Завет воды - Абрахам Вергезе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дигби переваривает услышанное. Он рисует в воображении щелевидные полости — желудочки, — расположенные глубоко внутри правого и левого полушарий мозга Ленина. В норме спинномозговая жидкость вырабатывается в двух желудочках, затем проходит по центральному каналу, как по водосточной трубе, через ствол мозга и изливается в основание мозга, чтобы омывать и смягчать внешнюю часть головного и спинного мозга. Но поскольку отток заблокирован опухолью, жидкость скопилась в желудочках, превратив их из щелей в раздутые шары. У младенцев несросшийся череп просто расширяется по мере увеличения желудочков. Но у Ленина увеличивающиеся желудочки медленно сжимают окружающие их ткани мозга, вдавливая в неподатливый череп, из-за чего парень сначала впал в сонливое состояние, а потом в кому.
— Но что мы могли бы сделать, — говорит Мариамма, — так это пункцию желудочка. Будем вводить иглу, пока не достигнем увеличенного желудочка, и выпустим спинномозговую жидкость. Для этого проделаем небольшое отверстие вот здесь. — Она показывает на макушку Ленина. — Не большую дырку, как для трепанации, а крошечную, под размер иглы.
— Вы хотите сказать, что сделаете это вслепую?
— Существуют анатомические указатели. Но в целом, да, вслепую. Но его желудочки должны быть уже настолько раздуты, что попасть иглой не составит большого труда. — Она умолкает, как будто надеется, что Дигби начнет ее отговаривать. — Я видела, как это делается. Это не лечение. Но поможет нам выиграть время. Время — это мозг, говорят нейрохирурги. Если ему станет лучше, мы сможем отвезти его в Веллуру, в Христианский медицинский колледж, и если он даст согласие на операцию… — И голос смолкает, подавленный многочисленными «если».
— Это идеальный план, — твердо говорит Дигби.
В маленькой операционной Дигби они усаживают Ленина и привязывают его голову к мягкому ортопедическому каркасу, прикрепленному к операционному столу. Маркировочной ручкой Мариамма проводит вертикальную линию от переносицы до центра черепа Ленина. Рулеткой отмеряет одиннадцать сантиметров вдоль линии. От этой точки она проводит вторую линию, перпендикулярно первой, ведущую к правому уху Ленина. И отмечает крестиком три сантиметра вдоль этой второй линии.
— Удаление жидкости из одного желудочка опорожнит оба, поскольку они связаны. Я выбрала правый, чтобы случайно не задеть центр речи в левом. Если вдруг вам интересно.
— Мне следовало бы поинтересоваться.
Трепан, который привезла Мариамма, делает слишком большое отверстие. Посоветовавшись, Дигби приносит спиральное сверло, которое он использует для длинных костей. Она вводит местное обезболивающее под кожу и немного вглубь в районе крестика. Скальпелем делает небольшой, но глубокий надрез до кости. Дигби, как привычный к этому инструменту, действует спиральным сверлом. Как только он чувствует, что пронзил внешнюю пластину черепа, за дело берется Мариамма, откусывая кусачками фрагменты кости, пока перед ними не открывается блестящая мембрана, покрывающая мозг. Даже сквозь эту маленькую дырочку видно, как вздулась мембрана, как мозг под давлением рвется наружу. Дигби замечает, как вздрогнула Мариамма: это мозг близкого ей человека.
Она берет в руки иглу для спинномозговых пункций. Длинную и полую, со съемным внутренним стилетом. Еще раньше она сделала отметку на стержне в семи сантиметрах от кончика иглы. Мариамма прикрепляет кровоостанавливающий зажим к канюле иглы и вручает его Дигби.
— Встаньте прямо перед ним, Дигби, и держите зажим. Я встану сбоку. Вы должны следить, чтобы я целилась во внутренний угол глаза с вашей точки зрения. А я, со своей позиции, буду целиться в козелок его уха. Даже если я наклоню иглу в переднезадней плоскости, ваша задача — не дать мне отклониться в горизонтальной, следить, чтобы я целилась во внутренний угол глазной щели.
Помоги нам господи, как же все приблизительно, думает он.
Мариамма вводит иглу внутрь мозга. На глубине пяти сантиметров она останавливается и вытягивает внутренний зонд. Из канюли ничего не выходит. Она идет глубже, вводя иглу еще на сантиметр, и опять проверяет.
Чистая, как родниковая вода, жидкость брызжет из канюли.
— О боже! — восклицает Дигби.
Теория — это, конечно, хорошо, но доказательством ее становится густая жидкость, капающая на салфетки.
— Я вижу, как поверхность мозга оседает! — радуется Мариамма.
Когда поток иссякает, она вставляет зонд обратно во внутреннюю полость и извлекает иглу, затем тампонирует кость стерильным костным воском. Едва она успевает завязать узелок на единственном шве, которым закрыла рану на скальпе, как они чувствуют, что стол зашатался. Снизу появляется рука без перчатки.
— Погоди! — вскрикивает Дигби, быстро снимая фиксирующие повязки.
Ленин уставился на них сонным взглядом из-под вороха повязок на лбу — как крот, высунувшийся из норы, щурясь от света.
— Снимите маску, — тихонько советует Дигби Мариамме, снимая свою.
Голова Ленина неподвижна, но глаза мечутся между Дигби и Мариаммой. И останавливаются на Мариамме. Дигби не может сказать, кто из них — Мариамма или Ленин — удивлен больше. В операционной наступает абсолютная тишина, пока эти двое смотрят друг на друга. Даже снаружи стихли все звуки.
— Мариамма, — слабым хриплым голосом произносит только что пребывавший в коме пациент. — Я так рад тебя видеть.
глава 77
Дорогами революции
1977, «Сент-Бриджет»Воскресший Ленин не сводит с нее глаз. Мариамма не в силах двинуться с места. Она смотрит, как Дигби разрезает повязки, фиксировавшие голову Ленина, невозмутимо беседуя с ним, как будто они встретились где-нибудь в клубе.
— Я Дигби Килгур. Мы виделись с вами утром, но сомневаюсь, что вы об этом помните.
Мариамме на миг кажется, что они сейчас пожмут друг другу руки, как Стэнли и Ливингстон. Вполне уместный жест. Их прошлая встреча уже вошла в легенды: Ленин погрозил доктору кулаком, а доктор Килгур отправил бунтаря обратно в матку при помощи тлеющего кончика сигары.
— Вы не в поместье, а в лепрозории «Сент-Бриджет».
Ленин заметно встревожился.
— Здесь вы
