История Франции - Марк Ферро

Добавим, что Франсуа Миттеран не мог смириться с умиротворением политической жизни, которому сам способствовал. Ведь его легитимность опиралась именно на противостояние левых и правых — соль французской политики. Поэтому любой признак умиротворения становился предзнаменованием его неизбежного падения.

ПОЯВЛЕНИЕ НОВОЙ ВЛАСТИ: ПРАВОСУДИЕ

«Таким образом, мы видим, как политическая власть, поддерживаемая судебным институтом, попыталась заглушить скандал, а самое главное, избежать общей дискредитации политического класса».

Эти слова историка Жана Гарригеса относятся не к делам, связанным с коррупцией во времена Миттерана или Ширака, а к 1892 г., к истории, связанной со строительством Панамского канала.

В отличие от сегодняшних дней этот скандал был разоблачен не правосудием, а политической оппозицией.

Поскольку тогда в получении чека признался только министр промышленности Шарль Бео, то лишь он один прошел через суд присяжных и был осужден, сыграв в какой-то степени роль козла отпущения. История знает очень мало случаев, когда нарушения, допущенные министром, были осуждены не политической инстанцией. Дело в том, что решение вопросов об уголовной ответственности действующих министров представляет собой проблему, так как в правовом государстве это противоречит принципу разделения властей.

Однако, с другой стороны, политическая власть без смущения заявляла в лице министра юстиции Анри Налле в 1991 г.: «Судьи независимы, но прокуроры должны подчиняться». Подчинение было в традиции, и вмешательство министра юстиции стало ее неизбежным следствием: эти «сторожа судей» стояли во главе прокуратуры.

Во времена Пятой республики к судьям относились с пренебрежением, что было связано и с могуществом исполнительной власти, и с незначительным положением судей в социальном строе — их называли «судьишками», — и с публичными оскорблениями, которые наносились этой профессии. Одним из препятствий для исполнения судьями своего долга была привилегия выбора судебной юрисдикции: согласно закону 1974 г., если мэр мог быть осужден за преступление или правонарушение, совершенное в период исполнения им служебных обязанностей, прокурор Республики должен был передать его дело в Кассационный суд для выбора другой судебной юрисдикции. Это было все равно, что просто похоронить дело: судью, знавшего его, заменяли на другого, которому приходилось все начинать сначала. Эту «привилегию» отменили только в 1993 г. Другим унижением были законы об амнистии 1988 и 1990 гг., принятые с целью защитить депутатов и мэров от возможных обвинений во взяточничестве. В 1989 г. директор крупной фирмы, курирующей проведение общественных работ в Марселе, объяснял: «Наша деятельность связана с властью, принимающей решения на уровне муниципалитета, департамента, государства. Получение рынков в секторе строительства очень часто, даже слишком часто происходит путем предоставления преимуществ тем, кто принимает решения, как априори, так и апостериори… Это передача денежных сумм наличными и необоснованные выплаты по счетам. Речь идет о выплатах в адрес конструкторских бюро, и эти выплаты составляют от 1 до 3 процентов общей стоимости работ.» Конструкторские бюро были связаны с коммунистической и социалистической партиями, а другие типы бюро — рекламные, по связям с общественностью — с правыми.

Так расследование марсельской полиции, проведенное в рамках судебного поручения, выявило тайную систему финансирования политических партий. Первыми, кто пострадал от этих открытий, были социалисты, интересами которых руководил Жерар Монат — через компании, такие, как «Урба-Гракко», «Урба-Техник» и т. д. Другим козлом отпущения стал его коллега из парижского отделения ОПР Жан Клод Мери.

Что действительно подлило масла в огонь и возмутило судей после принятия закона об амнистиях, так это отстранение от дела о компаниях «Урба» судьи Тьерри Жан-Пьера, которого сразу же начали подозревать в политическом расчете. Тогда часть судебных работников объединилась вокруг него, и дело, начатое Жан-Пьером, было доведено до конца.

Чтобы предупредить рост числа расследований по коррупционным делам, которые стоили социалистам выборов в 1993 г. (социалисты получили в парламенте только 91 место, тогда как правые — 480), министр юстиции Мишель Возель подтвердил независимость судей, но ограничил их полномочия в делах, связанных с политикой и финансами. «Перед судьями поставлена сложная задача: они должны будут выявлять случаи личного обогащения». Это уточнение позволяет провести отбор дел. Дело в том, что для депутата личное обогащение — это, несомненно, пятно на репутации, но оно менее значимо, чем выгоды и власть, которые он приобретает благодаря нарушениям, совершенным его партией: последняя руководствуется при этом «государственными интересами». Именно благодаря этим нарушениям депутат располагает функциями и полномочиями, которые стоят больше, чем любое «личное» обогащение. Однако отныне он лишается безнаказанности.

Так судьи потихоньку смелеют, вдохновляясь примером итальянских коллег, организовавших антикоррупционную кампанию «Чистые руки»[272]. И вот уже ничто не остановит их контрнаступления: коррупцию разоблачают такие судьи, как Рено Ван Рюмбеке, Эрик Альфен и др. Они не «захватывают власть», как утверждают политики, — они просто исполняют свои обязанности.

После социалистов наступила очередь правых партий. С этой точки зрения раскол внутри ОПР накануне президентских выборов 1995 г. между сторонниками Балладюра и Ширака очень помог правосудию, так как оба лагеря не щадили друг друга: об этом свидетельствовал размах дела, связанного со строительством дешевого жилья в Париже — так называемых «аш-эль-эм»[273]. В провинции это было особенно заметно: при помощи системы, которую в Гренобле ввел его мэр Ален Шариньон, было выявлено, до какой степени могущество промышленных групп, как, например, водораспределительной компании «Лионнез-дез-О», способно стать источником разложения политической жизни: в обмен на льготы, позволявшие им сохранить монополию, эти компании помогали своим покровителям удерживаться у власти.

Новым явлением стало то, что, превратившись в противовес власти политической, судебная власть наконец позволила гражданам узнать обратную сторону взаимоотношений между миром политики и миром бизнеса.

Хотелось бы знать: какие выводы они сделают на будущее?

ЕДИНАЯ ЕВРОПА: СРЕДСТВО ИЛИ ЦЕЛЬ?

Европейское строительство, которое изначально было идеей Франции, представляет собой предприятие с весьма противоречивыми итогами.

Инициатором этого проекта был Жан Монне. Он считал, что для того, чтобы положить конец франко-германскому антагонизму и при этом сдержать экономический