История Франции - Марк Ферро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В целом можно сказать, что при решении социальных и экономических проблем, ставших источниками кризиса, друг другу противостояли сторонники двух концепций. Для одних задача заключалась в возвращении к конкурентному рынку труда — решение, выбранное американцами, примененное довольно жестко Маргарет Тэтчер в Великобритании и очень умеренно во Франции Раймоном Барром при Жискар д’Эстене и Фабиусом при Миттеране. Другие полагали, что следовало вернуться к синхронности между увеличением количества продукции, в результате применения улучшенных методов организации производства, и участием в массовом потреблении рабочих, т. е. ко всеобщей доступности продукции. Эта концепция была принята в Швеции, Австрии и во Франции первым правительством Миттерана во главе с Пьером Моруа.
Критика «социального государства», ведущего к слишком тяжелому налогообложению, понемногу очистила путь либеральным доктринам, которые в конце концов восторжествовали. Восхищение предпринимателем привело к ограничению роли государства, ко все большей свободе рынка, к пересмотру вопроса о национализации предприятий[268].
Для некоторых старых предприятий, которые еще вчера были весьма успешными, это означало начало конца, а для их работников — начало упадка…
Упадок семьи рабочего и конец иллюзии
Вот он, упадок семьи, проживающей на улице Жонкий в городке Лонгви, каким его описал Пьер Бурдье в 1992 г.:
«Мы сидим друг напротив друга, по сторонам большого стола, который занимает почти всю столовую. Это центр семейной жизни: девочки делают здесь уроки, в то время как их мать шьет или вяжет. Это теплый мирок, но как бы замкнутый на себе самом: сервировочный столик, любовно начищенный, украшенный фотографиями девочек и безделушками, цветастая софа перед телевизором, ухоженные цветы в горшках, окруженная заботами малюсенькая собачка, — все это по образу и подобию господина и госпожи Л., их приветливых и улыбающихся лиц, на которых, правда, мелькает тень беспокойства или даже испуга, когда косвенно заходит речь о некоторых проблемах, связанных с соседями. Семья Л. — одна из последних французских семей, проживающих на улице Жонкий. Об этом обмолвилась в конце беседы госпожа Л.: “Вы знаете, в этом районе, если посчитать, нас семь французов, семь французских семей, потому что, уже напротив, через улицу в этих маленьких домах.”, и она тут же добавила: “Впрочем, вы знаете, я не часто выхожу из дома”.
Это лишь один, но, несомненно, самый болезненный признак индивидуального упадка, который сопровождал коллективный упадок промышленных предприятий региона. И господин Л., который почти чудом избежал увольнения и сохранил свою должность контролера производства (готового металла), описывает все накопившиеся признаки деградации своего профессионального положения: уменьшение зарплаты на 30–40 процентов теперь, когда он больше не работает без перерыва, т. е. даже в выходные дни; сокращение рабочих групп с девяти до четырех человек, хотя в них все больше рабочих, квалификация которых не соответствует должности, — это в основном старые рабочие, которым надо дожить до пенсии. Несмотря на это, производство сохраняется на прежнем уровне и даже увеличивается. Он отмечает рост требований и усиленный контроль, введенный для того, чтобы уменьшить количество невыходов на работу, даже по болезни: “Мы не должны болеть, нас некому заменить. Теперь, чтобы заболеть, нужно получить разрешение. Один парень сломал себе на заводе ногу, так каждый день за ним приезжает машина с завода, чтобы отвезти его на работу.” Профсоюзы ослаблены: “Нам слишком много твердят об этом, нам твердят, что если у тебя есть работа, считай, тебе повезло. Я уже семь лет не брал отпуск по болезни. В сентябре у меня был энтерит, и я девять дней просидел дома. Когда я пришел на работу, меня вызвал начальник отдела: инженер сказал мне, что я нарочно так долго отсутствовал. и только потом спросил, что со мной было”.
Молодых нет никого. Среди причин такой нелюбви молодежи к труду приводят следующее: “В свое время мы были, возможно, не такими требовательными, как нынешняя молодежь. Сегодня они получают слишком много образования в школе, слишком много им вбивают в голову. а потом он оканчивает школу с дипломом о среднем специальном образовании и находит работу не по своей специальности… В этом вина школы”. В то же время он молится, чтобы его дети как можно дольше ходили в школу и повторяли: "Пока я в школе, я не безработный”».
Налицо «смесь гордости и покорности перед лицом необходимости», — заключает Бурдье.
Это упадок семьи, упадок социальной группы, которая потеряла иллюзии, поддерживавшие рабочие организации. Откуда у молодежи при виде подобного краха могло появиться желание стать, в свою очередь, рабочими?
Именно в этом контексте горечи и разочарования в иллюзиях на президентских выборах 1981 г. побеждают левые: их кандидат — Миттеран вселяет во всех огромные надежды.
ЛИЧНОСТЬ МИТТЕРАНА И ИТОГИ ЕГО ПРАВЛЕНИЯ
Очевидно, что Франсуа Миттеран, как позже выяснилось, был самым скандальным из политиков, управлявших Францией. Его жизненный путь, ложь по поводу того или иного факта или эпизода его биографии, возможно, имели такие последствия, которые по сути частично подвели итоги его политики. Изгибы его карьеры, вероятно, способствовали нейтрализации некоторых из причин «гражданской войны», которую порождала французская политическая жизнь. Это было, конечно, непроизвольным, но в результате важнейшим итогом его президентства: наряду с приходом и закреплением во власти левых, благодаря новым явлениям политической жизни — чередованию кабинетов левых и правых и «сосуществованию», — в стране был установлен внутренний мир.
Позволит ли сопоставление страниц его биографии и фактов его деятельности найти подтверждение этому предположению?
Будучи молодым человеком, Миттеран участвовал в ксенофобских митингах, организованных крайне правыми. В 1983 г. он объяснял, что попал туда «случайно», отметив несколько позже, что восхищение Народным фронтом сподвигло его стать на сторону левых идей, — однако в 1937 г. он сотрудничал с газетой «Эко де Пари», которая
