Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Кота прозвали Часовым — за звучный голос и готовность день и ночь стеречь южную башню. Впрочем, теперь он редко орал: став прим-вассалом, Часовой перенял повадки сюзерена. Ходил за герцогом по пятам и грозно зыркал на кайров, а греев не замечал в упор. Хороший был кот… Пожалуй, теперь эта история не кажется особо интересной, но случилась-то она спустя месяца два после свадьбы леди Софии. Тогда она впервые обнаружила в лорде-муже нечто человеческое.

Леди Мирей выслушала с большим удовольствием и просила рассказать еще что-нибудь. Ей снова удался любимый трюк: уйти в тень, заставив другого говорить. Но на сей раз Мирей тоже приоткрыла душу, и теперь леди София знала ключ.

Проснувшись раньше обычного, герцогиня вышла на палубу и позвала Потомка.

— Молодой человек, поделитесь со мною: о каких еще чудовищах рассказала леди Мирей?

Потомок опустил глаза:

— Простите, ваша светлость, не хочу повторять эти враки.

— Я верю леди Мирей. Говорите смело.

— Ваша светлость, надо мной вся команда смеется. Не хватало, чтоб еще и вы…

— Разве я когда-либо высмеивала кого-то из матросов?

Он бросил взгляд на море.

— Миледи, я так скажу: смотрите в воду. Я тоже стану смотреть. Если до вечера ничего особого не увидим, значит, леди Мирей все выдумала, а та крыса мне просто приснилась.

Герцогиня велела поставить кресло на баке и предалась наблюдениям. Море радовало глаз: спокойное, густо лазурное, усыпанное искрами. Но только что в нем искать? Черный поганец невидим, если верить леди Нэн-Клер. Гуркен с мачтоломом — скорее всего, выдумки. Настолько громадных тварей точно не существует. Тогда что можно высмотреть в воде — какую-то особенную рыбу? Леди София обычно видела рыбу разделанной и поданной к столу. В море она не отличит простую сельдь от золотой рыбки…

Так или иначе, София недурно провела время: погрелась на солнышке, прослушала три акта пьесы, прочитанные вслух служанкой, ознакомилась с очередной историей судьи. Даже обед велела подать сюда и насладилась трапезой под звуки волн. Никакая особенная рыба так и не показалась в воде. Проходя мимо Софии, Потомок прятал глаза, давая понять: он тоже ничего не заметил.

Перед ужином поднялся сильный ветер, на баке стало неуютно. София поднялась из кресла, чтобы вернуться в каюту, бросила последний взгляд за борт и увидела под водой… деревья.

* * *

«Страж» и «Белый волк» предельно сбавили ход. Флажками подали сигнал северянам: «Идите строго вслед, повторяйте все маневры». И кайры, и матросы «Морской стрелы» — все, как один, пялились в воду. С самого утра они наблюдали одно и то же, но до сих пор не поверили до конца: эскадра шла через лес.

Не водоросли, не кораллы, не морская трава или что-либо такое. Прозрачная вода не давала ошибиться: под килем проплывала роща самых настоящих деревьев. Формою листьев и очертанием кроны они больше всего напоминали тополя. Некоторые даже роняли пух — он парил в воде, словно снежинки. Некоторые тополя были моложе и ниже, над ними и прокладывал путь штурман «Стража». Другие тянулись так высоко, что доставали до самой поверхности моря, а то и поднимали верхушки над водою. Тут и там из морской синевы выглядывали кончики ветвей, шелестя на ветру влажными листьями.

— Твою ж Праматерь, — сказал Бивень в который уже раз. Ныне каждый матрос имел право сколько угодно поминать Прародителей.

А на деревьях жили птицы. Или рыбы — как посмотреть. Серебристые существа с плавниками, похожими на перья, порхали от ветки к ветке. Обкусывали листья, заигрывали друг с другом, вертясь волчками. Время от времени вдруг выпрыгивали из воды — и летели десять, двадцать, тридцать футов. Самые смелые пролетали над палубой «Морской стрелы» и ныряли в воду у другого борта!

— Поганец их не берет, — отметил Потомок. Он держался гордо, как наследный принц. Все, кто смеялся над ним, познали стыд поражения.

— Возможно, они стряхивают поганца, вылетая из воды, — предположил судья.

Потомок изволил согласиться:

— Это может быть.

Среди деревьев наметился большой просвет. Воспользовавшись этим, бросили лот. Глубина составила сто двадцать ярдов. Морские тополя были втрое выше самых больших земных растений.

— Твою ж Праматерь, — повторил кто-то.

— Чтоб нам в земле не лежать, — согласился другой.

«Спустить якоря», — просигналил «Страж».

Корабли сделали стоянку на поляне среди леса.

Когда шлюпка привезла леди Нэн-Клер, северяне встретили ее, как пророка.

— Миледи, расскажите, что дальше?.. Почему стоим?.. Большой этот лес? Далеко до края?.. Тут всюду тополя, или есть еще дубы и сосны?..

Она ответила с привычной скромностью. Остановились потому, что здесь удобное место для ночлега. В темноте опасно идти над деревьями, а дождемся утра — двинемся в путь. Что дальше — увидите сами. Мы ищем гуркена, а кто еще попадется — знают лишь морские боги.

Увидев, что Мирей тяготят расспросы, леди София увела ее в каюту. На сей раз герцогиня продумала, с какой карты зайти.

— Леди Мирей, прошу вашего совета. Не стоит ли «Морской стреле» повернуть назад?

На лице гостьи отразился испуг.

— Отчего же, миледи? Неужели путешествие так наскучило вам?!

— Напротив, морская прогулка наполняет меня вдохновением. Я бесконечно благодарна! Но размеры этих деревьев вызывают тревогу. В столь могучем лесу могут водиться опасные звери, а «Морская стрела» не подготовлена к бою с ними.

Леди Мирей стала горячо возражать:

— Клянусь, я не посмела бы подвергнуть вас опасности! Гуркен всегда атакует крупную дичь. Из нескольких кораблей выбирает самый тяжелый, а таковым является «Страж». Он приманит чудовище и будет выдерживать атаки, пока «Белый волк» зайдет сбоку и ударит гарпуном. Вы же сможете наблюдать за охотой издали, не подвергаясь никакому риску.

— Вы меня слегка успокоили… Но гуркен — не единственный зверь. Я слыхала еще про мачтолома…

— Заверяю вас: мачтолом слеп, он ориентируется по звуку. Если заметите его, просто сверните паруса и храните молчание. В тишине он пройдет мимо вас и нападет на «Белого волка».

— Миледи, вы так хорошо разбираетесь в этом, словно истинная фольтийка. Долго ли вы изучали охоту на чудовищ?

Мирей качнула головой:

— О, если бы. Морские чудовища прекрасны! Но я изучала совсем иной предмет: болотные травы, земляных жаб, ядовитых пиявок… В окрестностях Нэн-Клера водятся тридцать три вида пиявок, и отличать их друг от друга — важнейший навык ведьмы. Я уж молчу о жабах, коих насчитывается почти сто пород.

— Легендарная крибола в их числе?

— Крибола — это семейство жаб, миледи. В него входит четыре отдельных вида: крибола лютая, крибола королевская, а также серая и желтая. Последние две считаются милосердными: их яд не проникает сквозь кожу. Первые две могут убить простым касанием к голому телу.

— Однако существует противоядие, верно?

— Да, миледи. Беда в том, что противоядия нужны разные для каждой криболы, и принять все четыре нельзя — их смесь парализует вас и остановит дыхание.

— Нужно знать, какая крибола ужалила, а это можно понять по цвету, да?

— Если успел заметить ее. В ином случае единственная подсказка — сам характер боли. Королевская вызывает резь, черная — жжение, лютая — судороги…

— Вы прошли через это, миледи?

— Ведьма должна испытать на себе двадцать шесть классических ядов, чтобы уметь распознать их по вкусу, запаху и болевому ощущению. Лишь после этого ей будет позволено готовить собственные уникальные смеси. А также — служить щитом для своей хозяйки.

— Я слыхала о поединках ведьм…

— А я была бы рада ничего о них не знать. Две женщины проводят ночь под одной крышей, взаперти. Применять можно все, кроме оружия: любые напитки и пищу, любых существ — пиявок, червей, живые семена, грибные споры… Утром одна выйдет из комнаты, вторую вынесут в очень неприглядном виде.