"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Она выпорхнула на гранитные ступени и ахнула:

- Милый Отто! Я вас целый день не видела, и успела соскучиться, - Марта подала ему маленькую руку. Женщина вдохнула запах сандала, что шел от его темного смокинга. В петлице у него красовалась кремовая роза. Лицо было спокойным, отдохнувшим. Он наклонился и шепнул ей на ухо:

- Надеюсь, что ты выспалась, любовь моя. Завтра мы весь день проведем вместе, обещаю. Спасибо тебе, спасибо…, - Марта почувствовала прикосновение его губ к своим пальцам и едва не вздрогнула.

- Надо Федору Михайловичу помочь, обязательно, - она смотрела на огни газовых фонарей в парке, на темные кроны деревьев, - выиграть для него деньги. Пусть с долгами расплатится. Федор Петрович отдаст мне его расписки.

Марта была уверена, что зять, как она со вздохом называла Воронцова-Вельяминова, одалживал Достоевскому средства для рулетки. Она решила показать Федору Михайловичу приказ из Третьего Отделения об ее аресте:

- Пусть знает, - Марта ощутила, как ее обнимают за талию, - и пусть другим расскажет, что такое Федор Петрович.

По дороге в казино Воронцов-Вельяминов тихо сказал ей:

- Я всегда, всегда буду помнить вчерашнюю ночь, моя любовь. Было сладко, как в раю…, - Марта увидела, как глаза зятя подернулись дымкой. Женщина опять погладила его запястье: «Помните, Отто, я жду от вас миллиона».

- Не разубеждать же его, - мрачно подумала Марта, принимая от зятя букет роз: «Потом я ему скажу правду, разумеется».

Она повела Воронцова-Вельяминова за рулетку, стоявшую слева:

- Это мне велела бабушка, Отто, - ласково сказала Марта, усаживаясь за стол, - я опять видела ее во сне, милый мой. Ставьте на цифру двадцать один. Я уверена, что сегодня удачный день.

Ему опять везло. Князь Карл, бросив жевать сигару, вытирая шелковым платком лысину, уставился на игорный стол. Генерал фон Корн не обращал внимания на монокль, раскачивающийся у него на черном, шелковом шнурке. Гольдберг барабанил толстыми пальцами по зеленому сукну.

В игорном зале висел табачный дым. Марта заставляла себя сидеть прямо. Она держала руку Федора Петровича, под столом, и видела бесстрастное лицо Джона. Герцог приносил все новые бутылки вина. За рулеткой, где они играли последние три дня, Марта заметила русую, немного поседевшую голову Достоевского.

- Надеюсь, что ему повезет, - попросила Марта. Она покосилась на фишки, лежавшие перед Федором Петровичем.

- Восемьсот тысяч, - поняла она, - Господи, останови его, пожалуйста. За обычной рулеткой сидим, а все равно он выигрывает.

- Скажите мне число, Полина, - он незаметно погладил ее острое, укрытое шелком колено, - я сейчас пойду ва-банк. Скажите число…, - его рука поползла дальше. Марта, спокойно отозвалась: «Двадцать два, милый Отто. Черное».

- Петрашевцев казнили двадцать второго декабря, - вспомнил Федор и подвинул фишки крупье. «Ставлю на все, - он держал руку на колене мадам Гаспар, - сейчас у меня будет полтора миллиона талеров».

Завертелся волчок, крупье закричал: «Rien ne va plus!». Шарик запрыгал по кругу, минуя выписанные золотом числа, красное и черное, а потом он остановился. Это был цвет ее глаз. Федор повернулся и увидел их пристальный, прозрачный, безжалостный взгляд.

- Зеленые, - успел подумать Воронцов-Вельяминов, - какие они зеленые.

- Зеро! - крупье подгреб все фишки к себе: «Делайте ваши ставки, господа!». Мадам Гаспар поднялась и зевнула:

- Князь Карл, проводите меня в гостиницу. До свидания, герр Беккер, - тонкие губы улыбались, -желаю вам отыграться и вернуть свои долги.

- Джон за ним проследит, - Марта взяла свой ридикюль: «Господи, как я устала».

Федор, было, хотел что-то сказать. Мадам Гаспар уходила, покачивая узкой спиной, под руку с принципалом Монако. Над его ухом раздался сухой голос генерала фон Корна:

- Надеюсь, вы помните, герр Беккер, согласно обязательству, вы должны выплатить нам деньги в течение суток.

- Помню, - Федор сжал зубы и пошарил по карманам. Он наскреб тридцать талеров мелочью и подвинул к себе три маленькие фишки.

- Продолжим, - упрямо сказал Воронцов-Вельяминов, бросая их на игорный стол.

Большие, красного дерева, часы в гостиной медленно пробили одиннадцать утра. На круглом столе лежала фаберовская ручка и блокнот, испещренный вычислениями.

- Бесполезно, - у него щипало глаза от табачного дыма, голова была тяжелой, в ушах все еще звенел голос крупье: «Ставки сделаны, ставок больше нет!», - все бесполезно…

Он ушел из казино в шесть утра, вернее, его увели. Управляющий пригрозил вызвать полицию. Он проиграл все, что у него было в карманах, и часы, и золотой, с бриллиантами, перстень. Федор хотел выдать долговую расписку казино. Управляющий, пошептавшись с князем Карлом, покачал головой: «Сожалею, герр Беккер».

Принципал не преминул вернуться в игорный зал. Его маленькие, пристальные глаза, внимательно следили за Федором. Когда Воронцов-Вельяминов стянул с пальца кольцо, и вынул из манжет запонки, князь Карл, перегнулся через стол: «Мадам Гаспар обещала провести зиму на Лазурном берегу, герр Беккер».

Федор едва сдержался, чтобы не схватить хрустальный бокал с моэтом, и не швырнуть ему в лицо. «Надо взять денег, - он бессильно следил за прыжками шарика, - у Достоевского. Пусть отдаст мне золото, тысячу талеров…., Я отыграюсь, непременно». Однако Федора Михайловича в зале не было.

- Я его найду, - пообещал себе Воронцов-Вельяминов, - приду к нему, утром. Если он в выигрыше, пусть одолжит мне, хотя бы сотню.

Ему надо было отдать четверть миллиона талеров до двух часов дня. Князь Монако вывел его из казино. Федор остановился. В призрачном, сером рассвете, он увидел двух жандармов в форме полиции княжества Баден-Вюртемберг.

- Я здесь по личному приглашению его высочества герцога Баденского Фридриха, - небрежно сказал князь Карл, - как венценосной особе мне выделена охрана. Они проследят, чтобы вы, герр Беккер, остались у себя в номере.

Жандармы и сейчас стояли у дверей.

- Четверть миллиона, - билось в голове у Федора, - даже если продать дом, имение, то этого не хватит…, Господи, а как за лицей платить? Мальчики, бедные мои мальчики…, - он уронил голову на тетрадь.

Продать что-то он мог, только послав распоряжение в Санкт-Петербург, по телеграфу. Для этого надо было поехать в посольство, в Карлсруэ и дождаться кабеля из столицы, подтверждающего его личность.

- Пойдут слухи, - понял Федор, - сплетни…, У нас любят ударить упавшего человека, как можно больнее. Его величество против азартных игр, а я еще и князю Монако задолжал. Карл, наверняка, послал телеграмму в Берлин. Интересуется, кто такой герр Беккер, - Федор еще раз посмотрел на подсчеты.

Он много тратил на мальчишек, да и на себя тоже.

- Юджиния мне дешево обходилась, - Федор, вспомнил шестьсот талеров, что он отдал за розы для мадам Гаспар, - она по три года одно и то же платье носила. Пять тысяч талеров за ожерелье, вино, шампанское, завтраки, обеды…Двуличная дрянь, как только мне не повезло, вспорхнула и улетела дальше, - он опять ощутил запах жасмина и вздохнул: «Все равно она была моей».

До Карлсруэ надо было еще доехать. В карманах у него не осталось ни одного талера. На последние монеты он утром заказал кофе и пачку папирос. В комнате было накурено, он потер покрасневшие глаза и посмотрел на сейф от Чабба, вделанный в стену. Там лежал револьвер. Федор привез его с собой на всякий случай.

- Можно сбежать, - он поднялся и вышел на террасу, - спрыгнуть…, Здесь невысоко, ногу растяну. И куда я побегу? - Федор, прикрыл ладонями фосфорную спичку, втягивая горький, едкий дым:

- Куда? К Достоевскому? Забрать у него паспорт, отговориться служебной надобностью? Меня на первой станции арестуют. Местная полиция разошлет мои приметы по всему княжеству.

Дети внизу, на лужайке, играли в крокет. Федор услышал голос какой-то англичанки:

- Фредди, джентльмен так не поступает, соблюдай правила! Не обижай Луизу, она девочка! Фредди, пухлый мальчик лет пяти, в матроске, надул губы. Девочка его возраста, белокурые волосы падали ей на плечи, склонилась над шаром.