Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов

– Ты так думаешь? – прищурился старик.

– А ты думаешь иначе? – гаркнул Андрей.

– Я думаю о том, что этой вони будет недостаточно, чтобы побудить людей убраться на Южный кряж…

Кто о чем, а этот знай себе дудит в свою дуду! Резкий ответ, несомненно заслуженный надоедой, так и не прозвучал – вместо него воздух вдруг наполнился криком. Кричали в несколько голосов где-то неподалеку. Не у резиденции ли менеджера? Один особенно истошный женский вопль покрыл все другие звуки и внезапно оборвался.

Андрей с места сорвался на бег.

Возле террасы резиденции менеджера происходило то, чего еще никто не видел на Лусии. Прямо на голом камне недвижно распростерлось толстое женское тело, а на нем извивалась, мельтеша десятками гибких лапок, трехметровая черная тварь и деловито вгрызалась Аделине в живот. Два подростка и девчонка помладше, окаменев от ужаса, торчали столбами всего в нескольких шагах и безостановочно орали.

Аделина была уже мертва, Андрей понял это в падении, одновременно выхватывая плазменник. И все же он не хотел бить тварь сверху навылет. Ударившая из плазменника молния отсекла голову твари, не задев женщину. Широкая и плоская башка, несколько раз судорожно сведя и разведя две пары жвал, отвалилась от обширной раны, безголовое тело сползло с Аделины, опрокинулось на спину и принялось дергать лапками. Андрей поднялся на ноги.

– Откуда… это? – тяжело дыша, указал он стволом плазменника.

Перестав вопить, подростки только мычали. Девчонка всхлипывала.

– Отсюда вылез. – Рауль-Эрвин был уже тут как тут. С любопытством тыча подобранным невесть где прутиком в сморщенную вонючую оболочку, оставшуюся от несуразника, он покинул свое инвалидное кресло и даже не кривил нос, обоняя вонь. – Вот, значит, как… А это что?

Только сейчас Андрей заметил гибкое щупальце, похожее на тонкую кишку. Оно выходило из головы твари выше жвал и оканчивалось в груди Аделины.

– Ага, – неуместным тоном естествоиспытателя констатировал старик, – вот так они убивают своих жертв. Потом жрут. Интересно…

Взмахом ножа Андрей отсек щупальце и, выдернув из раны неглубоко засевшее в теле острие, повернулся к наконец-то подоспевшему полицейскому:

– Это – в лабораторию. Яд или электрический орган? Ответ нужен сегодня. Бегом!

И напустился на второго блюстителя порядка, приотставшего и порядком запыхавшегося:

– Не поспеваешь? Пузо наел? Молчать!.. Врача сюда, живо! Нет, стой!.. Отставить врача. Носилки и еще кого-нибудь. Аделину и эту тварь – в клинику на вскрытие. Да пошевеливайся, ты, тюфяк ходячий!

Начал сбегаться народ, послышались ахи и охи, женщины запричитали. Андрей прикрикнул, призывая к тишине, и наскоро допросил сопляков и соплячку. Видели ли они момент нападения? Видели. Девчонка даже видела, как черная тварь выбиралась из несуразника, будто нога из чулка. Тетя Аделина тоже увидела и подошла поближе, чтобы поглядеть. А тварь как кинется на нее…

Дело было ясное. Прибыли носилки, тело Аделины полицейские унесли в клинику. Носилки вскоре вернулись, но погрузить на них останки твари удалось не раньше, чем безголовое туловище перестало дергать лапками.

Мало-помалу зеваки разошлись, судача. Отбыл и Рауль. Осталась лужица крови на голом базальте. Андрей велел смыть ее водой из шланга, затем сам сунул голову под струю. Тени укорачивались. Приближался полдень, еще более душный, чем вчера.

Сколько внятных знаков нужно, чтобы заставить думать хотя бы самых понятливых аборигенов этой планеты? Десять? Сто?

Может, огненные письмена в небе?

Так они уже есть – Кровавый Глаз уже сколько дней подряд взбирается высоко над горизонтом и с каждым днем светит чуточку ярче. Нарушилось расписание приливов и отливов, навалилась необычайная для начала лета жара, один за другим пошли подземные толчки – а им все мало! Из океанских глубин поднялись полчища несуразников, и, кстати, полностью подтвердилась гипотеза о том, что они такое, – неужели и этого мало?..

Так мог бы думать кто-нибудь другой, но не Эрвин. Тупость людей не вызывала в нем ни злости, ни досады. Люди таковы, каковы они есть. Предсказуемые. Не способные удивить. Когда припрет – изобретательные, а в стабильных условиях – косные. И всегда воображающие себя намного более великими, чем это полезно хотя бы для простого выживания.

Ничего нового.

Эрвин размышлял о другом: зачем он вернулся? Ведь знал, что так и будет, тут и расчеты не нужны. Лусианам пора спасаться, а они будут спорить до хрипоты, не верить алармистам и терять время. Нормально. Таков материал, таковы его базовые качества, поддающиеся оцифровке. Но зачем здесь он, Эрвин Канн?

Поражала мысль: просчитывая – как правило, без особого труда – действия других людей, он не сумел просчитать свои. Теорема о неполноте-да, она самая. Без помощи со стороны никто не в силах определить полный набор своих параметров. Это что же – вляпался, как сосунок, в банальную истину?

Выходит, так.

Можно утверждать: хотел спокойно прожить остаток жизни на этой богом забытой планете, потому и вернулся – побороться за спокойное дожитие. Но это будет полуправдой. Можно сказать и так: стало любопытно, насколько точно оправдаются предварительные расчеты. И это тоже будет полуправдой, но две полуправды, соединившись, все равно не дадут окончательного ответа.

Привык за эти годы – так будет точнее. Как и повсюду, люди на Лусии оказались беспечны и безосновательно самонадеянны. Но он еще три года назад знал, что должно случиться с ними, – и два с половиной из них думал, не стоит ли удрать, пока не поздно.

Не удрал.

И не потому, что было некуда. Он мог бы устроиться почти на любой планете Унии или Земной федерации, где до него не дотянулись бы лапы ищеек Лиги. Но второй раз выбрал Лусию – уже зная, что ее ждет.

Что это – старческое слабоумие? Если да, то не вовремя. Если нет, то до объяснения придется еще докапываться.

Может, просто захотелось решить интересную задачу?

Да. Безусловно. Вне всякого сомнения. К старости возрастает потребность в покое, однако разум протестует, вот в чем беда. Еще не угасший разум – старческий, едкий… Жить без мозговой нагрузки нестерпимо скучно, – но разве нельзя было затеять головоломную игру на любой развитой планете?

Еще как можно. Два обстоятельства были против. Во-первых, ради чего? Денег? Власти? Деньги не были проблемой, а императорские регалии никогда не привлекали Эрвина Канна, как не привлекала и диктаторская власть. Во-вторых, никакой человеческий интеллект не сравнился бы с могущественными искинами, управляющими размеренной жизнью Земли, Терры или даже Сиринги. В таких условиях для Вычислителя осталась бы