Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

василевса. Она насчитывала четырнадцать тысяч конницы и пятнадцать тысяч пехоты. Возглавил это подразделение Иоанн Куркуас, а этериархом дворцовой гвардии стал варяг по имени Эдмунд.

Прошла зима, и в начале марта 971 года к устью Дуная из Константинополя выдвинулся огромный военный флот – триста восемнадцать дромонов. Каждый корабль имел на своём борту полусотню воинов и по две батареи, мечущие огонь Калинника – самое страшное и загадочное оружие тех времён. Всей этой армадой командовал сам друнгарий императорских кораблей – Алексей Диоген, патрикий. А василевс Иоанн Цимисхий во главе армии численностью без малого двести тысяч, ядром которой был Легион Бессмертных, шёл через Фракию на Балканы, надеясь преодолеть горные хребты ускоренным маршем, за пять-семь дней. Две эти чудовищные махины – флот, не знающий себе равных, и армия, претендующая на столь же лестный эпитет, должны были возвратить Болгарии независимость, с двух сторон ударив по Святославу.

Часть шестая

Святой преподобный Феодор Стратилат

Глава первая

Весна в предгорьях Балкан наступает рано и быстро. В марте уже тепло, а в апреле – жарко. Горы стоят под солнышком розовые, и розовый пар висит над равнинами, где проклёвывается зелёная травка. Уже четвёртую – да, четвёртую отвратительную весну встречал Калокир в Преславе. Она была ему ненавистна до глубины души, потому что все остальные люди ей радовались, прищуривая глаза на синее небо, слушая жаворонков, вдыхая запах цветения беспредельных долин и маленьких садиков, а он радоваться не мог. Ещё один год провёл он в проклятом городе, чтобы ещё более проклятый Константинополь даже и не пытался тянуть к нему свои щупальца. Это дело патрикию опротивело. Что могло быть глупее, чем состоять надзирателем при несчастном царе Борисе? Разве что обвинять во всём Святослава, который пил на Дунае с какими-то проститутками.

И патрикий занялся тем же, только в Преславе. Бедный Борис, который хотел уйти в монастырь, и братец его, Роман, восприняли это дело без своего обычного остроумия, а их сёстры не были остроумными никогда. Букефал, который имел несчастье вместе с Рагнаром и десятью тысячами прочих своих друзей остаться в Преславе, также не одобрял развратное поведение Иоанна. Раньше на трапезах Иоанн всегда отдавал лучшие куски ему, Букефалу. Теперь он совал их в рот той или иной вертихвостке, кривлявшейся у него на коленях. К этой компании недовольных примкнул Сфенкал, который командовал гарнизоном и должен был худо-бедно поддерживать дисциплину среди дружинников. Он шутя сказал Калокиру, что во дворце стало больше баб, чем на рынке. Признав его правоту, Иоанн нашёл для себя более безвредное дело. Он стал подолгу гулять в окрестностях города, где паслись тощие коровы. Патрикий очень внимательно наблюдал за ними и что-то обсуждал с девушками, которые их пасли. Девушки рассказывали ему о своих коровах, сидя с ним рядышком на траве, под весенним солнышком. Мимо шли по пыльным дорогам толпы людей, коней и ослов из далёких стран. Они везли грузы. Но Иоанн даже и не смотрел на них. Они ему были неинтересны. Его интересовали только коровы и голые загорелые ноги девушек. Девушки и коровы были доброжелательны, но быки угрюмо косились на любопытного человека, который давно не брился и, вообще, имел крайне подозрительный облик. Вот с чем столкнулся многострадальный город Преслав в середине марта 971 года.

Однажды утром к городу подходил купеческий караван из Багдада. Купцы везли различные виды сукна, яркие наряды, женские украшения, сёдла, сбрую. Точнее будет сказать – всё это везли на себе верблюды, а бородатые представительные торговцы в чалмах и белых бурнусах ехали на повозках, которые были запряжены ослами и мулами. Охранялся этот довольно большой караван полусотней всадников. На одной из повозок сидели рядом с купцами двое бродяг. Быть может, купцы взяли их в повозку из милосердия, но вернее было предположить, что за одну-две серебряные монеты. Как бы то ни было, эти двое бродяг расстались с попутчиками внезапно и без малейших признаков благодарности. Вдруг увидев сидящего на земле Калокира, рядом с которым сидела очаровательная пастушка с кнутом, они спрыгнули с повозки, и, подбежав к патрикию, стали громко его приветствовать. Он внимательно поглядел на них, затем на свою прелестную собеседницу, потом – вновь на этих людей, и тихо промолвил:

– Здравствуй, Рагдай! Рад видеть тебя, Талут! Мы с вами не виделись целых три с половиной года, не правда ли? Да, Ратмир рассказывал нам о всех ваших бедах, и я горю нетерпением вас обнять, но мне всё-таки хотелось бы завершить беседу с этой чудесной девушкой вон про ту рыжую корову! Ступайте в город, я вечером вас найду.

– Едва ли до вечера ты успеешь с ней обсудить даже половину этой коровы, – пожал плечами Рагдай, а Талут прибавил:

– Тьфу на тебя!

Как следует обругав Калокира, они пешком продолжили путь к городским воротам, возле которых царила страшная толчея. Будто бы мгновенно о них забыв, Иоанн взял смуглую руку девушки и легонько её пожал. Но очаровательная пастушка смотрела вслед двум бродягам.

– Это твои друзья, Иоанн? – спросила она. Калокир вздохнул.

– Да, друзья.

– Не очень-то хорошо они выглядят!

– Да, бродяги.

– Ты был совсем нелюбезен с ними!

– Ничего страшного. Эти сволочи никуда от меня не денутся, а прекрасный ангел, боюсь, возьмёт да растает в воздухе! Ты ведь ангел?

– Ангел, – кивнула девушка.

Пробыв с ангелом целый день, патрикий вернулся в город. Решительно миновав кабак, в котором по вечерам всегда поджидали его подружки, он поспешил во дворец. Конечно же, там был пир – на всех этажах, почти во всех залах. Все десять тысяч дружинников напивались вместе с дворцовой гвардией, ужасая царственную семью. Сфенкал был не против. Он замечательно относился к Рагдаю. Талута, правда, он много раз грозился убить, когда тот служил под его началом, да что было ворошить прошлые дела! Много кто хотел Талуту свернуть башку, но не было никого, кто бы по нему не скучал. Все обняли двух бродяг не по одному разу, а раз по двадцать. У каждого для них было неисчерпаемое обилие тёплых слов. Но ни одного, ни другого патрикий не обнаружил в трапезной зале, где был Сфенкал и где пировало больше всего народу. Эту же залу почтили своим присутствием неплохие греческие танцовщицы, появившиеся в Преславе два дня назад с каким-то купцом, который потом исчез. Три из них уже разминались под звуки лютни.

Пришлось патрикию потрудиться, чтобы найти двух героев дня в огромном дворце, наполненном пьяницами и шлюхами. Целый час бродил Калокир по всему дворцу, выпивая с каждым, кто предлагал ему выпить, и удирая по крутым лестницам от влюблённой в него Марьяны, прежде чем отыскал, наконец,