Сложенный веер - Сильва Плэт

Зеленые глазищи, которые уже давно не кажутся Кори мерзкими, доверчиво хлопают в сантиметре от его носа. Кори неожиданно сам для себя прикасается губами к веснушчатой коже где-то между ухом и подбородком. Удар током, как от электрического ската.

— Дурак. Не буду с тобой кататься, — совершенно серьезно заявляет стоящее рядом с ним небольшое демоническое создание. Кори не успевает ничего ответить, как оно уже удаляется, обиженно хлопая ушами, похожими на слоновьи, и яростно подметая пол кончиком хвоста. Крайне симпатичного хвоста, надо сказать.

Кори устало приваливается к случайно оказавшейся рядом колонне. «Бежать надо отсюда, и чем скорее, тем лучше», — безрадостно думает он.

— Медео!

— Чего тебе?

— Научи меня танцевать.

Если бы я сейчас у него на глазах превратился в белую курицу, он бы и то так не остолбенел. Но тем не менее это — Медео.

— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Я умиииирааааю! Кори, ты что, вот так решил избавиться от своего младшего брата? Это нехорошо, Чахи меня побери! Или королева тебе приказала? Иди, говорит, убей Медео — пусть сдохнет от смеха… Ха… ха…

Ну что ты с ним будешь делать, если не вынуть меч и не…

— Это-то зачем? — серьезнеет Медео, аккуратно отводя острый клинок от горла. — Чему тебя научить? Чему-нибудь простенькому для начала?

Кори упрямо трясет головой.

— Пойдем.

Медео таращит глаза: он впервые допущен в святая святых лорд-канцлера — кабинет, где стоит единственный на Аккалабате компьютер с межпланетным коммуникатором.

Кори молча пододвигает брату кресло, жестом приглашает садиться, включает компьютер.

— Вот это. Чтобы тебе было известно — это придворные танцы Дилайны.

Медео, вглядевшись в запись, только присвистывает.

— Братик, а других танцев у тебя нет? Красиво до онемения, но на порядок сложнее, чем наши тарам-пам-пам. А ты и их-то не можешь выучить.

— Медео, от этого зависят наши отношения с Дилайной.

— Не можешь представить, до какой степени мне на них наплевать. Не трать время, а?

С этими словами Медео встает со стула и, насвистывая только что прозвучавший мотивчик, направляется к двери. Фиолетовый орад вздымается и опадает на каждом шагу, как шелковые полотнища в подземельях Бенигма. Кори говорит ему в спину:

— Медео, мне очень нужно. Лично мне.

— У тебя есть что-то личное?

— Нет. Но… — Кори действительно не знает, как продолжить.

— А все еще говорят, что я сумасшедший, — Медео грациозно поворачивается на каблуках, пританцовывая, возвращается обратно и заглядывает Кори в глаза. — И как же ее зовут?

— Медео, иди к демону Чахи.

Кори чувствует, как брат крепко обнимает рукой его плечи, чуть-чуть отталкивает назад, вторую руку кладет чуть ниже талии. Прямо над ухом раздается:

— Ничего не делай сам. Я буду вести, а ты подчиняйся. Пока, извини, ты за деле. Попробуем хотя бы закрепить ритм в твоей дубовой башке. Я буду считать. С правой ноги — поехали.

— Ты уже запомнил? — изумленно-счастливо спрашивает Кори, ощущая, как уверенно ведут его от первой ко второй фигуре.

— Разумеется, — Медео еле сдерживает смех. — Если бы ты столько же, сколько я, валялся по сеновалам и другим непотребным местам нашей столицы, ты бы знал… Это танец урожая, который пляшут итано, просто в несколько более аристократической обработке. Почему его перестали танцевать наши предки — непонятно, а у итано остался. Я сразу узнал, как только увидел. Раз-два-три-четыре, раз-два-три, раз… и я тебя подброшу, перевернусь и поймаааа…

— Извини.

Медео потирает ушибленную переносицу.

— Ноги поджать слабо было, Ваше лордство?

— Ты не гово…

— А самому догадаться? Ладно, давай сначала. И запусти немножечко внутреннее время — поможет.

— Ага, хорошо.

Тон, Его Величество властелин Дилайны

— Маро, ты влюблена, — когтистая лапа любовно поглаживает пушистый загривок.

— Папа, я не…

— Моя девочка влюблена, — с утробным мурлыканьем более крупная тварь переворачивается на спину и начинает ерзать по песку, выставив все лапы вверх. — Попробуй-ка так, я обожаю…

— Я. Не. Влюблена, — меньший демонический конформ запрыгивает на живот большему, барабанит конечностями, втянув когти.

На заднем плане переливаются разноцветные дюны.

Глава III. Чума, язва и бич Аккалабата

Эрл Дар-Пассер

— Отец, можно вопрос?

Глава клана Пассеров недовольно останавливается на пороге. Он зашел на минутку, проверить, не началось ли у Эрла альцедо: слуги доложили, что тот уже вторые сутки отказывается от еды и сидит нахохлившись в углу кровати, не поднимая головы на их оклики и обращения. Пробежавшись ладонями по крыльям сына и приложив на мгновение руку ко лбу, старший дар убедился, что тревога ложная, и времени даром терять был не намерен. Политическая ситуация складывалась так, что лишняя минута отсутствия во дворце могла обернуться потерей возможности вообще во дворце появляться.

— Чего тебе? — лорд Дар-Пассер даже не старается, чтобы голос звучал мягко. Этому бестолковому уже несколько раз «случайно» оставляли кинжал на тумбочке у изголовья. Окна вообще не закрывают: может, дойдет до него когда-нибудь во время альцедо, что нужно с собой сделать. Не доходит. Бесполезный, бесплодный червяк тоже цепляется за жизнь.

— Я хотел спросить… — Эрл останавливается в нерешительности, и это еще больше разъяряет лорда Пассера. Он никак не может выкинуть из головы воспоминания о том, каким был его сын до той роковой, нелепой стычки с Кори.

— Да спрашивай уже! Спрашивай! Спрашивай! — рявкает он так, что самому на мгновение становится стыдно. Но только на одно мгновение, пока он, развернувшись, не натыкается на слепой, устремленный в пространство взгляд Эрла. Бесполезный червяк!

Эрл сглатывает слюну.

— Как сейчас выглядит Медео?

— Шикарно, — выплевывает лорд Дар-Пассер. — Пьет в свои шестнадцать лет, как лошадь, ходит нечесаный, как лошадиный хвост, и в драном ораде. А иначе был бы первым красавцем Аккалабата. Скоро у Дар-Халема будет такой же драный орад: Дар-Умбры и прочая сволочь обдергают ему все полы, пытаясь подпихнуть своих деток в дойе Медео.

Эрл вздрагивает. Пару дней назад, взволнованный тем, что Медео уже неделю не ночевал у него в комнате, он сам спустился к ужину. Он знал, что такая самодеятельность не одобряется, но дежуривший тем вечером тейо к нему благоволил, поэтому помог причесаться и одеться как полагается и преодолеть все препятствия по дороге к столовой. Эрл даже нашел в себе силы проигнорировать недовольное шевеление за столом, сигнализировавшее о том, что домашние заметили его появление, тихо поздоровался с матерью и опустился на стул рядом с ней.