсруэ, хотел забрать у Тургенева письма, от семьи. Марта, идя к пансиону Достоевского, ласково подумала:

- Петенька напишет, как у него в школе дела. Хорошо, должно быть. Он отменно с людьми сходится, как и я. И Грегори рядом, поможет. Надо будет в Россию съездить. Пусть Петенька с кузенами познакомится.

Марта решила пробыть в Англии до Пасхи, а потом ненадолго вернуться в Америку. У нее имелся на примете маленький городок на берегу озера Эри. Он вырос из деревни, где когда-то стояла усадьба капитанов Кроу.

- Сниму домик, - решила Марта, - вдова и вдова. Хороший воздух, сосны..., Поживу с девочкой до осени и в Англию приедем.

Она еще не решила, как назвать ребенка. Марта все равно, почему-то была уверена, что это девочка.

Достоевский сидел на деревянной скамье в маленьком саду пансиона, склонившись над тетрадью, что-то перечеркивая и записывая заново. Марта незаметно забрала пустую чашку и набитую окурками пепельницу. Достоевский даже не пошевелился. Хозяйка узнала ее и всплеснула руками: «Сейчас свежего кофе заварю, мадам, и булочек принесу».

Марта присела рядом с Достоевским: «Федор Михайлович!»

- А? Что? - очнулся он и покраснел:

- Марфа Федоровна, простите..., - он, было, начал подниматься. Марта поймала его за полу старого пиджака и усадила обратно. Лицо у Достоевского было бледное, под глазами залегли темные круги:

- То везет, то не везет, Марфа Федоровна, - он чиркнул спичкой, - а писать все равно надо, романа ждут...

- Я вам принесла кое-что, - Марта передала ему конверт с расписками и указала на чистую пепельницу: «Сожгите это, Федор Михайлович».

- Откуда..., - начал Достоевский, но Марта отмахнулась: «Неважно». Бумага вспыхнула веселым, ярким пламенем. Марта подождала, пока она догорит: «Федор Михайлович, я хочу вам помочь».

На аллее Лихтенталер было шумно. Катились экипажи, отдыхающие возвращались с прогулок, в парке играла музыка. Вокруг газовых фонарей вились мотыльки. Он остановился и вскинул голову. На прозрачном, вечернем небе, над холмами, видневшимися на горизонте, всходила крупная, бледная луна. Звезды светили слабо, еле видно. К вечеру похолодало. Он пожалел, что не надел пальто. На его потрепанный костюм смотрели искоса, а пальто было новым, купленным в Париже.

Достоевский все смотрел на небо. Он, отчего-то, вспомнил ночную дорогу из Семипалатинска на восток, огромный, блистающий Млечный Путь и ее тихий голос:

- Каждая лодка на море, будто звезда в небе. Они идут своим курсом, повинуясь воле человека, а нам, оставшимся на берегу, суждено только следить за ними.

- Только следить, - Достоевский проводил взглядом ландо с нарядными дамами и засунул руки в карманы пиджака. Пальцы были испачканы чернилами. Он писал, не отрываясь. Он видел темные, узкие лестницы трущоб вокруг Сенного рынка, зеленое сукно игорного стола.

- Рулетенбург, - шептал он, - так его назову.

Он удерживал себя, и не ходил в казино, да у него и денег не было. Тысячу талеров от Федора Петровича, Достоевский проиграл. Пальцы тряслись, сжимая перо. Он много курил, и пил скверный кофе от хозяйки. Перед ним вставали прозрачные, зеленые глаза Марфы Федоровны. Это она запретила ему играть. В саду, она коротко сказала: «Забудьте об этих расписках, Федор Михайлович. Их не существовало». Он кивнул и на следующий день справился в гостинице. Герр Беккер уехал.